— Рубец на висок? Феофан зовут? Хорошо, дорогой! Он у меня уже есть заметка.
Мустафа давно живет в Царьграде, но чисто говорить по-гречески так и не выучился.
— Кто слушал, запомнил? — продолжает он.
— Уж не без того! — отвечает Рябой и в свою очередь задает вопрос: — А как дела с тем, который болтал, что-де его царственность законопатила в монастырь свою мать и сестер?
— А! — улыбается Мустафа. — Он уже площадь Пелагий , дорогой!
Но вот друзья переходят к делам более насущным.
— Что даешь, дорогой? — спрашивает Мустафа.
— Нынче бедновато, — отвечает Рябой и достает из сумы плащ Андрея Блаженного.
Кабатчик долго щупает плащ, подносит поближе к свету.
— Почем хочешь, дорогой?
Рябой набирает в грудь побольше воздуху и говорит, махнув рукой:
— Ладно уж, чего там! Давай два милиарисия , чтобы не торговаться, и делу конец!
Мустафа присвистывает и изумленно поднимает брови.
— Два милиарисий за этот старье? Крест на тебе нет!
— Ну, а твоя цена какая? — осторожно спрашивает Рябой. Он не отрываясь глядит на Мустафу.
— Ешь мой кровь, забирай двадцать обол!
— Ишь ты какой добрый! Да за двадцать оболов я лучше сам изношу!
— Износи, дорогой! — улыбается Мустафа.
— Ну уж ладно, — примирительно говорит Рябой, — давай полтора милиарисия, и по рукам!
— Совсем с ума сошел! — восклицает Мустафа. — Получай милиарисий, отдавай плащ! Не хочешь, получай плащ, отдавай милиарисий.
Рябой соглашается на милиарисий, Мустафа снова щупает плащ, протягивает Рябому серебряную монету и весело говорит:
— Баба придет, кричит: Мустафа — упырь! Опять придет кричать, скажу: зачем Мустафа — упырь? Рябой — упырь, Мустафа не упырь!
В дверь стучат: тук, тук, тук-тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук… Это условный стук. Рябой идет к двери и отодвигает засов. Входит Кукша. Рябой оттопыривает край Кукшиной сумы, запускает в нее руку, выкладывает на стол шелковый женский покров и мягкие, расшитые золотом сарацинские туфли. Еще он достает из Кукшиной сумы небольшую, туго набитую деньгами мошницу, но ее он на стол не кладет, а сразу прячет. Рябой доволен: его раб не зря провел день.
Видно, что Кукша здесь не в первый раз, он, не спрашиваясь, идет к затухающему очагу, над которым висит лоснящийся от сажи котел. В котле еще слышно ленивое бульканье. Кукша наваливает себе полную глиняную миску густой бобовой похлебки и, обжигаясь, жадно ест.
Рябой не морит Кукшу голодом — не потому, что у него доброе сердце или он хорошо усвоил евангельские поучения о любви к ближнему. Просто его слуге, чтобы исправно служить, необходимы сила и проворство, а от голода, как известно, человек слабеет и становится вялым.
До сих пор Рябой сам занимался воровством, прирабатывая к подаяниям. Теперь у него совсем другая жизнь. Зачем ему воровать? За это могут избить или, еще хуже, бросить в темницу. Теперь для него ворует беглый скифский раб. Дело чистое. Немой, надо думать, не скоро попадется — больше всего на свете он боится угодить в лапы к стражникам. А когда он все-таки попадется, это ничем не грозит Рябому. Какое отношение имеет почтенный царьградский нищий к беглому скифскому рабу? Да мало ли их тут в Царьграде скрывается от своих хозяев и от правосудия!
Раб оказался ловок и сметлив. Пришлось, конечно, дать ему несколько уроков. Иногда Рябой поощряет его намеками: если-де Немой будет стараться приносить побольше добычи, то Рябой со временем позаботится о благоприятных переменах в его судьбе.
Да, воровать Рябому теперь незачем. Он мог бы и не валяться больше на паперти, но на это он не пойдет — шутка ли, каждый день терять сотню оболов! У Рябого есть давняя мечта: накопить достаточно денег, купить возле города усадьбу с домом и виноградником, жениться и зажить уважаемым человеком. Особенно его привлекает мысль завести у себя в саду павлинов. Он считает, что всякий настоящий богач должен держать павлинов. Иногда Рябой, подвыпив, делится своими мечтами с другом кабатчиком, но тот только посмеивается над ним.
Кукша наелся и должен уходить — больше ему здесь делать нечего. Он медлит, его разморило от горячей пищи, и глаза у него слипаются, он с удовольствием прикорнул бы где-нибудь в уголке, но ему не позволяют.
— Где ночует? — спрашивает Мустафа, когда за Кукшей затворяется дверь.
— Это его дело, — отвечает Рябой.
— В свой каморка не пускаешь? — улыбается Мустафа.
— Еще чего? — говорит Рябой. — Я завел себе раба, чтобы он на меня работал, а не для того, чтобы заботиться о его ночлеге.
