По тысяче тонн! Но сейчас и полторы тонны для всех настоящее чудо! Последняя её ступень весит 1553 килограмма без топлива. На ракете установлены автоматическая межпланетная станция и разные передатчики.
Пыжик ходит такой счастливый, будто бы он сам запустил ракету. Правда, все ребята и учителя тоже очень радуются, но Пыжик просто сияет весь.
– Ребята, – сказал он сегодня, когда я, Марго, Нина и Валя пришли к нему после уроков, – а всё-таки как это здорово, что мы родились теперь. Не знаю, как вам объяснить это… Ну… подумайте сами: ведь мы же могли родиться, предположим, сто лет назад или триста лет! А что тогда видели люди? И хорошо, что мы родились в советской стране! А вдруг родились бы в какой-нибудь Бельгии или в Австралии!
– И всё это к чему же предисловие? – спросила Нина, поглядывая на себя в ручное зеркальце.
– Неужели не понимаешь? Да ведь мы доживём до полётов советских людей на Марс, на Венеру! И, может, сами побываем там. Ты разве не хотела бы посмотреть, что там, на других планетах?
– На словах мы все хотим! – усмехнулась Нина. – А предложи тебе лететь… Полетел бы?
– Полетел бы! – сказал Пыжик и, краснея, вздохнул: – Не знаю! Ведь это же так страшно всё-таки! Нет! Один бы ни за что не решился. Но если бы ещё полетел кто-нибудь, – я тоже не отказался бы!
– Да, – задумчиво сказала Валя, – мы уже космические люди. Мы обязательно увидим полёты на другие планеты. А когда состаримся, к тому времени уж непременно люди станут летать в космосе так же просто, как ездят сейчас на трамваях. Я бы тоже полетела. Но поле тела бы только тогда, если бы там можно было увидеть что-нибудь интересное. А вдруг на тех планетах столько же интересного, сколько в самых холодных местах земли, в Антарктиде? Или как в тропиках, где, говорят, люди живут как на верхней полке в бане.
– Ну, а я и не мечтаю о полётах! – засмеялась Нина. – Да и что я буду там делать? Просто ходить и смотреть? Как турист? А ты, Марго? – повернулась она к ней.
– Я? – Марго посмотрела на Пыжика. – Полетела бы! С кем-нибудь вместе… полетела бы!
Нина захохотала:
– Но там же проживает бог! Бог-то ведь на небе проживает? Как же ты можешь лететь к нему в гости? Он что, приглашал тебя?
Марго запыхтела, как рассерженный ёж.
– Чего ты всё стараешься унизить меня, – процедила она сквозь зубы. – Я, может, по-настоящему и не верила никогда, а ты всё время воображаешь о себе.
– Бросьте, – сказал Пыжик. – Марго не такая глупая, как думаете. Она уже давно не верит в такие пустяки, как бог. Верно, Марго?
– Угу! – кивнула Марго, не глядя на меня. Она-то знала, что я не поверю ей. Ведь ещё вчера она говорила разные глупости о чудотворных иконах и немыслимых святых старцах.
– Ох, Чижик-Пыжик, – вздохнула Нина, – у нас на земле ещё столько дел… Запах мудрости, например! Вчера я слышала, как Лийка Бегичева подговаривала ребят…
– Выдать нас?
– Наоборот! Она предлагала пойти к директору и поручиться за нас.
– Вот вредная! – сказала Валя. – Себя показала как лучший товарищ, а нас преступниками сделала. Никуда не надо ходить. Никому! Пафнутий забыл уже о нашей «мудрости»!
– Кто? Пафнутий? Ну, не ври! Пафнутий ничего не забывает. Он ждёт, когда сами придём. Пафнутия не знаешь, что ли?
– А что ребята говорят?
Чи-лень-чи-пень сказал, что надо всем классом сказать Пафнутию: «Хулиганства не было, а произошёл несчастный случай и больше никогда не будет. Класс даёт обязательство».
– Ну, и что?
– Кажется, ребята согласились!
6 октября
Теперь каждый вечер бригада отцов приходит в школу прямо с работы и устанавливает станки, верстаки и моторы в старой учительской.
Пионеры тоже помогают работать. Ну, мы-то выполняем не ответственную работу, но и нас хвалят, а бригадир сказал, что без нас они как без рук и что без нашей помощи бригада вряд ли управилась бы в срок.
Отцы появляются в школе за несколько минут до окончания второй смены. Тяжело топая, они проходят по коридорам, заглядывают в классы, и мы слышим, как они посмеиваются:
– Э, Николай Сергеевич, ты уроки-то приготовил?
– Не, – тоненьким голосом отвечает Славкин отец, – у моей мамы болели зубы, а бабушка справляла именины! – И вдруг хохочет и говорит уже басом: – А это что же Петрович комбинирует? Гляньте, гляньте, никак он держит курс на десятый класс. Ну, не иначе, как нацеливается преподавать высшую математику. Бедные ребятишки!
