— Приветствую вас! — заговорил кто-то негромким голосом и это был не гигант в роскошном поясе. Маленький худой человечек с постным лицом в сером кафтане школярского вида. Так мог одеться и мелкий чиновник провинциальной нормандской канцелярии.
Он появился из темноты совершенно незаметно.
Пленники вразнобой и на разных языках поприветствовали хозяев костра.
— Меня зовут Андре Пикто.
— Оливио Кардуччи, — торопливо сказал капитан.
Он спешил рассказать о себе все, чтобы поскорее стала очевидна его ценность и стало невозможным убить его.
— Я купец, генуэзский купец. Я богат. То есть достаточно богат, чтобы заплатить за то… чтобы вы, господа, отпустили меня. За плату.
И чиновник и посеребренный гигант не выразили ни удивления, ни чрезмерной радости. Наверное, им уже не раз приходилось сталкиваться со столь бурным выражением готовности сотрудничать в деле организаций выкупа.
— Тот корабль, который мы захватили вчера, твой?
— Да, мой. Но у меня есть еще. Там в Генуе.
— Но если ты так богат, то почему сам плаваешь в качестве капитана?
— Заболел, — дыхание Кардуччи сбивалось, — заболел капитан этого корабля Фонола, а в конце сезона найти надежного человека трудно. А тут выгодный рейс. Я сам решил, я…
Чиновник еще некоторое время с пристальным вниманием рассматривал итальянца, словно определяя на глазок насколько ему можно верить. Наконец сказал, ни к кому не обращаясь:
— Уведите.
— Уведите! — громко повторил гигант. Сразу же из трепещущей темноты материализовалось двое вооруженных людей. Они взяли капитана за локти. Третий неуловимым движением разрубил путы связывающие платежеспособного генуэзца с французом.
Кардуччи увели. Явно в сторону противоположную той, где находился загон с остальными пленниками.
— А теперь ты, — сказал худощавый.
Арман Ги поклонился, предлагая тем самым говорившему уточнить значение сказанных слов.
— Как тебя зовут?
— Кретьен Ардан.
— Ты дворянин?
— Да.
— По одежде не скажешь.
— Я небогатый дворянин.
— И не слишком гордый, ибо даже небогатый дворянин лезет из кожи вон, чтобы выглядеть богатым.
Раздражение, прозвучавшее в реплике, явно имело своей причиной признание Кретьеном Арданом, что он беден. Арман Ги отдавал себе отчет в том, что такое поведение может не пойти ему на пользу, но возможности вести себя по другому у него не было.
— Я понимаю, что не представляю для вас большой ценности, — начал было он.
— И какой толк, что ты это понимаешь! — грубо прервал его худощавый, но закончить это рассуждение он не успел. К костру кто-то приблизился из темноты. Видимо, кто-то по-настоящему важный, судя по поведению присутствующих — все вскочили. Как следует рассмотреть явившегося Арману Ги не удалось, он не покинул мрака, только смутная фигура рисовалась в углу. Но зато голос этой смутной фигуры показался бывшему комтуру чрезвычайно знакомым. Он мог бы поклясться, что где-то его слышал.
Закончить свои размышления на эту тему ему не дали. Худощавый велел увести нищего пленника. Получив чувствительный толчок в спину, Арман Ги свалился на колени, был поднят с них мощными руками и направлен в сторону выхода.
«Опять в загон», — догадался он.
И оказался прав.
Следующие несколько дней были проведены в жилище для скота. Ночи стояли прохладные, но, слава богу, сухие. Стражники разрешали жечь костры. Но делали это не из заботы о здоровье охраняемых или их комфорте, а для того, чтобы было легче за ними следить.
Арман Ги постоянно мерз и неуклонно скатывался в состояние беспробудной прострации. Хуже всего — неопределенность. Легче переносить тяготы, зная их предел.
Единственной удачей к исходу третьего дня стало то, что его перевязали в одну пару с Лако. Умер толстый византиец. Смерть эта удивила многих. Все были убеждены, что он освободится легче и раньше всех, ибо он был богат, много богаче самого Оливио Кардуччи. Но, на свою беду, жирный грек оказался фаталистом. Он решил, что если ему суждено спастись, он спасется и так, а если ему суждено погибнуть, какой смысл помимо жизни расставаться еще и с цехинами.
Лако, не имевший до этого возможности даже словом перемолвиться с хозяином, ибо византийская туша наотрез отказывалась перемещаться по загону, оказавшись с ним в одной связке, тут же заявил, что им надо поговорить.
— О чем? — без всякого интереса в голосе спросил бывший комтур.
Лако огляделся, не присматривается ли к ним кто-нибудь:
— Я внимательно наблюдал за всем, что здесь происходит, господин.
Арман Ги зевнул.
— И что же ты высмотрел?
— Я с самого начала догадался, что это не просто разбойники.
Бывший комтур кряхтя повернулся так, чтобы лучше видеть слугу.
— Ну, и кто это?
— Мне кажется, эти люди имеют какое-то отношение к маркизу де Верни.
Арман Ги сердито сплюнул.
— И долго ты размышлял, чтобы додуматься до этой мысли?
— Много разных примет, — продолжал шептать Лако, — однажды ночью я видел сквозь решетку, что закрывает вон тот пролом, человека в белом плаще… Кажется и крест я тоже видел.
— Чушь, — опять сплюнул Арман Ги и хотел было обругать как следует своего «наблюдательного» слугу, но неожиданно вспомнил, кому принадлежал голос человека, которого он смутно видел во время своего допроса — Этьену де Бланшару, одному из свитских рыцарей прецептора Аквитании. Безусловно — это был он! И, безусловно, он был тамплиер. И, что характерно, разбойники выказывали ему несомненное почтение. Стало быть старинная байка о том, что орден в свое время держал под неусыпным своим контролем всю грабительскую деятельность в Святой Земле, близка к истине. Святой Орден не только не брезгует этим источником дохода, но напротив, источник этот всячески обхаживает и лелеет.
Лицо бывшего комтура просветлело.
— Я думаю дела наши не так уж плохи, Лако.
— Вы что-то придумали, хозяин?
— Пожалуй, да. Вставай, подойдем вон к тому негодяю в черном платке.
Неловко, перешагивая через товарищей по несчастью, господин и его слуга приблизились к стене. Охранник, заметив их перемещение, поправил черную повязку и удобнее перехватил ложе арбалета.
— Эй, любезнейший.
Заскрипела натягиваемая тетива.
— Мне нужно поговорить с твоим начальником. Или хотя бы передай ему, пусть он скажет господину Этьену де Бланшару, что его хочет видеть Арман де Ги. Передай эти слова, я вознагражу тебя.
Бывший комтур обернулся к Лако.
— Как ты думаешь, он понял меня?
— Скоро узнаем.
До глубокой ночи степень понятливости охранника оставалась неизвестной. Лако уговорил господина не повторять опыт, другой охранник мог оказаться менее терпеливым и вместо свидания с другом прецептора Аквитании можно было схлопотать арбалетную стрелу в брюхо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61