***
Мадлене было восемнадцать лет, когда умер Давид. Его почтенный возраст не позволил ему зайти с ней очень далеко. Его преемник, Пикар, зато преследовал ее с яростью. На исповеди он говорил с нею только о любви. Он назначил ее ризничьей, чтобы быть с ней вдвоем в часовне. Он не нравился ей. Однако монахини запретили ей обращаться к другому исповеднику из боязни, что она разоблачит их маленькие тайны. Это запрещение отдавало ее в руки Пикара. Он приставал к ней, когда она была больна, почти при смерти, действовал на нее страхом, пугая ее тем, что Давид передал ему разные дьявольские формулы. Наконец, он попытался вызвать в ней жалость, прикидываясь больным, умоляя прийти к нему. С тех пор она подпала под его власть. По-видимому, он расстроил ее ум колдовскими напитками. Ей казалось, что она была с ним на шабаше, что она была заодно и алтарем и жертвой. Это было – увы! – слишком верно.
Пикар не довольствовался бесплодными наслаждениями шабаша. Не убоявшись скандала, он сделал ее беременной.
Монахини, нравы которых он прекрасно знал, боялись его... Они зависели к тому же от него и в материальном отношении. Его кредит, его активность, милостыни и подарки, получаемые им со всех сторон, обогатили монастырь. Он выстроил им большую церковь. По луденскому делу можно судить о честолюбивом соперничестве, царившем между отдельными монастырями, о их ревнивом желании превзойти друг друга. Доверие богатых людей вознесло Пикара на высоту благодетеля и второго основателя монастыря. «Дорогая,– говорил он Мадлене,– я выстроил эту великолепную церковь. После моей смерти ты увидишь чудеса...»
Этот господин вообще не стеснялся. Он сделал за нее вклад и превратил ее из белицы в монахиню, чтобы она могла отказаться от должности привратницы, жить в монастыре и удобно рожать или делать аборт. Имея некоторые медицинские сведения, располагая разными снадобьями, монастыри могли в таких случаях и не обращаться к помощи врача.
Мадлена признается, что рожала несколько раз, умалчивая о том, что сталось с новорожденными.
***
Пикар, человек уже не молодой, боялся, что Мадлена вследствие непостоянства может в одно прекрасное утро обратиться к другому исповеднику и посвятить его в свои угрызения совести. Чтобы безвозвратно связать ее с собой, он прибег к гнусному средству. Он потребовал от нее, чтобы она составила завещание, в котором обещала бы умереть, когда он умрет, и быть там, где будет он. Какой ужас для бедной девушки! Хотел ли он ее увлечь за собой в могилу, в ад? Она считала себя навеки погибшей. Она стала его собственностью, его тенью, а он пользовался и злоупотреблял ею для разнообразнейших целей.
Он проституировал ее на шабаше, в котором участвовали его викарий Булле и еще одна женщина. Он воспользовался ею, чтобы расположить к себе других монахинь волшебными чарами. Омоченная в крови Мадлены гостия, зарытая в саду, должна была произвести в их сознании переворот.
Это случилось как раз в тот самый год, когда Урбен Грандье был сожжен. Во всей Франции только и говорили, что о луденских чертях. Исповедник из Эвре, бывший одним из действующих лиц в этой драме, принес в Нормандию рассказы об этих страшных событиях. Мадлена почувствовала себя одержимой, вообразила, что ее бьют дьяволы, что кот с горящими глазами преследует ее своей любовью. Мало-помалу другие монахини, заразившись, стали испытывать странное сверхъестественное возбуждение. Мадлена обратилась за помощью к капуцину, потом к епископу Эвре. Игуменья, знавшая, без сомнения, об этом, ничего не имела против, помня, сколько славы и богатства принесла подобная история монастырю в Лудене. Однако целых шесть лет епископ молчал, боясь, очевидно, Ришелье, замышлявшего тогда реформу монастырей.
Он хотел положить предел подобным скандалам. Только после его смерти и смерти Людовика XIII, при королеве и Мазарини, священники вновь принялись за сверхъестественные дела, вновь объявили воину дьяволу. Пикар умер, и дело уже не казалось столь опасным, так как исчез человек, который мог многих обвинить. Для борьбы с видениями Мадлены искали и нашли визионерку. В монастырь приняли некую сестру Анну, женщину сангвиническую, истеричку, а по надобности – полусумасшедшую, верившую в ту ложь, которую произносила. Поединок был организован точно между двумя псами. Обе женщины шпиговали друг друга клеветой. Анна клялась, что видела дьявола голым рядом с Мадленой, а Мадлена – что видела Анну на шабаше, с игуменьей, с матерью-викарием и матерью послушниц. Ничего нового, впрочем, не было придумано. Просто взяли да подогрели крупные процессы в Эксе и Лудене. Все шло по писаному. Ни остроумия, ни изобретательности – ничего!
Обвинительница Анна и ее дьявол Левиафан имели союзника в лице духовника из Эвре, одного из главных актеров луденской драмы. По его совету епископ Эвре приказывает разрыть могилу Пикара: если его труп будет унесен из монастыря, то исчезнут дьяволы. Мадлена должна быть осуждена без допроса, лишена своей должности и осмотрена, нет ли на ее теле дьявольской печати. С нее насильно снимают вуаль и платье. Вот она стоит нагая, несчастная, игрушка гнусного любопытства, готового копаться в ее теле, чтобы иметь возможность ее сжечь. Монахини сами взяли на себя это жестокое испытание, которое само по себе уже было равносильно пытке. Став вдруг матронами, эти девушки принялись исследовать, не беременна ли она, повсюду ощупывали ее, и, вонзая свои острые иголки в ее трепещущее тело, искали нечувствительное место, где должны были быть знаки дьявола. Однако Мадлене везде было больно.
Если монахиням не удалось доказать, что она колдунья, то они, по крайней мере, могли насладиться ее слезами и криками.
***
Анна не довольствовалась этим. На основании заявления ее дьявола епископ осудил оправданную испытанием Мадлену к вечному заточению in pace. Ее отъезд, утверждали, успокоит монастырь. Вышло иначе. Дьявол свирепствовал еще больше. Двадцать монахинь кричали, прорицали, бились в припадках.
Зрелище привлекало внимание любопытной толпы в Руане, даже в Париже. Молодой парижский хирург Ивелен, уже видевший луденский фарс, приехал посмотреть и на фарс, разыгрываемый в Лувье. Он привез с собой проницательного судью, советника палаты налогов в Руане. Они поселились в Лувье, следили неусыпно за делом, изучали его в продолжение семнадцати дней.
С первого дня они поняли, в чем дело. Дьявол сестры Анны повторил им (как откровение) разговор, который они при въезде в город имели со священником из Эвре. Каждый раз они являлись в монастырский сад с большой толпой людей. Постановка комедии была захватывающая. Ночной мрак, факелы, распространявшие колеблющийся благодаря дыму свет, – все это производило эффекты, неизвестные в луденском деле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71