— Ай-ай-ай! — качает головой Мустафа. — Мудрый башка Рябой. Другой такой мудрый не видал!
— Сегодня мой раб хорошо потрудился, — важно говорит Рябой, — тащи самого лучшего вина, плачу наличными!
На столе появляются вино и закуска.
— Жалко, вам, сарацинам, закон не позволяет пить, — говорит Рябой, — а то бы выпили вместе. Ничего, я все равно выпью за твое здоровье. Слыхал, умер Фома Безносый, старик из нашей братии? Тысячу золотых нашли у него после смерти! Все стражникам досталось! Эх, мне бы эту тысячу — стал бы я на паперти валяться, как же! Я бы купил усадьбу, женился…
— Никогда не купишь, — смеется Мустафа, — всегда скажешь: мало накопил, надо подкопить еще! Как Фома Безносый!
Рябой скрипит зубами. Мустафа не верит ему, ну и ладно, но Рябой ему еще докажет. И это будет скоро, потому теперь у Рябого есть работник. А Мустафа с усмешкой говорит:
— Где хранишь деньги? Храни у Мустафы, надежно будет!
Глава восьмая
В ЦАРЬГРАДСКОЙ БАНЕ
Посещение бани — одно из любимейших развлечений царьградских жителей. Поэтому в городе великое множество общественных бань и, судя по их красоте, на их постройку денег не жалеют. В домах самых богатых царьградцев есть собственные бани, но несмотря на это, они с удовольствием ходят в общественные, хотя там одновременно с ними могут мыться последние бедняки.
Кукша давно мечтает побывать в бане. Он купается иногда в Пропонтиде или Золотом Роге, умывается в Ликосе, ручье, текущем по городу, но в бане он не мылся с тех пор, как покинул Домовичи. Рябой иногда посещает баню, однако раба с собой не берет, считает это баловством и пустой тратой денег. Ведь за Немого надо заплатить целых пять оболов!
Однажды Кукша, прежде чем отдать очередную добычу Рябому, утаивает из нее пять оболов и кладет их за щеку. Пока они с Рябым подкрепляются, он следит за тем, чтобы не проглотить монету с едой. Утром он отправляется в баню.
Когда он поднимается по широкой мраморной лестнице и переступает порог, сердце у него колотится так, словно он идет на опасную кражу. Возле двери, сидя за маленьким бронзовым столиком, дремлет громадный тучный привратник-эфиоп. Он взимает плату с посетителей, которые вымылись и покидают баню. Когда Кукша проходит мимо него, эфиоп открывает заплывшие салом глазки и снова закрывает их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Мустафа давно живет в Царьграде, но чисто говорить по-гречески так и не выучился.
— Кто слушал, запомнил? — продолжает он.
— Уж не без того! — отвечает Рябой и в свою очередь задает вопрос: — А как дела с тем, который болтал, что-де его царственность законопатила в монастырь свою мать и сестер?
— А! — улыбается Мустафа. — Он уже площадь Пелагий , дорогой!
Но вот друзья переходят к делам более насущным.
— Что даешь, дорогой? — спрашивает Мустафа.
— Нынче бедновато, — отвечает Рябой и достает из сумы плащ Андрея Блаженного.
Кабатчик долго щупает плащ, подносит поближе к свету.
— Почем хочешь, дорогой?
Рябой набирает в грудь побольше воздуху и говорит, махнув рукой:
— Ладно уж, чего там! Давай два милиарисия , чтобы не торговаться, и делу конец!
Мустафа присвистывает и изумленно поднимает брови.
— Два милиарисий за этот старье? Крест на тебе нет!
— Ну, а твоя цена какая? — осторожно спрашивает Рябой. Он не отрываясь глядит на Мустафу.
— Ешь мой кровь, забирай двадцать обол!
— Ишь ты какой добрый! Да за двадцать оболов я лучше сам изношу!
— Износи, дорогой! — улыбается Мустафа.
— Ну уж ладно, — примирительно говорит Рябой, — давай полтора милиарисия, и по рукам!
— Совсем с ума сошел! — восклицает Мустафа. — Получай милиарисий, отдавай плащ! Не хочешь, получай плащ, отдавай милиарисий.
Рябой соглашается на милиарисий, Мустафа снова щупает плащ, протягивает Рябому серебряную монету и весело говорит:
— Баба придет, кричит: Мустафа — упырь! Опять придет кричать, скажу: зачем Мустафа — упырь? Рябой — упырь, Мустафа не упырь!
В дверь стучат: тук, тук, тук-тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук… Это условный стук. Рябой идет к двери и отодвигает засов. Входит Кукша. Рябой оттопыривает край Кукшиной сумы, запускает в нее руку, выкладывает на стол шелковый женский покров и мягкие, расшитые золотом сарацинские туфли. Еще он достает из Кукшиной сумы небольшую, туго набитую деньгами мошницу, но ее он на стол не кладет, а сразу прячет. Рябой доволен: его раб не зря провел день.
