— Я уже почти склоняюсь к мысли хорошенько потрясти Уинни Лорда, но только после того, как выясню, есть ли там чего трясти. Мне надо день или два, чтобы обмозговать возможные варианты. Если решу, что овчинка стоит выделки, то тебе за наводку десять процентов.
— Ох, ну что ты! — робко запротестовал Таркелсон. — В этом нет никакой необходимости.
— Десять процентов — это все, на что ты можешь рассчитывать, — подтвердил Митч. — А пока мы возьмем пригласительный билет на званый вечер в загородный клуб. Естественно, я не смогу принять участия в намечаемой у них там игре, но, по крайней мере, развлеку Рыжую.
Та поцеловала Митча и показала язык Таркелсону. Хохотнув, менеджер поднялся со стула и пообещал прямо сейчас же принести пригласительный билет.
— Лучше этого не делай, — попросила Рыжая. — Положи его в ящик для писем.
— Но я буду только рад...
— Рад чему? Быть убитым на месте? — окрысился Митч. — Рыжая, ты должна поведать этому человеку о птичках и пчелках.
Таркелсон удалился посмеиваясь.
Митч и Рыжая вернулись в спальню.
Во второй половине дня у них был легкий и запоздалый ленч. Затем, когда Рыжая вызвала к себе специалиста из салона красоты, находящегося на первом этаже, Митч отправился присмотреть машину напрокат. При этом испытал некоторые затруднения, решая, что выбрать: седан, «линкольн-континенталь» или черный «ягуар» с откидным верхом. Наконец, чувствуя, что седан, возможно, слишком уж бросается в глаза, остановился на «ягуаре».
Выбор оказался не из лучших. В чем он и убедился позднее, около восьми часов вечера, когда сворачивал на длинную подъездную дорожку, ведущую к клубу. Впереди них в «роллс-ройсе», размером с товарный вагон, с шофером и облаченным в ливрею лакеем, ехал пожилой мужчина в вечернем костюме. Посмотрев пристально в заднее стекло, он подался вперед, проконсультировался о чем-то с лакеем и шофером, также одетым в ливрею, после чего те тоже обернулись, чтобы поглядеть на машину Митча. Наконец, выбравшись из своего автомобиля возле самого входа в клуб, пожилой мужчина еще раз бросил презрительный взгляд на «ягуар», его пассажиров и отвернулся с видом, явно говорящим: «Да будь я проклят, если тут есть на что смотреть!» Митч невольно поморщился и мигнул, как от боли.
Итак, машина была плоха. Плоха уже просто потому, что в ней находились Митч и Рыжая. Ему это четко дали понять, и вряд ли требовались дополнительные доказательства столь неприятному факту.
Приземистая развалюха с ревом появилась на дороге, обдала «ягуар» градом гравия и, лихо вырулив, остановилась. Из нее высыпало с полдюжины тинэйджеров — юношей и девушек, одетых в странные одеяния, чуть ли не лохмотья, — которые с криками и смехом вбежали в здание клуба. Швейцар, одетый кучером, и даже с кнутом в руке для пущего сходства, с любовью посмотрел им вслед. Затем, повернувшись к Митчу, принялся придирчиво рассматривать его пригласительный билет.
— Вы здесь с кем-нибудь встречаетесь, сэр? — спросил он, возвращая Митчу билет. — Возможно, я смогу сообщить вам, прибыл ли уже тот человек.
— Мы ни с кем не встречаемся.
— Вижу. Хм. Выражение «гость» здесь используется в фигуральном смысле. Только по приглашению одного из почетных и уважаемых членов...
— Я пользовался много раз пригласительными билетами, — холодно возразил Митч, — и никогда не слышал ни о чем подобном.
— Оно и видно. Поэтому... Ну да ладно! — Он дал знак кнутом одетому в униформу помощнику, и тот подбежал, чтобы отогнать «ягуар». — Мы будем держать машину наготове для вас, сэр.
Митч почувствовал, что рука Рыжей дрожит в его ладони. Помогая ей подняться к дверям клуба по трем длинным ступеням, он ободряюще улыбнулся. Но сам не ощутил и толики того спокойствия, которое пытался изобразить. Если говорить об эмоциях, то главной из них была ярость. В его душе бурно закипал гнев на себя за то, что он привел ее сюда.
Таркелсону следовало бы знать, куда он их направляет. Конечно, возможно, Тарк и знал, да только по слухам. Видимо, полагал, что Митч и сам не менее его наслышан о клубе. И все же... Информация была важным аспектом в работе Митча, не менее важным, чем умение в запарке большой игры, повинуясь условному рефлексу, нащупать нужную нить в лабиринте ложных ходов и сообразовать с нею свое поведение, подкрепляя слово делом и дело словом. Мазь — вот лучшее средство от ссадин, если вы согласны терпеть пинки от мелких сошек, охраняющих птиц большого полета. Но раз уж вы привыкли играть по-крупному, то на входе было бы лучше произнести магические слова «Джек Зирсдейл» — имя неоспоримого главы легендарной «хьюстонской сотни».