Потом до нас доносится грохот и визг пилы, шум передвигаемых станков, громкие крики. В коридорах плавают тучи пыли. Это значит, работа уже началась. И мы, кончив занятия, бежим помогать нашим отцам, а если уж говорить откровенно, так просто для того, чтобы послушать, как они разыгрывают друг друга.
В бригаде отцов, между прочим, работают два чужих деда. Сначала мы все думали, что они чьи-то дедушки и пришли вместо отцов, но потом мы узнали, что у них никого нет в нашей школе, ни внуков, ни внучек, а пришли они помогать только потому, что им скучно сидеть на пенсии и ничего не делать. Вот они и пришли помогать.
Одного дедушку зовут дедушка Степан. Другого – дедушка Семён. Когда-то они учились вместе в школе.
Вместе воевали против белых в армии Будённого. Вообще всю жизнь были вместе.
Дедушка Степан – толстый, седой, а лицо у него красное, как варёная свекла. Ходит он размахивая руками, свистит и хохочет так, что первое время мы вздрагивали от страха.
Дедушка Семён – маленький и ещё не совсем седой, а пёстрый. Волосы у него наполовину белые, наполовину чёрные, один глаз постоянно прищурен; передвигается он бесшумно и как-то очень ловко, а смеётся тихо, будто в горле у него что-то булькает.
Мы прозвали дедушку Степана Тарасом Бульбой, а дедушку Семёна почему-то назвали Воспитателем. Может быть, потому, что он всё время воспитывает дедушку Степана.
Скажет Тарас Бульба, что в школах раньше драли учеников, а Воспитатель сразу же поправит его:
– Когда драли, нас-то с тобою и на свете не было.
Тарас Бульба начнёт говорить, будто он ужасно был способный к математике, а Воспитатель смеётся:
– Верьте ему! Он и мальчишкой рос сомнительным. Во всём сомневался. Пять лет понадобилось, чтобы убедить его, что дважды два – четыре. Никак не мог поверить. Всё сомневался! А во всю таблицу умножения и сейчас не верит. Не может этого быть, говорит, чтобы семью семь было сорок девять. Должно быть тридцать семь.
Да и все другие в бригаде отцов пошутить любят.
Говорят, завтра будет торжественное открытие мастерских.
9 октября
Эти дни были и радостными и огорчительными.
Большой праздник устроили в школе по случаю открытия производственных мастерских.
Сначала всё осмотрели: станки, верстаки, моторы, потом Таня Жигалова повязала Тарасу Бульбе и Воспитателю галстуки на шею и мы зачислили дедушек почётными пионерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Пыжик ходит такой счастливый, будто бы он сам запустил ракету. Правда, все ребята и учителя тоже очень радуются, но Пыжик просто сияет весь.
– Ребята, – сказал он сегодня, когда я, Марго, Нина и Валя пришли к нему после уроков, – а всё-таки как это здорово, что мы родились теперь. Не знаю, как вам объяснить это… Ну… подумайте сами: ведь мы же могли родиться, предположим, сто лет назад или триста лет! А что тогда видели люди? И хорошо, что мы родились в советской стране! А вдруг родились бы в какой-нибудь Бельгии или в Австралии!
– И всё это к чему же предисловие? – спросила Нина, поглядывая на себя в ручное зеркальце.
– Неужели не понимаешь? Да ведь мы доживём до полётов советских людей на Марс, на Венеру! И, может, сами побываем там. Ты разве не хотела бы посмотреть, что там, на других планетах?
– На словах мы все хотим! – усмехнулась Нина. – А предложи тебе лететь… Полетел бы?
– Полетел бы! – сказал Пыжик и, краснея, вздохнул: – Не знаю! Ведь это же так страшно всё-таки! Нет! Один бы ни за что не решился. Но если бы ещё полетел кто-нибудь, – я тоже не отказался бы!
– Да, – задумчиво сказала Валя, – мы уже космические люди. Мы обязательно увидим полёты на другие планеты. А когда состаримся, к тому времени уж непременно люди станут летать в космосе так же просто, как ездят сейчас на трамваях. Я бы тоже полетела. Но поле тела бы только тогда, если бы там можно было увидеть что-нибудь интересное. А вдруг на тех планетах столько же интересного, сколько в самых холодных местах земли, в Антарктиде? Или как в тропиках, где, говорят, люди живут как на верхней полке в бане.
– Ну, а я и не мечтаю о полётах! – засмеялась Нина. – Да и что я буду там делать? Просто ходить и смотреть? Как турист? А ты, Марго? – повернулась она к ней.
– Я? – Марго посмотрела на Пыжика. – Полетела бы! С кем-нибудь вместе… полетела бы!
Нина захохотала:
– Но там же проживает бог! Бог-то ведь на небе проживает? Как же ты можешь лететь к нему в гости? Он что, приглашал тебя?
Марго запыхтела, как рассерженный ёж.
