— Не знаю. Пока еще рано судить.
— Пап, возвращайся к нам.
— Мне этого хочется, Эм. Но все не так просто. Во-первых, твоя бабушка. Как известно, она меня на дух не переносит.
— У бабушки теперь завелся свой друг. Он живет в Испании, она думает переехать к нему насовсем. И на это Рождество поедет к нему, дома ее не будет.
— Боже, у бабушки друг сердца?! — изумился папа. — Не верю!
— Его зовут Эдди. Мы сначала думали, он хочет ухаживать за мамой, а оказалось, ему понравилась бабушка.
— Псих, наверное! — Папа помолчал. — А мама? У нее есть приятель?
— Ох, папа, маме не нужны никакие приятели. Ей нужен ты.
— Каким я был идиотом, а, принцесса Эсмеральда? Как бы это так устроить, чтобы все кончилось хорошо и все были счастливы? Как нам вернуть глупого короля Франческо к бедной, несчастной королеве Джулиане?
Он пустился рассказывать длинную-предлинную историю. Мне было трудно сосредоточиться, очень болела рука. И все остальное тоже болело — плечи, шея, голова. Как будто меня долго трясли в шейкере.
Я изо всех сил старалась верить папе, но не могла понять, всерьез он говорит или просто придумывает сказку. Я уже вообще не понимала, что настоящее, а что нет. Стоило мне закрыть глаза, оказывалось, что все мечты сбылись, папа обнимает меня, рассказывает чудесную историю, и все будет хорошо. А как посмотрю на него — он совсем другой, непохожий на нашего папу. Просто худой бледный человек с черными стрижеными волосами и в потертой джинсовой куртке рассказывает разные нелепости.
С закрытыми глазами было легче. Меня так измучили все эти невероятные события, что я начала помаленьку клевать носом.
— Правильно, солнышко, подремли, — тихо сказал папа.
Наверное, я и правда уснула, потому что мне приснилось, что я снова бегу за папой, а когда я бросилась к нему, он отступил в сторону, и я провалилась в какую-то дыру и полетела вниз, вниз, в черноту, и закричала.
— Эм, солнышко! Все хорошо, я здесь, с тобой. Рука очень сильно болит? — спросил папа. — Только что приходила медсестра, сейчас тебе наложат гипс.
Я уцепилась за папу — перепугалась, что будет больно. И правда, еще как больно было, когда мне мягко, но решительно выправляли руку.
— Вот так. Мы тебя мигом приведем в порядок, — улыбнулся молодой доктор. — Никаких осложнений, хороший чистый перелом. Скоро срастется, рука будет как новенькая. Считай, новый старт.
Я дернулась от этих слов. Доктор меня неправильно понял.
— Извини, малышка, почти уже все. Так, теперь тебе нужно принять важное решение. Какого цвета гипс ты хочешь? Можно сделать миленький розовый оттенок или красивый голубой… А может, лучше яркий, изумрудно-зеленый?
— Видишь, Эм, я тебе говорил! — с торжеством воскликнул папа. — Теперь ты будешь настоящая принцесса Эсмеральда.
Я нервно засмеялась — мне вдруг стало неловко, что папа говорит о принцессах прямо при докторе.
Папа еще что-то говорил о принцессе Эсмеральде, пока мне обматывали руку бинтом и нашлепывали сверху жидкий гипс. Я знала, что он просто хочет меня отвлечь, но почему-то это не действовало.
— Эм была моей принцессой Эсмеральдой с самого раннего детства, — рассказывал он медсестре. — Посмотрите, она и сегодня одета в зеленое. У нее даже волосы роскошного изумрудного оттенка!
— Это потому, что я ходила на встречу с Дженной Уильямс, папа, а у нее как раз вышла новая книжка, «Изумрудные сестры», понимаешь?
Папа все понял и печально кивнул.
— Ну-ну. Наверное, ты теперь слишком взрослая для моих сказок.