Видно, что Кукша здесь не в первый раз, он, не спрашиваясь, идет к затухающему очагу, над которым висит лоснящийся от сажи котел. В котле еще слышно ленивое бульканье. Кукша наваливает себе полную глиняную миску густой бобовой похлебки и, обжигаясь, жадно ест.
Рябой не морит Кукшу голодом — не потому, что у него доброе сердце или он хорошо усвоил евангельские поучения о любви к ближнему. Просто его слуге, чтобы исправно служить, необходимы сила и проворство, а от голода, как известно, человек слабеет и становится вялым.
До сих пор Рябой сам занимался воровством, прирабатывая к подаяниям. Теперь у него совсем другая жизнь. Зачем ему воровать? За это могут избить или, еще хуже, бросить в темницу. Теперь для него ворует беглый скифский раб. Дело чистое. Немой, надо думать, не скоро попадется — больше всего на свете он боится угодить в лапы к стражникам. А когда он все-таки попадется, это ничем не грозит Рябому. Какое отношение имеет почтенный царьградский нищий к беглому скифскому рабу? Да мало ли их тут в Царьграде скрывается от своих хозяев и от правосудия!
Раб оказался ловок и сметлив. Пришлось, конечно, дать ему несколько уроков. Иногда Рябой поощряет его намеками: если-де Немой будет стараться приносить побольше добычи, то Рябой со временем позаботится о благоприятных переменах в его судьбе.
Да, воровать Рябому теперь незачем. Он мог бы и не валяться больше на паперти, но на это он не пойдет — шутка ли, каждый день терять сотню оболов! У Рябого есть давняя мечта: накопить достаточно денег, купить возле города усадьбу с домом и виноградником, жениться и зажить уважаемым человеком. Особенно его привлекает мысль завести у себя в саду павлинов. Он считает, что всякий настоящий богач должен держать павлинов. Иногда Рябой, подвыпив, делится своими мечтами с другом кабатчиком, но тот только посмеивается над ним.
Кукша наелся и должен уходить — больше ему здесь делать нечего. Он медлит, его разморило от горячей пищи, и глаза у него слипаются, он с удовольствием прикорнул бы где-нибудь в уголке, но ему не позволяют.
— Где ночует? — спрашивает Мустафа, когда за Кукшей затворяется дверь.
— Это его дело, — отвечает Рябой.
— В свой каморка не пускаешь? — улыбается Мустафа.
— Еще чего? — говорит Рябой. — Я завел себе раба, чтобы он на меня работал, а не для того, чтобы заботиться о его ночлеге.
— Ай-ай-ай! — качает головой Мустафа. — Мудрый башка Рябой. Другой такой мудрый не видал!
— Сегодня мой раб хорошо потрудился, — важно говорит Рябой, — тащи самого лучшего вина, плачу наличными!
На столе появляются вино и закуска.
— Жалко, вам, сарацинам, закон не позволяет пить, — говорит Рябой, — а то бы выпили вместе. Ничего, я все равно выпью за твое здоровье. Слыхал, умер Фома Безносый, старик из нашей братии? Тысячу золотых нашли у него после смерти! Все стражникам досталось! Эх, мне бы эту тысячу — стал бы я на паперти валяться, как же! Я бы купил усадьбу, женился…
— Никогда не купишь, — смеется Мустафа, — всегда скажешь: мало накопил, надо подкопить еще! Как Фома Безносый!
Рябой скрипит зубами. Мустафа не верит ему, ну и ладно, но Рябой ему еще докажет. И это будет скоро, потому теперь у Рябого есть работник. А Мустафа с усмешкой говорит:
— Где хранишь деньги? Храни у Мустафы, надежно будет!
Глава восьмая
В ЦАРЬГРАДСКОЙ БАНЕ
Посещение бани — одно из любимейших развлечений царьградских жителей. Поэтому в городе великое множество общественных бань и, судя по их красоте, на их постройку денег не жалеют. В домах самых богатых царьградцев есть собственные бани, но несмотря на это, они с удовольствием ходят в общественные, хотя там одновременно с ними могут мыться последние бедняки.
Кукша давно мечтает побывать в бане. Он купается иногда в Пропонтиде или Золотом Роге, умывается в Ликосе, ручье, текущем по городу, но в бане он не мылся с тех пор, как покинул Домовичи. Рябой иногда посещает баню, однако раба с собой не берет, считает это баловством и пустой тратой денег. Ведь за Немого надо заплатить целых пять оболов!
Однажды Кукша, прежде чем отдать очередную добычу Рябому, утаивает из нее пять оболов и кладет их за щеку. Пока они с Рябым подкрепляются, он следит за тем, чтобы не проглотить монету с едой. Утром он отправляется в баню.
Когда он поднимается по широкой мраморной лестнице и переступает порог, сердце у него колотится так, словно он идет на опасную кражу. Возле двери, сидя за маленьким бронзовым столиком, дремлет громадный тучный привратник-эфиоп. Он взимает плату с посетителей, которые вымылись и покидают баню. Когда Кукша проходит мимо него, эфиоп открывает заплывшие салом глазки и снова закрывает их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51