Вся — надежда, желание — нежное, бурное, робкое, смелое, жаркое.
На колокольне бьет два. Вскочила с постели. Торопливо оделась и как тень выскользнула из кельи. Тихо прошла темной аллеей к колодцу и спряталась за кустами. Где-то далеко что-то затарахтело.
— Он…
Но снова тихо. То, верно, крестьяне поехали в степь. Соломония снова присела, напрягла слух. Снова грохот, топот копыт. Снова слилась с оградой, всматриваясь в темноту.
— Теперь он.
Возле колодца остановилась пара лошадей. С повозки соскочил Иван.
— Я здесь… — прошептала Соломония.
Иван перемахнул через колодец и стал возле нее.
— Ждала?
— Ждала, милый… — неожиданно для себя сказала Соломония.
Иван мгновение постоял и обнял ее за талию.
— Я тоже ветром летел. Едва кони живы.
Привлек ее к себе, сжал руки и, расстелив рясу, посадил. Сам сел рядом.
— Как тебя зовут?
— Соломония. А тебя?
— Иван.
Помолчали. Оба тяжело вздыхали, смущались. Но вдруг Иван страстно обнял Соломонию и прижал к себе. Соломония и сама доверчиво приникла к нему, ласкала его руки, буйную шевелюру и счастливо улыбалась. Но солнце спешило. Утро выглянуло умытым лицом из-за горизонта.
— Милая, когда снова увидимся?
— Когда хочешь. Хочешь, хоть завтра ночью, как все улягутся? Приходи.
Страстный поцелуй опалил ее уста.
— Так придешь, милый? Я буду ждать…
— Приду. Прощай, пора уже.
Еще поцелуй… Загремело, загрохотало, поднялась пыль, и Соломония, пошатываясь, пошла к себе.
5
Послушник Василий напряженно думал: «Почему это, когда эконом заходит к отцу Ананию, тот приказывает мне выйти, а потом они запираются в келье и о чем-то совещаются? Что могут значить эти тайные сговоры?»
Сгреб рукой волосы и застыл в задумчивости.
«Здесь что-то есть. Зря эти две лисицы не будут прятаться. Но что в этом кроется? Не было Ивана — не отпускал от себя отец Ананий. По пустякам часами, бывало, сидеть заставлял. А теперь… Нет, тут что-то есть».
Снова звонок. Василий поспешил к игумену. Отец Ананий писал у стола. Послушник стал у двери, и в этот момент в дверь постучали. Василий машинально спрятался за умывальник и замер. И тут решил он любой ценой узнать, в чем дело, — это был рискованный шаг.
В дверь еще раз постучали.
— Василий, открой! — крикнул отец Ананий, не оглядываясь.
Стук повторился.
— Василий! Ах, проклятый парень, уже исчез. Войдите, кто там.
В келью вошел отец эконом.
— Никого?
— Никого. Василий был, но ушел.
— Ну, это к лучшему. Не нравится он мне, присматривается что-то все, нюхает… Не замечает ли чего…
— Ты думаешь?
— Все может быть. Парень он ловкий, к тому же и мы на заговорщиков смахиваем.
— Это правда. Придется его отправить к Игнату на поле. Там он многого не узнает. Ну, а тот как?
— Куда-то исчезает еженощно. Хотел проследить, да…
— Страшновато? — кольнул отец Ананий.
— Да так… старый уж я… А он возвращается в таком настроении, как жених с обручения. Не ходит ли куда к бабе? Он что-то на влюбленного похож.
— О-о-о! Это уже совсем ни к чему.
— У меня такое подозрение. А это может испортить нам план, в случае чего.
— Правда. Деньги же не малые, даже для нас. Но неужели никакого следа, маленького намека?
— А ни-ни. Вроде он всю жизнь кучером был, словно в конюшне родился, — разочарованно и со злостью сказал отец эконом.
