- А Германия обрусеет! - безбоязненно подхватила Фомка.
Яшка же посмотрела на Ливенцева мечтательно и добавила:
- Вообще произойдет переливание крови.
- А женщине это совершенно даже без-раз-лично, русские ли какие, или же они немцы, - пожала плечами Анастасия Георгиевна. - Я одну девушку знала, она за китайца вышла. Только он с косой ходил, так она ему косу эту ножницами у сонного днем отрезала и сейчас же в парикмахерскую за четыре рубля продала: "Довольно, говорит, с нас двух одной моей косы". Китайчик поплакал по косе по своей, а потом отлично себе привык, - как так и надо.
Нашли удобное место, точно нарочно приготовленное для пикника, - две широкие скамейки друг против друга, - и сошлись сюда все, и Урфалов торжественно вынул из свертка и установил где-то добытые им две бутылки водки и две бутылки красного вина для дам.
- Изволите видеть, - говорил он не спеша, - в военных операциях самое важное что? Самое важное - провиант! Будь бы в Перемышле провианту больше, не было бы у нас радостного такого события. А то там уж довоевались до ручки, изволите видеть, и за фунт хлеба офицеры платили такие деньги, что-о... уму непостижимо! Хорошую лошадь можно у нас за такие деньги купить.
- Я читал, что прокламаций там множество ходило за сдачу, - вставил было Кароли, но Урфалов весьма решительно объяснил:
- Прокламации всякие эти роли играть не могут, ежели офицер и солдат сыты. Вот что, изволите знать... Прокламации - это одни слова, а вот была бы у них там, в Перемышле, каждый день на братию бутылочка водочки, да вот вяленая таранка, да вот анчоусы, всякая такая закуска, - кто бы их и за уши потянул сдаваться, нипочем бы они не пошли!
- Верно! - подмигнул ему Переведенов.
- Зато от очень сытой жизни войны и бывают, вот что! - азартно накинулся на Урфалова Кароли. - Какого им черта нужно было, этим немцам? Голодали они, что ли? А сербам какого черта было в эрцгерцога стрелять? Свинины у них мало было? Сколько угодно!.. И вот потому-то, черт их дери, что сколько угодно всего, войну начали! Как стекольщики делают, когда работы нет? Посылают мальчишек окна в домах поблизости от себя бить, - ясно и просто. А потом хозяева за стекольщиками посылают, - вот тебе мало-мало доход! Понаделали пушек и снарядов чертову уйму, пулеметов, патронов, дирижаблей, дредноутов и черт их знает чего, - надо же их как-то истребить, чтобы новые делать.
- И гораздо лучших систем, - добавил Ливенцев.
- Отцы мои хорошие, дайте и мне сказать по этому поводу, - торжественно посмотрел направо и налево Пернатый, но Переведенов, впившийся глазами в бутылку, из которой пробку выбивал об ладонь Урфалов, разрешающе махнул рукой:
- Поводы-поводы! Что там поводы? Без поводов говори! - и дернулся на месте от нетерпения.
- Кажется мне, насколько я помню, конечно, на "ты" с вами мы не пили, заметил Пернатый.
- Вот важность какая: не пили! Не пили - сейчас выпьем! - цепко схватил со скамейки первую налитую рюмку Переведенов и хотел было чокнуться с Пернатым, но не был в состоянии дождаться, когда Урфалов нальет его рюмку, широко открыл рот и плеснул в него водку, как в пропасть, а на Пернатого потом только глянул значительно, пожевал слегка губами и потянулся за второй рюмкой.
- Постойте-ка, теперь водка счет любит, - заметил Урфалов. - Этак вы никому не дадите ее и понюхать.
- А что ее нюхать? Нюхать!.. Водку - ее пить, а не нюхать, - успел все-таки схватить еще рюмку штабс-капитан, попорченный "беспорядками" девятьсот пятого года.
- Почему не закусал? - удивилась, глядя на него, дама из Ахалцыха, резавшая в это время длинную вяленую тарань на куски.
- Такие, матушка, не закусывают, а только пьют, - объяснил жене Гусликов. - Пить же он думает на шереметьевский счет, а я по общей раскладке у него из жалованья вычту.
- На-пу-гал!.. Гм... Вот как на-пугал! - закачал одноухой головой Переведенов и нацелился уже было на третью рюмку, но ее перехватил Мазанка и кивнул Кароли:
- А ну-ка, адвокат, - речь!
- Отцы мои добрые, позвольте мне сказать речь...
- Куда тебе против адвоката?! - прикрикнула на Пернатого жена. - Чтобы только меня конфузить!
Но Ливенцеву жаль стало обескураженного старика и хотелось все-таки узнать, что такое не терпится ему сказать, и он крикнул:
- Говорите! Ждем!
Пернатый благодарно наклонил голову в его сторону, слегка поднял рюмку и начал:
- Говорилось тут о войнах, от сытости они или от голода? А по-моему, отцы хорошие, войны заводятся от скуки. Да, от зеленой скуки! Одному если человеку скучно станет, он другому в ухо заехал - вот как будто и поразмялся, а когда миллионам скольким-то там, или даже пусть нескольким десяткам миллионов скучно станет, то уж тут, отцы мои, не иначе как должна начаться война. Так и казаки наши запорожские - сидели-сидели на своих островах за порогами днепровскими, и пили, и ели ничего, да скука одолевала, вот и шли в поход. Многие ведь и не возвращались назад, в гирла днепровские, а головы свои клали где попало, в Туретчине или в Польше, вот почему, отцы хорошие, и говорится: скука смертельная! Вот так и Вильгельма одолевала скука, и поднял Вильгельм войну... И придумал я вот ему какую казнь, отцы родные, когда попадется он нам в плен... Чтобы ему простили войну такую, этой я даже не допускаю мысли. Чтоб его на какой-нибудь остров, подлеца, заточить - это вполне для него были бы пустяки. Нет, его в клетку золотую посадить, - непременно чтоб для него сделать золотую клетку, - и возить по всей России показывать. Вот что с ним надо сделать, отцы хорошие! Пей и ешь, проклятый, а мы на тебя только смотреть будем - вот!
- Загрозил ты ему этим, как же! - выкрикнул Переведенов.
- Мы с вами на "ты" еще не пили, - повернулся к нему Пернатый.
- Вот и выпьем сейчас! Где моя рюмка? - кивнул тот Урфалову, но Урфалов хотел все-таки уяснить, за что же предлагает выпить Пернатый, так и спросил:
- За что же подымаете вы тост?
- За здоровье его императорского величества первый тост! Ура! приосанясь, крикнул Пернатый.
И под это "ура" выпили по первой, но Вильгельм в золотой клетке - это показалось Кароли очень мечтательным.
- У нас и казанскую богородицу украли, а то чтоб беспрепятственно золотой клетке дали по России прогуливаться! Какой же конвой при этой клетке прикажете держать? Роту при поручике Миткалеве - нельзя: и Вильгельма выпустит и клетку пропьет. Батальон при подполковнике Генкеле - тоже нельзя: Вильгельма своим родственником подменит, и вместо золотой в одну ночь медная клетка появится и будет еще лучше золотой гореть. А золотая очутится в имении под Курманом... Полк с полковником Полетикой тоже нельзя: через день, накажи меня бог, он забудет, при чем и при ком он с полком состоит и какие такие обязанности несет: не то ему походную кухню дали, не то дюжину поросят, - и уж через день у него ни Вильгельма, ни клетки не будет, и стоит ему сказать, что полк за малиной в лес командирован, он скажет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81