Зирсдейл был основателем клуба. Членство в нем ограничивалось семействами и связанными с ними людьми той самой пресловутой «сотни». Предположительно к избранным принадлежал и владелец отеля, в котором Митч и Рыжая остановились. А почему бы и нет? Отсюда и пригласительные билеты под рукой — бизнес есть бизнес — для особо ценных постояльцев. Но сам по себе пригласительный билет еще не означает почтение к гостю. Как к нему относиться, будет видно уже потом, по ходу дела. Разумеется, если его ожидают, тогда не грех быть с ним и любезным...
Митч же был чужаком для всех, разве не так? Он ничем не мог ни навредить, ни помочь клану. Отсюда и отношение!
Однако подобное поведение было вовсе не характерным для Техаса, это уж точно. Характерным лишь для самых богатых в Техасе — это да! Митч всегда находил Хьюстон очень дружелюбным городом. Просто он сам напросился на неприятности, решив посетить такое место, как этот клуб.
Сразу же за входной дверью в здание клуба стоял плотный широкоплечий мужчина с подобием улыбки на толстых мясистых губах. Его холодные глаза несколько потеплели, когда он перевел взгляд с Митча на Рыжую. Придав голосу мелодичный оттенок, он произнес:
— В бар? Позвольте мне вас проводить?
Широкоплечий провел их по сводчатому коридору в обширное помещение, где тихо звучала музыка и слышались приглушенные акустикой голоса. Затем проводил их через полумрак к стойке, подождал, пока они усядутся, щелкнул пальцами прислужнику и удалился, отвесив поклон.
Перед ними поставили мартини со льдом. Бармен ненавязчиво поднес зажигалку к их сигаретам и пододвинул пепельницу на долю дюйма ближе. Убедившись, что гостям больше ничего не нужно, он тоже оставил их в покое. Митч поднес свой бокал к бокалу Рыжей, чокнулся и пробормотал, что обстановка становится более непринужденной.
Рыжая согласилась с ним, но ей здесь все еще не нравилось.
— Давай уйдем отсюда как можно скорее, дорогой. Мы не их поля ягоды, и они знают об этом.
— О? А я вот скажу, что мы вторглись сюда с развернутыми знаменами.
— И со следами подошв на штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
— Ох, ну что ты! — робко запротестовал Таркелсон. — В этом нет никакой необходимости.
— Десять процентов — это все, на что ты можешь рассчитывать, — подтвердил Митч. — А пока мы возьмем пригласительный билет на званый вечер в загородный клуб. Естественно, я не смогу принять участия в намечаемой у них там игре, но, по крайней мере, развлеку Рыжую.
Та поцеловала Митча и показала язык Таркелсону. Хохотнув, менеджер поднялся со стула и пообещал прямо сейчас же принести пригласительный билет.
— Лучше этого не делай, — попросила Рыжая. — Положи его в ящик для писем.
— Но я буду только рад...
— Рад чему? Быть убитым на месте? — окрысился Митч. — Рыжая, ты должна поведать этому человеку о птичках и пчелках.
Таркелсон удалился посмеиваясь.
Митч и Рыжая вернулись в спальню.
Во второй половине дня у них был легкий и запоздалый ленч. Затем, когда Рыжая вызвала к себе специалиста из салона красоты, находящегося на первом этаже, Митч отправился присмотреть машину напрокат. При этом испытал некоторые затруднения, решая, что выбрать: седан, «линкольн-континенталь» или черный «ягуар» с откидным верхом. Наконец, чувствуя, что седан, возможно, слишком уж бросается в глаза, остановился на «ягуаре».
Выбор оказался не из лучших. В чем он и убедился позднее, около восьми часов вечера, когда сворачивал на длинную подъездную дорожку, ведущую к клубу. Впереди них в «роллс-ройсе», размером с товарный вагон, с шофером и облаченным в ливрею лакеем, ехал пожилой мужчина в вечернем костюме. Посмотрев пристально в заднее стекло, он подался вперед, проконсультировался о чем-то с лакеем и шофером, также одетым в ливрею, после чего те тоже обернулись, чтобы поглядеть на машину Митча. Наконец, выбравшись из своего автомобиля возле самого входа в клуб, пожилой мужчина еще раз бросил презрительный взгляд на «ягуар», его пассажиров и отвернулся с видом, явно говорящим: «Да будь я проклят, если тут есть на что смотреть!» Митч невольно поморщился и мигнул, как от боли.
