OCR Busya
«Фредерик Тристан «Избранное в 2-х томах», том 2»: Ника-центр; Киев; 1998
ISBN 966-521-085-8
Аннотация
«Героические злоключения Бальтазара Кобера» – это одновременно плутовской роман, история необыкновенных приключений, рассказ о любви и философская иносказательная повесть, действие которой происходит в последние годы ХVI века, клокочущие религиозными распрями, озарение отсветом костров инквизиции. Молодой человек, наделенный сверхъестественными способностями, совершает эзотерическое путешествие по лабиринтам духа.
Фредерик Тристан
Героические злоключения Бальтазара Кобера
Посвящается Мари-Франс
Ты же ложись на левый бок твой и положи на него беззаконие дома Израилева: по числу дней, которые ты будешь лежать на нем, ты будешь нести беззаконие их. И когда ты исполнишь это, то вторично ложись уже на правый бок и сорок дней неси на себе беззакония дома Иудина, день за день, год за год Я определил тебе. Вот, Я возложил на тебя узы, и ты не повернешься с одного бока на другой, доколе не исполнишь дней осады твоей.
Иезекииль 4, 4 – 8

1
В годы 1580-е жил в Баутцене человек, которому приходилось иметь гораздо больше дела со смертью, нежели с жизнью. Звали его Иоганн Сигизмунд Кобер, и по профессии он был лекарь. Двенадцать эпидемий и три войны пронеслись над городом в те времена, когда он пытался употребить на пользу людям свое искусство. Но ему не оставалось ничего другого, как провожать в мир иной умирающих. Он закрывал им глаза и просил Бога Святой Троицы дать им утешение и тихое пристанище, так как Иоганн Сигизмунд Кобер, несмотря на бушующие вокруг бедствия, на всю жизнь остался глубоко верующим.
От своей нежной Валентины он имел шестерых детей. Троих унесла красная чума, которая, вероятно, была тифом; двое были убиты во время войны; последнюю дочь увели поляки. Потом Валентина умерла от майской лихорадки, и ее заменила Гертруда. Это была кобыла. Детей она рожала двойнями. Иоганн Сигизмунд Кобер надеялся, что, поставив свой дом на этот значительно более крепкий фундамент, он наконец добьется его процветания. Из восьми отпрысков, которых они заимели, четверо умерли в младенчестве, трое других не дотянули и до девяти лет. Этот мор пощадил одного Бальтазара.
Он был мальчик хилый и к тому же заикался. Избежать неминуемой смерти ему, пожалуй, удалось только по случаю собственной незначительности. Беда попросту его не заметила. Несмотря на все свои недостатки, Бальтазар все-таки приходился сыном Коберу, и хоть Гертруда была женщина грубая, она очень его любила. Что же касается отца, то этот несчастный каждую минуту ожидал удара молнии Господней, которая, конечно же, не оставит в живых чудом уцелевшего ребенка. Думая об этом, он сравнивал себя то с Авраамом, предложившим своего сына Всевышнему, то с Иовом, сидящим в прахе и пепле, ибо, хоть он и врачевал людей, но жил в глубокой нужде, так как обитатели Баутцена были слишком бедны, чтобы ему платить.
Дом, в котором вырос ребенок, стоял на окраине города, возле дороги на Дрезден. Первый этаж был отведен под кабинет, где хозяин принимал больных, и под конюшню, где конь и осел воевали за ту горсть овса, которую из сострадания приносили им крестьяне. На втором этаже была просторная общая комната, служившая также кухней и детской, и спальня родителей с большой кроватью посредине, на которой было израсходовано так много мужской силы для достижения столь плачевного результата. Но на все, Господи, Твоя воля! Даже будучи мертвыми, дети всегда здесь присутствовали. Они ели, сидя за столом, молились, преклонив колени, вокруг аналоя и топали башмачками, возвращаясь домой из церкви.
«Это наши домашние ангелы, – говаривал Иоганн Сигизмунд, – Стоит только прислушаться, и мы почувствуем, как они дышат». Гертруда пожимала плечами, но не осмеливалась ему возражать, ведь он был лекарь и в силу фатальной предопределенности своего ремесла разбирался в таких вещах, в то время как она была всего лишь крестьянка, к тому же неграмотная. И Бальтазар, видевший, как его братья и сестры поочередно уходили в мир иной, и знавший, что раньше туда же отправились другие братья и сестры, которых ему не пришлось увидеть, прислушивался, но напрасно; он не слышал никакого дыхания и очень сердился.
Иоганн Сигизмунд Кобер принадлежал к тем лютеранам из Силезии, на которых оставил свой отпечаток доктор Теофрастус Бомбастус фон Гогенгейм по прозвищу Парацельс. В тревожные времена люди пытаются разрешить самые существенные вопросы. Коперник обосновал новый взгляд на науку, а вышеупомянутый Парацельс попробовал применить его метод в области медицины и фармакологии. Иоганн Сигизмунд во время своего обучения в Лейпциге с энтузиазмом воспринял эти новые идеи, пробившие широкую брешь в старом обветшавшем здании схоластики. Но, как и его учитель, он не утратил от этого веру в невидимое. «Существуют колеса на вышнем небе, которые вращают светила на небе видимом», – объяснял он сыну. Бальтазар слушал его сосредоточенно.
Позже он писал:
«Именно отцу обязан я тем, что во мне развилось шестое чувство, которое вело меня всю жизнь и позволило мне установить контакт с единственной настоящей реальностью. Этот человек умел сводить каждодневную иллюзию к ее истинному измерению и открывать изначальный порядок, спрятанный под поверхностью обыденного хаоса. Моя мать, всегда затянутая в корсет из железной проволоки, не могла, конечно, понять то, чему учил меня мой дорогой отец, но у нее хватало здравого смысла не вмешиваться. Когда ей казалось, что муж слегка преувеличивает, она начинала немного энергичнее передвигать котлы в печи; однако следила, чтобы грохот не заглушал того, чему он меня научал».
В те времена школы в Баутцене не было. Местный пастор, некий Якоб Фюрстенау, уроженец Герлица, собирал в церкви около двух десятков детей различного возраста и, кроме религиозного обучения, давал им также некоторые другие знания, благодаря которым они позже сумеют прочитать вывески и посчитать деньги, необходимые для купли теленка, а еще втолковывал им, что Нюрнберг расположен на юге Германии, далеко от балтийского побережья… Очень скоро выяснилось, что, несмотря на трудности с произношением слов и на стыдливый нрав, Бальтазар все понимал с полуслова и запоминал так успешно, что его соученики сразу же остались далеко позади. Его отличная память просто поражала. Так, например, случалось, он цитировал наизусть целые отрывки из Писания, которые прочитал уж во всяком случае не более чем дважды. Фюрстенау убеждал Иоганна Сигизмунда, чтобы тот отдал ребенка в руки более сведущего учителя, нежели он.
Однако Иоганн Сигизмунд не спешил расстаться с сыном, ведь он у него остался единственный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55