Матильда отошла от ребят, походила с минуту в стороне, прикусив указательный палец, и вдруг быстро вернулась.
– Ой, граждане, граждане! – негромко воскликнула она, оглядывая всех широко распахнутыми глазами.
– В чем дело? – грубовато спросил Миша.
Глаза у Матильды стали еще круглей.
– Граждане! Вы знаете, какая у меня ужасная догадка появилась?
– Какая еще догадка? – спросила Нюра.
– Я подозреваю, что Валя – он знаете кто? Он Альфред!
– Какой там тебе еще Альфред? – спросил Миша.
– Ну, я же вам рассказывала, почему Тараскин в колонию попал, как он Тамару ножом из-за этого Альфреда!
Все помолчали. Зураб, Русико и Демьян добросовестно, но тщетно пытались понять смысл сказанного Матильдой. Старшие ребята просто старались уяснить: свихнулась она или нет!
– Ну, ты даешь! – пробормотал наконец Миша.
Тут вмешалась Русико:
– Матильда! Зачем говоришь глупости? Ведь его же Валей зовут, почему он Альфред?
Матильда помотала головой:
– Ой, ну как вы не понимаете! Это, может, кличка такая – Альфред. Вот, например, у нас в классе одного все Тарзаном звали, а настоящее имя у него – Костя.
Теперь Нюра возмущенно замотала головой:
– Нет, вы послушайте! Во мелет-то, во мелет! Вот уж действительно язык без костей!
– Погоди! – остановил Нюру Миша и приблизился к Матильде. – Ну, ладно, предположим, твоя гипотеза верна, и Альфред – это кличка. А дальше что?
– А дальше... А дальше, если моя гипотеза верна, так, значит, все сходится.
– Что сходится? Ну чего сходится? – Миша сердито уставился на Матильду, а та стала загибать правой рукой пальцы на левой.
– Смотрите: Альфред был сыном профессора, а Лешина бабушка сказала, что Валя тоже сын профессора. Лешка Тараскин, конечно, человек отчаянный, но он, между нами говоря, шпана шпаной, а Валентин – совсем наоборот... Вот Тамара его и полюбила. А кто с ножом за поясом ходит? Тараскин! А кто Тамару ножом из ревности пырнул? Тараскин! А кто Валю за что-то ненавидит? Тараскин!
– Знаешь... Тебе бы романы придумывать, а не тут болтать, – заметила Нюра.
Теперь Федя остановил ее:
– Нюрк! Ну, ты дай договорить!
Это ободрило Матильду, и она продолжала с еще большим увлечением:
– А теперь посмотрите: Тараскин сам сказал, что Валентина ненавидит... А за что ему ненавидеть? Только за то, что он воспитанный и вежливый? Нет, тут что-то странно получается. Ну и вот. А если этот Валентин по-другому Альфредом называется – тогда все сходится: и то, что он профессорский сынок, который Тамару у Тараскина отбил, и то, что Тараскин его за это ненавидит и разделаться с ним решил.
– Всо сходытся! – уверенно сказал Зураб, и в этот момент к ребятам подошла Оля. Красивые четкие губы ее были сжаты в чуть заметной улыбочке, а глаза как-то загадочно прищурены.
– Оля! – вскричала пылкая Русико. – Оказывается, Валя – это никакой не Валя, а тот самый Альфред!
– Как этот понимать? – спокойно спросила Оля.
Ей наскоро в несколько голосов рассказали о предположении Матильды, одни – уверенно и горячо, другие – посмеиваясь. Оля обратилась к Матильде:
– Ты умней ничего не могла придумать? Выходит, твой Альфред такой дурак, что едет в гости к злейшему врагу?
Матильда оторопела и очень огорчилась, но ее выручила Русико:
– Зачем так говоришь! Тараскин для вида помирился с Альфредом, а сам придумал месть.
– Вот! – оживилась Матильда. Она хотела добавить, что у нее такое предчувствие и что предчувствия никогда не обманывали ее, но не успела.
– Тараскин дома? – вдруг деловито спросила Оля.
Ей сказали, что Тараскин недавно ушел встречать Валентина и что, похоже, у него за поясом нож. Оля усмехнулась.
– Тараскин не встретит своего Валентина, – чересчур спокойно сказала она. Все, конечно, почти что хором спросили ее почему, и она объяснила: Очень просто: моей маме почти каждый месяц приходится ездить в Ленинград. Они совместную работу ведут с каким-то там институтом. И мама себе расписание составила: когда какие поезда выходят из Москвы и Ленинграда и когда прибывают. Я посмотрела этот листочек, и там поезда, прибывающего в двадцать восемнадцать не оказалось. Есть, наоборот, восемнадцать двадцать.
– Выходит, в телеграмме напутали, – заметила Нюра.
– Выходит, что этот Валя очень скоро должен сюда прибыть, – сказала Оля. – Почтовый адрес ему известен, если телеграмму прислали, а Москву он знает, ведь только этим летом уехал в Ленинград.
– Выходит, что так, – согласилась Нюра.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Оля была права. Мама Вали Рыжова действительно напутала, посылая телеграмму. Валя, как вы сами понимаете, был уверен, что Леша его встречать не придет, но он знал, где живут теперь Тараскины. Валя купил на вокзале десять газет, чтобы спать на них в случае надобности, вынул фонарь и запер чемоданчик в автоматической камере хранения. Фонарь Валя обернул газетами и сунул под мышку, понимая, что такой сверток выглядит довольно странно. Кроме того, на руке у Вали висел непромокаемый плащ, которым мама снабдила его, узнав, что ожидается похолодание и осадки. Плащ, конечно, тоже можно было бы оставить в камере хранения, но Валя не решился расстаться с ним: будет чем накрыться, если придется спать на газетах.
В тот самый момент, когда Валя выходил из автобуса около универсама, на противоположной стороне улицы Леша Тараскин садился в другой автобус. После вчерашнего разговора с Ленинградом у него осталось шестьдесят копеек. Он решил доехать до отдаленного кинотеатра и провести там время, которое требуется для того, чтобы добраться до вокзала, встретить своего "врага", каким-то неизвестным образом "рассчитаться" с ним и вернуться к себе во двор с видом мрачным и таинственным. Приятели не заметили друг друга, и Валя, расспрашивая прохожих, двинулся искать дом номер восемнадцать. Он приглядывался к немногочисленным мальчишкам своего возраста, но они на уголовников не походили. Кроме того, Валю смущало то, что он до сих пор не представлял себе, каким образом он внедрится в банду. Неудачными оказались и поиски убежища для ночлега. Уже совсем недалеко от дома номер восемнадцать Валя вошел в подъезд девятиэтажного блочного здания, поднялся в лифте на самый верхний этаж и вместо обычной лестницы, ведущей на чердак, увидел лестницу железную, похожую на пожарную, и вела она не к двери чердака, а к закрытому люку в потолке. На всякий случай, положив вещи на пол, Валя забрался по этой лестнице, потолкал люк, но тот оказался на запоре. Ночевать на площадке, куда выходили двери нескольких квартир, было, конечно, глупо.
Следующее здание оказалось кирпичным, какой-то нестандартной архитектуры. Но в подъезде, куда Валя сунулся, сидела старушка и что-то вязала.
– Ты к кому, мальчик?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52