Итак, машина была плоха. Плоха уже просто потому, что в ней находились Митч и Рыжая. Ему это четко дали понять, и вряд ли требовались дополнительные доказательства столь неприятному факту.
Приземистая развалюха с ревом появилась на дороге, обдала «ягуар» градом гравия и, лихо вырулив, остановилась. Из нее высыпало с полдюжины тинэйджеров — юношей и девушек, одетых в странные одеяния, чуть ли не лохмотья, — которые с криками и смехом вбежали в здание клуба. Швейцар, одетый кучером, и даже с кнутом в руке для пущего сходства, с любовью посмотрел им вслед. Затем, повернувшись к Митчу, принялся придирчиво рассматривать его пригласительный билет.
— Вы здесь с кем-нибудь встречаетесь, сэр? — спросил он, возвращая Митчу билет. — Возможно, я смогу сообщить вам, прибыл ли уже тот человек.
— Мы ни с кем не встречаемся.
— Вижу. Хм. Выражение «гость» здесь используется в фигуральном смысле. Только по приглашению одного из почетных и уважаемых членов...
— Я пользовался много раз пригласительными билетами, — холодно возразил Митч, — и никогда не слышал ни о чем подобном.
— Оно и видно. Поэтому... Ну да ладно! — Он дал знак кнутом одетому в униформу помощнику, и тот подбежал, чтобы отогнать «ягуар». — Мы будем держать машину наготове для вас, сэр.
Митч почувствовал, что рука Рыжей дрожит в его ладони. Помогая ей подняться к дверям клуба по трем длинным ступеням, он ободряюще улыбнулся. Но сам не ощутил и толики того спокойствия, которое пытался изобразить. Если говорить об эмоциях, то главной из них была ярость. В его душе бурно закипал гнев на себя за то, что он привел ее сюда.
Таркелсону следовало бы знать, куда он их направляет. Конечно, возможно, Тарк и знал, да только по слухам. Видимо, полагал, что Митч и сам не менее его наслышан о клубе. И все же... Информация была важным аспектом в работе Митча, не менее важным, чем умение в запарке большой игры, повинуясь условному рефлексу, нащупать нужную нить в лабиринте ложных ходов и сообразовать с нею свое поведение, подкрепляя слово делом и дело словом. Мазь — вот лучшее средство от ссадин, если вы согласны терпеть пинки от мелких сошек, охраняющих птиц большого полета. Но раз уж вы привыкли играть по-крупному, то на входе было бы лучше произнести магические слова «Джек Зирсдейл» — имя неоспоримого главы легендарной «хьюстонской сотни».
Зирсдейл был основателем клуба. Членство в нем ограничивалось семействами и связанными с ними людьми той самой пресловутой «сотни». Предположительно к избранным принадлежал и владелец отеля, в котором Митч и Рыжая остановились. А почему бы и нет? Отсюда и пригласительные билеты под рукой — бизнес есть бизнес — для особо ценных постояльцев. Но сам по себе пригласительный билет еще не означает почтение к гостю. Как к нему относиться, будет видно уже потом, по ходу дела. Разумеется, если его ожидают, тогда не грех быть с ним и любезным...
Митч же был чужаком для всех, разве не так? Он ничем не мог ни навредить, ни помочь клану. Отсюда и отношение!
Однако подобное поведение было вовсе не характерным для Техаса, это уж точно. Характерным лишь для самых богатых в Техасе — это да! Митч всегда находил Хьюстон очень дружелюбным городом. Просто он сам напросился на неприятности, решив посетить такое место, как этот клуб.
Сразу же за входной дверью в здание клуба стоял плотный широкоплечий мужчина с подобием улыбки на толстых мясистых губах. Его холодные глаза несколько потеплели, когда он перевел взгляд с Митча на Рыжую. Придав голосу мелодичный оттенок, он произнес:
— В бар? Позвольте мне вас проводить?
Широкоплечий провел их по сводчатому коридору в обширное помещение, где тихо звучала музыка и слышались приглушенные акустикой голоса. Затем проводил их через полумрак к стойке, подождал, пока они усядутся, щелкнул пальцами прислужнику и удалился, отвесив поклон.
Перед ними поставили мартини со льдом. Бармен ненавязчиво поднес зажигалку к их сигаретам и пододвинул пепельницу на долю дюйма ближе. Убедившись, что гостям больше ничего не нужно, он тоже оставил их в покое. Митч поднес свой бокал к бокалу Рыжей, чокнулся и пробормотал, что обстановка становится более непринужденной.
Рыжая согласилась с ним, но ей здесь все еще не нравилось.
— Давай уйдем отсюда как можно скорее, дорогой. Мы не их поля ягоды, и они знают об этом.
— О? А я вот скажу, что мы вторглись сюда с развернутыми знаменами.
— И со следами подошв на штанах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57