— Ну, так вот что, — решил отец Ананий, — позови-ка его ко мне сюда… или лучше пойдем, вроде обходим кельи, и зайдем к нему. Засидимся, пока не увидим, что ему не терпится, а потом уйдем.
— Хорошо, отче, пойдем.
И они вышли из кельи. Василий затаил дыхание в своем убежище. Незаметно подкрался к Ивановой келье и залег в кустах. Лежал долго, пока не вышел отец эконом. Он постоял и двинулся в сторону Василия.
«Вот еще черт несет!»-испугался Василий. Но эконом обошел его и спрятался немного дальше. Василий успокоился. Вскоре вышел и отец Ананий. Прокашлялся и, бормоча молитвы, пошел к себе. Василий насторожился. Прошло около часа. Одолевало нетерпение. Но вот скрипнула дверь, и на крыльцо вышел Иван. Он постоял, прислушался и пошел в сад. Чуть не наступил на Василия, подходя к забору.
— Ну-ну, голубок, посмотрим, куда ты, — прошептал Василий, подбирая рясу.
Иван нагнулся. Что-то треснуло. Пролез сквозь отверстие в заборе, прикрыл за собой доску и пошел прямо в степь хлебами, по тропинке к женскому монастырю.
— Ага, вот оно что! Ну, хорошо, я знаю другой путь.
Василий тихо поднялся, нашел ту же дыру в заборе и проскользнул в нее. Спотыкаясь и тяжело дыша, мчался он знакомой тропинкой, а через час лежал уже в кукурузе в конце дороги. Еще через четверть часа он услышал шаги и плотнее прижался к земле. Навстречу Ивану вышла женская фигура. Василий никак не ожидал, что место встречи именно здесь. Влюбленные встретились радостно и бурно.
— Любимый мой, как я ждала, как мучилась. Думала, не придешь.
— Нельзя было. За мной следят.
— Кто?
— Потом… А сейчас…
Он привлек ее к себе и крепко обнял. Поднял, как перышко, и понес в кукурузу. Расстелил рясу, посадил рядом с собой. Они слились в поцелуе, долгом, страстном. Иван сжал ее в объятиях.
— Ну, хватит, милый, хватит, а то поздно будет.
— Да, поздно! — выпрямился Иван. — Так вот, слушай, в воскресенье бросишь монастырь и пойдешь в город. Я приеду в понедельник, побудем там день-два, а потом… Заберу деньги и уедем отсюда, от всех этих святых. Слышишь?
— Слышу, радость, слышу. Буду ждать. А ты не забыл, где они лежат?
— Нет, не бойся! — весело крикнул Иван. — Крест не сняли у дороги, а они там под крестом. Там все. Никому и в голову не придет.
Хорошо. А сейчас пора, уже, наверное, и рассвет скоро.
— Ну, иди.
И Иван повел ее к монастырю высокой кукурузой. Василий выждал немного, встал и пошел домой.
«Не спрячешь, Иван. Увидишь ты их, дурень, как свои уши», — злобно, но с радостью подумал Василий.
Дома Василий не ложился спать, а ждал, пока его позовет к себе отец Ананий. Он ожидал этого спокойно, так как был уверен, что его отсутствие заметили. Наверняка увидел отец эконом, как он возвращался в монастырь, и, конечно, донес отцу Ананию.
Так оно и было. Правда, отец Ананий не удивился, что молодой монах отсутствовал всю ночь. Подобное случалось уже не однажды, и обычно он закрывал на это глаза. Но теперь это был повод придраться к послушнику. Отец Ананий использовал свою власть. Он позвал Василия к себе.
— Ну, что скажешь, Василий? Где ты был эту ночь и откуда возвращался на рассвете? — нахмурясь, спросил игумен.
Василий молчал.
— Отвечай же, если тебя спрашивает твой духовный пастырь! — крикнул отец Ананий, и нос его зашевелился, как водяной жучок. — Где, с какой потаскухой ты поганил священную одежду инока? Кто подстрекает тебя на такое преступление против бога и заповеди святых отцов,
под защитой которых пребывает наша обитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
На колокольне бьет два. Вскочила с постели. Торопливо оделась и как тень выскользнула из кельи. Тихо прошла темной аллеей к колодцу и спряталась за кустами. Где-то далеко что-то затарахтело.