— Нет, папа, я не к тому! Прости, пожалуйста, — заторопилась я.
— Все нормально, солнышко. Кое-кому кроме тебя следовало бы попросить прощения.
И опять стало непонятно, о чем мы сейчас говорим. Трудно вникать в разные сложности, когда рука болит, и голова кружится, и ты ужасно устала. Я крепко ухватилась за папу здоровой рукой.
В дверь заглянула медсестра.
— Ну, как дела? О, почти закончили, хорошо. Эмили, твоя мама приехала.
— Мама!
Мама вбежала в кабинет, страшно бледная, с размазанным макияжем и растрепанными волосами. На папу она почти и не взглянула, сразу подошла ко мне и прижала мою голову к своей.
— Эм, солнышко мое, как ты?
Я сказала:
— Все нормально, мама. Я просто сломала руку, только и всего.
— Как это случилось? — Мама бросила взгляд на папу и снова повернулась ко мне. — Бабушка говорит, что папа сбил тебя с ног!
— Боже, что за женщина! — сказал папа.
— Я сама, мам, я увидела папу и побежала к нему, а потом упала. Папа совсем ни при чем! — сказала я.
Папа сказал:
— Джули, как ты могла подумать, что я ее ударил?
Мама покачала головой:
— На самом деле я так не думала. Я думаю, мама и сама в это не верит. Так что ты здесь делаешь, Фрэнки?
Папа как-то странно улыбнулся маме.
— Наверное, я вернулся, — сказал он. — Я по-прежнему люблю тебя, Джули. Я хочу быть с тобой и детьми. Примешь меня?
— Что? — Маму это как будто оглушило. — Давай пока будем заниматься Эм и ее сломанной рукой.
Она с извиняющимся выражением оглянулась на врача и медсестру.
— Не обращайте на нас внимания, — улыбнулась медсестра. — Мы тут ко всякому привыкли. У нас каждый вечер настоящая мыльная опера.
Она изящным жестом закрепила на перевязи мой новенький ярко-зеленый гипс.
— Готово, зеленушка! Отправляйся с мамой и папой.
Мы шли по коридору вместе — мама, папа и я. Мама обнимала меня, папа все еще держал меня за руку.
— Ну что, Эм, поехали домой, — сказала мама устало. — Только отыщем сперва нашу бедную бабушку. Надо думать, Вита с Максиком уже довели ее до ручки.
— Подожди минутку, не спеши так к ней, — сказал папа. — Давайте зайдем куда-нибудь, выпьем кофе, поговорим.
— Фрэнки, Эм совершенно вымоталась, и все мы тоже. Нам нужно домой, — сказала мама.
— Так я тоже с вами поеду.
Мама помолчала.
— Ты на самом деле этого не хочешь. Просто разволновался из-за Эм.
— Конечно, я разволновался, а что в этом плохого? Я так скучал по тебе, по тебе и детям.
— Спорим, ты о нас и не вспоминал, — сказала мама.
В ее голосе даже не было злости, одна только усталость.
— Я почти все время о вас думал!
— Ты много месяцев не давал о себе знать. Не присылал ни пенни на детей. Они могли бы умереть с голоду, тебе и горя мало, — сказала мама.
— Я понимаю, мне нет прощения, но я клянусь, я думал о них! Потому сегодня и оказался в Лондоне. Я хотел добыть экземпляр последней книжки Дженны Уильямс, с автографом, и послать его Эм по почте, как сюрприз.
— Вот уж действительно был бы сюрприз, — отозвалась мама.
— Что с тобой, Джули? Ты стала какой-то… жесткой.
— Видимо, закалилась наконец, — ответила мама. — Лучше поздно, чем никогда. Ладно, мы едем домой. Если захочешь нас навестить, это будет замечательно, особенно для детей. Но невозможно просто взмахнуть волшебной палочкой и притвориться, будто этого года не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52