- Понял, - старик поднял руку, махнул приветственно и, подхватив свой груз, осторожно спустился по проволочным ступенькам с машины. Он не оборачивался, чтобы не вызвать лишних подозрений, а сразу зашагал к станции.
Протиснулся между инструментальными рядами, между фруктовыми, колбасными и наконец, вышел на небольшую площадь станции Одинцово. Он снова был спокоен. От недавней слабости не осталось и следа. Но для себя решил так распускаться нельзя. Впереди его ожидало нечто новое, неведомое, опасное и ему нужно владеть собой. Каждый шаг и каждое слово должны быть выверены и обдуманы. И холодны, - почти вслух проговорил старик.
***
Сойдя на заросшей деревьями платформе, старик осмотрелся. Сразу за ограждением начинался лес, сквозь листву мелькали маленькие домики. И первая же девушка, к которой он обратился, показала железобетонный мост, взметнувшийся и над железной дорогой, и над Минским шоссе. Старик пошел напрямик, через кустарник и уже через несколько минут был на месте. Как и предупреждали ребята, под мостом были ссыпаны кучи песка - то ли затевалось какое-то строительство, то ли песок остался от прежних работ. На одной из куч, с солнечной стороны, лицом к шоссе старик и расположился.
Прошло не менее получаса, но никто не подъезжал, и у старика оказалось достаточно времени, чтобы спокойно, в одиночестве осмыслить все, что произошло этим утром. Поначалу он клял себя за то, что не сдержался, выболтал, что у него было за душой. Он сознавал, что даже по тем немногим словам найти его будет не очень сложно. Возьмут в каком-нибудь информационном центре списки изнасилованных за последнее время, сопоставят, уточнят, позвонят...
И нате вам! Приглашаем вас, уважаемый Иван Федорович на беседу... И позвольте задать вам несколько вопросов... Давно ли вы были в столице нашей родины Москве, какие-такие срочные дела привели вас в Одинцово...
Ну, и так далее.
Старик крякал досадливо, несколько раз с силой бросал ладонь на колено, ударяя себя костяшками пальцев. Он чувствовал себя ослабевшим, словно не просто раскрыл по бестолковости рот, а еще и выпустил при этом из себя чуть ли не все свои силы, весь боевой дух.
Но с другой стороны откуда-то знал старик и то, что неожиданные его слезы там, в крытом душном грузовике, в той жаркой полутьме крепко ему помогли, а может быть, и спасли. Ведь благодаря этому срыву торговцы оружием убедились в полнейшей его искренности и отбросили свои коварные планы, если у них таковые и были. Он предстал человеком слабым и беспомощным, отчаявшимся и уж опасаться его у них не было никаких оснований.
- Как знать, как знать, - негромко бормотал старик, сидя на горячей куче песка и поглядывая на проносящиеся мимо машины. И было их много, были они разные, доселе им невиданные.
Да, в 1994 году по Минскому шоссе в сторону Москвы проносились в основном, иностранные машины, яркие, мощные, с непривычными очертаниями. Именно по этой дороге шли сплошным потоком подержанные, в меру побитые, в меру пригодные машины. Европа охотно и снисходительно, чтобы не сказать презрительно, сбрасывала в Россию весь этот хлам, освобождая свои дороги для машин новых, совершенных и изысканных.
- Как знать, как знать, - продолжал бормотать старик, переживая досадную свою слабость. - Но с другой стороны искренность никогда не бывает позорной. Она может быть только неуместной, и это самое худшее, что случается с искренностью... Искренность - великая сила и она никогда не пропадает зря, никогда без пользы не уносится в космическое пространство... Иногда она оказывается преждевременной и потому неуместной. А сегодняшний мой срыв... Как знать, может быть, он меня и спас, может быть, благодаря ему и удастся кое-что сделать...
Увлеченный своими мыслями, старик рисовал на песке подвернувшимся прутиком замысловатые фигуры и не сразу обратил внимание на настойчивые гудки, которые неслись со стороны шоссе. А когда все-таки поднял голову, то увидел на обочине невзрачного жигуленка зеленоватого цвета. Из окна выглядывал его сегодняшний знакомый, парень в цветастом спортивном костюме, которого при нем же и нарекли Геной.
- О чем, батя, задумался? - весело спросил он, когда старик расположился на заднем сиденье рядом с другим парнем, с Сашей, одетым в джинсы и голубую рубашку.
- Как о чем... О видах на урожай, - невозмутимо, с полной серьезностью ответил старик.
- Ну ты даешь! - расхохотались парни, и жигуленок резко рванул с места.
- А теперь, батя, извини, но твои ясные очи я прикрою, - сказал Саша. У заднего стекла он взял приготовленный уже темный шелковистый шарф и крепко повязал старику глаза. Тот не сопротивлялся, понимая что в деле он участвует рискованном, противозаконном и чем меньше будет знать о своих новых знакомых, тем лучше для него же. - Не давит? - заботливо спросил Саша.
- Да ладно... Стерплю.
- Вот и хорошо. А приятно все-таки иметь дело с понимающим человеком.
Чутко прислушиваясь к звукам, старик понял, что с шоссе они съехали ровный гул машин, который сопровождал их минут пятнадцать, отдалился, а вскоре и совсем затих. Да и машину стало заметно подбрасывать на ухабах. Значит, свернули на какую-то боковую, чуть ли не грунтовую дорогу. Еще через несколько минут старик почувствовал запах скошенной травы - машина шла по лесной сельской дороге. Где-то совсем недалеко прокукарекал петух, промычала корова.
- Слышишь, батя, как животный мир выдает нас? - рассмеялся Саша.
- С животным миром у меня всегда были хорошие отношения, - усмехнулся и старик. - С людьми вот только не всегда получается... Хотя они кричат и не так громко.
- Можешь нас отнести к животному миру, - сказал водитель. - С нами у тебя все получится.
- Дай Бог, - обронил старик.
- А ты сомневаешься?
- Конечно.
- Почему?
- Я всегда сомневаюсь.
- Это правильно, - одобрил Саша. - Но ты себя немного выдал, батя...
Знаешь когда?
- Знаю. И сожалею. Больше не буду.
По сильному напору воздуха, который ударил старику в лицо, он понял, что деревню они проехали, выбрались на асфальт и резко прибавили скорость.
- Почти приехали, - сказал Саша.
- Я знаю, - ответил старик.
- Откуда, батя?!
- Сергей ведь сказал, что примерно полчаса будем ехать... Полчаса истекли... Значит, скоро будем на месте.
- С тобой, я смотрю, тоже надо держать ухо востро.
- Не только со мной... Сейчас со всеми лучше не расслабляться.
Наконец, сделав крутой поворот, от которого старика прижало к дверце, машина остановилась. Не видя ничего вокруг, старик невольно вслушивался в звуки, доносившиеся до него сквозь повязку. Детские голоса, шум проехавшей машины, судя всему, большой, тяжелой машины, где-то невдалеке раздавались удары кувалды, похоже, забивали сваю.
Команды выходить из машины не было, и он покорно сидел на своем месте, не делая попытки выйти, снять повязку, открыть дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45