— Он…
Но снова тихо. То, верно, крестьяне поехали в степь. Соломония снова присела, напрягла слух. Снова грохот, топот копыт. Снова слилась с оградой, всматриваясь в темноту.
— Теперь он.
Возле колодца остановилась пара лошадей. С повозки соскочил Иван.
— Я здесь… — прошептала Соломония.
Иван перемахнул через колодец и стал возле нее.
— Ждала?
— Ждала, милый… — неожиданно для себя сказала Соломония.
Иван мгновение постоял и обнял ее за талию.
— Я тоже ветром летел. Едва кони живы.
Привлек ее к себе, сжал руки и, расстелив рясу, посадил. Сам сел рядом.
— Как тебя зовут?
— Соломония. А тебя?
— Иван.
Помолчали. Оба тяжело вздыхали, смущались. Но вдруг Иван страстно обнял Соломонию и прижал к себе. Соломония и сама доверчиво приникла к нему, ласкала его руки, буйную шевелюру и счастливо улыбалась. Но солнце спешило. Утро выглянуло умытым лицом из-за горизонта.
— Милая, когда снова увидимся?
— Когда хочешь. Хочешь, хоть завтра ночью, как все улягутся? Приходи.
Страстный поцелуй опалил ее уста.
— Так придешь, милый? Я буду ждать…
— Приду. Прощай, пора уже.
Еще поцелуй… Загремело, загрохотало, поднялась пыль, и Соломония, пошатываясь, пошла к себе.
5
Послушник Василий напряженно думал: «Почему это, когда эконом заходит к отцу Ананию, тот приказывает мне выйти, а потом они запираются в келье и о чем-то совещаются? Что могут значить эти тайные сговоры?»
Сгреб рукой волосы и застыл в задумчивости.
«Здесь что-то есть. Зря эти две лисицы не будут прятаться. Но что в этом кроется? Не было Ивана — не отпускал от себя отец Ананий. По пустякам часами, бывало, сидеть заставлял. А теперь… Нет, тут что-то есть».
Снова звонок. Василий поспешил к игумену. Отец Ананий писал у стола. Послушник стал у двери, и в этот момент в дверь постучали. Василий машинально спрятался за умывальник и замер. И тут решил он любой ценой узнать, в чем дело, — это был рискованный шаг.
В дверь еще раз постучали.
— Василий, открой! — крикнул отец Ананий, не оглядываясь.
Стук повторился.
— Василий! Ах, проклятый парень, уже исчез. Войдите, кто там.
В келью вошел отец эконом.
— Никого?
— Никого. Василий был, но ушел.
— Ну, это к лучшему. Не нравится он мне, присматривается что-то все, нюхает… Не замечает ли чего…
— Ты думаешь?
— Все может быть. Парень он ловкий, к тому же и мы на заговорщиков смахиваем.
— Это правда. Придется его отправить к Игнату на поле. Там он многого не узнает. Ну, а тот как?
— Куда-то исчезает еженощно. Хотел проследить, да…
— Страшновато? — кольнул отец Ананий.
— Да так… старый уж я… А он возвращается в таком настроении, как жених с обручения. Не ходит ли куда к бабе? Он что-то на влюбленного похож.
— О-о-о! Это уже совсем ни к чему.
— У меня такое подозрение. А это может испортить нам план, в случае чего.
— Правда. Деньги же не малые, даже для нас. Но неужели никакого следа, маленького намека?
— А ни-ни. Вроде он всю жизнь кучером был, словно в конюшне родился, — разочарованно и со злостью сказал отец эконом.
— Ну, так вот что, — решил отец Ананий, — позови-ка его ко мне сюда… или лучше пойдем, вроде обходим кельи, и зайдем к нему. Засидимся, пока не увидим, что ему не терпится, а потом уйдем.