– Чего ты всё стараешься унизить меня, – процедила она сквозь зубы. – Я, может, по-настоящему и не верила никогда, а ты всё время воображаешь о себе.
– Бросьте, – сказал Пыжик. – Марго не такая глупая, как думаете. Она уже давно не верит в такие пустяки, как бог. Верно, Марго?
– Угу! – кивнула Марго, не глядя на меня. Она-то знала, что я не поверю ей. Ведь ещё вчера она говорила разные глупости о чудотворных иконах и немыслимых святых старцах.
– Ох, Чижик-Пыжик, – вздохнула Нина, – у нас на земле ещё столько дел… Запах мудрости, например! Вчера я слышала, как Лийка Бегичева подговаривала ребят…
– Выдать нас?
– Наоборот! Она предлагала пойти к директору и поручиться за нас.
– Вот вредная! – сказала Валя. – Себя показала как лучший товарищ, а нас преступниками сделала. Никуда не надо ходить. Никому! Пафнутий забыл уже о нашей «мудрости»!
– Кто? Пафнутий? Ну, не ври! Пафнутий ничего не забывает. Он ждёт, когда сами придём. Пафнутия не знаешь, что ли?
– А что ребята говорят?
Чи-лень-чи-пень сказал, что надо всем классом сказать Пафнутию: «Хулиганства не было, а произошёл несчастный случай и больше никогда не будет. Класс даёт обязательство».
– Ну, и что?
– Кажется, ребята согласились!
6 октября
Теперь каждый вечер бригада отцов приходит в школу прямо с работы и устанавливает станки, верстаки и моторы в старой учительской.
Пионеры тоже помогают работать. Ну, мы-то выполняем не ответственную работу, но и нас хвалят, а бригадир сказал, что без нас они как без рук и что без нашей помощи бригада вряд ли управилась бы в срок.
Отцы появляются в школе за несколько минут до окончания второй смены. Тяжело топая, они проходят по коридорам, заглядывают в классы, и мы слышим, как они посмеиваются:
– Э, Николай Сергеевич, ты уроки-то приготовил?
– Не, – тоненьким голосом отвечает Славкин отец, – у моей мамы болели зубы, а бабушка справляла именины! – И вдруг хохочет и говорит уже басом: – А это что же Петрович комбинирует? Гляньте, гляньте, никак он держит курс на десятый класс. Ну, не иначе, как нацеливается преподавать высшую математику. Бедные ребятишки!
Потом до нас доносится грохот и визг пилы, шум передвигаемых станков, громкие крики. В коридорах плавают тучи пыли. Это значит, работа уже началась. И мы, кончив занятия, бежим помогать нашим отцам, а если уж говорить откровенно, так просто для того, чтобы послушать, как они разыгрывают друг друга.
В бригаде отцов, между прочим, работают два чужих деда. Сначала мы все думали, что они чьи-то дедушки и пришли вместо отцов, но потом мы узнали, что у них никого нет в нашей школе, ни внуков, ни внучек, а пришли они помогать только потому, что им скучно сидеть на пенсии и ничего не делать. Вот они и пришли помогать.
Одного дедушку зовут дедушка Степан. Другого – дедушка Семён. Когда-то они учились вместе в школе.
Вместе воевали против белых в армии Будённого. Вообще всю жизнь были вместе.
Дедушка Степан – толстый, седой, а лицо у него красное, как варёная свекла. Ходит он размахивая руками, свистит и хохочет так, что первое время мы вздрагивали от страха.
Дедушка Семён – маленький и ещё не совсем седой, а пёстрый. Волосы у него наполовину белые, наполовину чёрные, один глаз постоянно прищурен; передвигается он бесшумно и как-то очень ловко, а смеётся тихо, будто в горле у него что-то булькает.
Мы прозвали дедушку Степана Тарасом Бульбой, а дедушку Семёна почему-то назвали Воспитателем. Может быть, потому, что он всё время воспитывает дедушку Степана.
Скажет Тарас Бульба, что в школах раньше драли учеников, а Воспитатель сразу же поправит его:
– Когда драли, нас-то с тобою и на свете не было.
Тарас Бульба начнёт говорить, будто он ужасно был способный к математике, а Воспитатель смеётся:
– Верьте ему! Он и мальчишкой рос сомнительным. Во всём сомневался. Пять лет понадобилось, чтобы убедить его, что дважды два – четыре. Никак не мог поверить. Всё сомневался! А во всю таблицу умножения и сейчас не верит. Не может этого быть, говорит, чтобы семью семь было сорок девять. Должно быть тридцать семь.
Да и все другие в бригаде отцов пошутить любят.
Говорят, завтра будет торжественное открытие мастерских.
9 октября
Эти дни были и радостными и огорчительными.
Большой праздник устроили в школе по случаю открытия производственных мастерских.
Сначала всё осмотрели: станки, верстаки, моторы, потом Таня Жигалова повязала Тарасу Бульбе и Воспитателю галстуки на шею и мы зачислили дедушек почётными пионерами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75