ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Надеюсь, ты понял меня?
— Не вполне, командир, — откровенно ответил Макрон. — Вторжение — операция длительная. Зачем же спешить?
— Существуют такие вещи, как государственная необходимость.
— И она требует целой центурией охранять тебя на территории, подвластной Риму?
— Достаточно сказать, что кое-кто из находящихся на этой территории людей очень многое дал бы, чтобы я не добрался до места. Это все, что тебе нужно знать.
— Понятно.
— Вот и прекрасно, — сказал Нарцисс. — Тогда в путь. Я путешествую налегке. Только с рабами-носильщиками, личным телохранителем и небольшим багажом, однако те малые, что несут его, прихворнули. Распорядись, чтобы твои ребята их подменили. Пусть заберут из конюшен два моих сундука.
Темный, как туча, Макрон вышел из караулки. Катон почти слышал скрежет его зубов.
— Отряди пятерых солдат для переноски вещичек этого типа.
— Для переноски?
— Ты что, оглох? Давай, шевелись. Свое оружие и поклажу парни могут забросить в возок.
— Хорошо, командир.
— И расстанься с мыслью о неспешной прогулке по Галлии. Нас поторапливают. — Макрон сплюнул. — Лучше бы мы потихонечку двигались с легионом, — заключил хмуро он.
Восемь огромных нубийцев с привычной легкостью пронесли в центр колонны довольно скромный крытый портшез, за ним встали с двумя сундуками легионеры, низведенные необычным приказом до положения рабов. Лица их были мрачны, а нубийцы, похоже, внутренне веселились, довольные тем, что кому-то из заносчивых римлян доведется узнать, насколько сладок их хлеб. Рядом с портшезом высился здоровенный, мускулистый детина в отполированном черном нагруднике, вооруженный коротким мечом. Его длинные, завязанные в конский хвост волосы, множество шрамов на зверской физиономии и черная нашлепка, прикрывающая один глаз, безошибочно изобличали в нем бывшего гладиатора — ветерана арены. Неожиданно из портшеза высунулась рука, тонкие пальцы повелительно щелкнули.
— Ты! Полифем! Подними полог и закрепи его. Почему бы мне, раз уж я здесь, не ознакомиться с этой дикой страной? Эй, центурион! Мы что, ждем кого-то? Если нет, то пора бы и в путь.
Макрон с кислым видом взмахнул рукой, и центурия скорым маршем пересекла городок, чтобы выбраться на совершенно прямую дорогу, уходившую вдаль. Поднявшись на низкий кряж, Катон оглянулся и далеко позади себя заметил движение. К Дурокорторуму подтягивался выступивший из леска легион. Где-то там была и Лавиния. Вспомнив о ней, юноша горько вздохнул. Он поспешно отвернулся, чем ничуть не умерил вновь принявшуюся терзать его боль.
ГЛАВА 27
В Дурокорторуме обоз легиона застрял. В этом была повинна местная ребятня, вздумавшая швырять в тягловых животных камнями. Один из булыжников, довольно увесистый, попал в молодого быка, угодив тому прямо по яйцам. Взревев от боли и ярости, бык попытался повернуться в ярме, в результате чего подвода с тяжеленной баллистой перевернулась и перегородила главную улицу городка. Веспасиан, поскакавший назад, чтобы выяснить причину задержки, задохнулся от гнева, но ничего не мог поделать. Нехватка тяглового скота, заставившая впрячь в повозки не только волов, но и не оскопленных бычков, дала себя знать, и хорошо еще, что не под ливнем вражеских копий. В конце концов и подводу, и баллисту оттащили в боковой переулок, где механики занялись их починкой. Быка, успокоенного погонщиком, отогнали к стаду охромевших животных, представлявших собой ходячий запас свежего мяса для поваров, проштрафившемуся мальцу задали порку, и колонна возобновила движение, однако от всего этого Веспасиану не сделалось легче. Не улучшилось его настроение и к полудню, когда легион остановился на отдых. Усевшись за стол, он велел привести к нему новую служанку жены, а сам отдал должное холодной курятине с местным вином, непонятного происхождения и ужасающе кислым.
Лавинию привели. Легат, энергично работая челюстями, дал себе время ее рассмотреть. «Да, — решил он, — это и впрямь весьма аппетитная штучка». Использовать такую красотку для домашних работ просто нелепо: любой римский бордель с радостью выложит за нее очень и очень хорошие деньги.
Быстро прополоскав рот водой, легат приступил к делу. Вынув из-за пазухи ленту, он положил ее на стол и с удовлетворением отметил, что рабыня явно ее узнала.
— Твоя?
— Да, господин. Я думала, что потеряла ее.
— Ты и потеряла. Она завалилась за подушку одной из кушеток, расставленных в штабном отсеке моей палатки.
Лавиния потянулась за лентой, но Веспасиан, улыбнувшись, накрыл свою находку ладонью.
— Нет, — сказал он. — Сначала поговорим. Ответь-ка мне, как она там оказалась?
— Господин?
— Что ты делала в штабном отсеке прошедшей ночью?
— Прошедшей ночью? — переспросила Лавиния, широко раскрывая невинные, непонимающие глаза.
— Именно. Когда я уходил оттуда, ленты там не было. Так что скажи мне, Лавиния, и скажи без утайки, честно, что же ты делала там?
— Ничего, господин! Клянусь! — Ее глаза молили о снисхождении. — Я просто зашла туда отдохнуть. Прилечь на минутку. Я очень устала. И искала укромное место. Должно быть, лента за что-нибудь зацепилась, когда я легла.
Веспасиан смерил ее нарочито долгим, суровым взглядом.
— Ты просто хотела там отдохнуть? И это все?
Лавиния кивнула.
— И ты ничего не брала там?
— Нет, господин.
— И ты не видела ничего и никого, пока там находилась?
— Нет, господин.
— Понятно. Держи.
Он подвинул ленту к краю стола и откинулся на спинку стула. Девчонка, похоже, не врет, хотя после допроса с пристрастием вполне может заговорить по-другому. Впрочем, мысль о пытках Веспасиан тут же отбросил. И отнюдь не из жалости к этой оказавшейся не в то время и не в том месте дурехе. Просто он слишком хорошо знал, что подозреваемые говорят в пыточных правду много реже, чем лгут, пытаясь угадать, что из них хотят выбить мучители. Да и сама по себе эта рабыня стоит немало, а потому к ней нужен иной, более деликатный подход.
— Жена говорит, что ты взята в наш дом совсем недавно.
— Да, это так, господин.
— А кому ты принадлежала раньше?
— Трибуну Плинию, господин.
— Плинию! — Брови Веспасиана взметнулись. Это меняло дело. Что делает в его доме бывшая невольница Плиния? Она лазутчица? Шпионка, пытающаяся получить доступ к документам повышенной важности? Правда, с виду в ней нет ни большого ума, ни коварства, однако не исключено, что все ее внешнее простодушие не более чем притворство, игра.
— А почему Плиний продал тебя?
— Я ему надоела.
— Ты уж прости, но я нахожу, что в это трудно поверить.
— Это так, господин, — возразила она.
— Наверняка было что-то еще. Говори, девушка, и говори только правду.
— Было, — призналась Лавиния и склонила голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84