— Хорошо, отче, пойдем.
И они вышли из кельи. Василий затаил дыхание в своем убежище. Незаметно подкрался к Ивановой келье и залег в кустах. Лежал долго, пока не вышел отец эконом. Он постоял и двинулся в сторону Василия.
«Вот еще черт несет!»-испугался Василий. Но эконом обошел его и спрятался немного дальше. Василий успокоился. Вскоре вышел и отец Ананий. Прокашлялся и, бормоча молитвы, пошел к себе. Василий насторожился. Прошло около часа. Одолевало нетерпение. Но вот скрипнула дверь, и на крыльцо вышел Иван. Он постоял, прислушался и пошел в сад. Чуть не наступил на Василия, подходя к забору.
— Ну-ну, голубок, посмотрим, куда ты, — прошептал Василий, подбирая рясу.
Иван нагнулся. Что-то треснуло. Пролез сквозь отверстие в заборе, прикрыл за собой доску и пошел прямо в степь хлебами, по тропинке к женскому монастырю.
— Ага, вот оно что! Ну, хорошо, я знаю другой путь.
Василий тихо поднялся, нашел ту же дыру в заборе и проскользнул в нее. Спотыкаясь и тяжело дыша, мчался он знакомой тропинкой, а через час лежал уже в кукурузе в конце дороги. Еще через четверть часа он услышал шаги и плотнее прижался к земле. Навстречу Ивану вышла женская фигура. Василий никак не ожидал, что место встречи именно здесь. Влюбленные встретились радостно и бурно.
— Любимый мой, как я ждала, как мучилась. Думала, не придешь.
— Нельзя было. За мной следят.
— Кто?
— Потом… А сейчас…
Он привлек ее к себе и крепко обнял. Поднял, как перышко, и понес в кукурузу. Расстелил рясу, посадил рядом с собой. Они слились в поцелуе, долгом, страстном. Иван сжал ее в объятиях.
— Ну, хватит, милый, хватит, а то поздно будет.
— Да, поздно! — выпрямился Иван. — Так вот, слушай, в воскресенье бросишь монастырь и пойдешь в город. Я приеду в понедельник, побудем там день-два, а потом… Заберу деньги и уедем отсюда, от всех этих святых. Слышишь?
— Слышу, радость, слышу. Буду ждать. А ты не забыл, где они лежат?
— Нет, не бойся! — весело крикнул Иван. — Крест не сняли у дороги, а они там под крестом. Там все. Никому и в голову не придет.
Хорошо. А сейчас пора, уже, наверное, и рассвет скоро.
— Ну, иди.
И Иван повел ее к монастырю высокой кукурузой. Василий выждал немного, встал и пошел домой.
«Не спрячешь, Иван. Увидишь ты их, дурень, как свои уши», — злобно, но с радостью подумал Василий.
Дома Василий не ложился спать, а ждал, пока его позовет к себе отец Ананий. Он ожидал этого спокойно, так как был уверен, что его отсутствие заметили. Наверняка увидел отец эконом, как он возвращался в монастырь, и, конечно, донес отцу Ананию.
Так оно и было. Правда, отец Ананий не удивился, что молодой монах отсутствовал всю ночь. Подобное случалось уже не однажды, и обычно он закрывал на это глаза. Но теперь это был повод придраться к послушнику. Отец Ананий использовал свою власть. Он позвал Василия к себе.
— Ну, что скажешь, Василий? Где ты был эту ночь и откуда возвращался на рассвете? — нахмурясь, спросил игумен.
Василий молчал.
— Отвечай же, если тебя спрашивает твой духовный пастырь! — крикнул отец Ананий, и нос его зашевелился, как водяной жучок. — Где, с какой потаскухой ты поганил священную одежду инока? Кто подстрекает тебя на такое преступление против бога и заповеди святых отцов,
под защитой которых пребывает наша обитель?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105