От разнообразия предлагаемых форм труда поначалу дух захватывало: арендная, кооперативная, ин­дивидуальная и смешанная. Раздробленную, мобильную часть предприятий «айсберга» он быстро перевел в кооперативы и, как в молодости в артелях, в каждой из них владел крупным паем, ибо многое: станки, оборудование, помещения – давно принадлежало ему лично, и люди, вдруг ставшие хозяевами кооперативов, понимали, что без Шубарина им больше месяца не просуществовать, проблемы сырья, сбыта не снимались. Но то сообщество людей, знавших и доверявших друг другу, и оно прежде всего держалось на взаимном интересе.
Но итоги первых лет кооперации с ее фантастическими прибылями, как ни странно, не обрадовали, а насторожили его, ибо он знал законы экономики. Воспользовавшись пусты­ми прилавками государственных магазинов, кооперативы так взвинтили цены, что они стали не по карману многим слоям населения, и народ в Ашхабаде, Новом Узене, Гурьеве, да и во многих других городах, выразил свое отношение к ним погро­мами. Но беда никому не послужила предостережением, хотя он и пытался как-то скоординировать действия кооператоров в республике, но никто никого не хотел слушать, все жили од­ним днем – хапнуть сегодня, а завтра хоть трава не расти.
Тот, кто соприкоснулся с кооперативами, знал, что с пер­вых шагов они оказались под жестким контролем уголовни­ков. И каким бы выгодным делом ни оказалось шить сапоги за 250 рублей или тряпичные брюки за сто, преступный мир ни­когда не удовлетворится доходами, попытается и тут найти не­законные способы добычи денег. Поскольку идеологи уголов­ного мира, его стратеги и мозговой штаб во много крат изо­щреннее служащих государственного аппарата, а Шубарин, зная и тех и других, не сомневался в огромных преимуществах первых, то они быстро нашли способы, не производя ничего, только имея расчетный счет, перекачивать безналичные сред­ства государственных предприятий и превращать их в живые деньги. А ведь страна и без того перенасыщена обесцененными деньгами. А купленные на деньги кооператоров экономисты и журналисты пишут в газетах, что в избытке денег виноваты рабочие и служащие, что им повсюду повысили зарплату. Всю жизнь имевший дела с финансами Шубарин даже представить не мог, что можно так беззастенчиво, ничего не производя, грабить страну и сознательно подвигать ее к финансовому кра­ху.
Видимо, прав бандит Беспалый, который всякий раз в за­столье предлагает тост за отцов новой кооперации и ликующе говорит при этом:
– Наше, брат, время пришло, наше…
Раньше, как и многие граждане, отчужденные от власти и от собственности, он тоже отделял себя от государства, не чув­ствовал с ним близости, родства, что ли, и не был в этом ори­гинален, такое происходило со многими. Но многомиллион­ные сделки, сулившие его московским коллегам и высокопо­ставленным чиновникам-казнокрадам из военных и граждан­ских ведомств сотни тысяч долларов на счетах по обе стороны границ, заставили его по-иному взглянуть на Отечество. И в эти не совсем радостные для страны дни с ним произошло не­ожиданное, он почувствовал, что новые дельцы грабят его са­мого, оттирают от стола, делят пирог несправедливо, не по чи­ну, а пирог-то один, и он стал понимать интересы страны как свои, а уж собственные интересы Шубарин всегда умел защи­щать.
Примеров экономического подрыва финансовой системы государства оказалось так много, что он стал их записывать, систематизировать.
Он, как и все, с надеждой наблюдал за Первым съездом народных депутатов, было что-то обнадеживающее в его жар­ких дебатах. И он однажды подумал, что следует вручить свои записи кому-нибудь из депутатов, ведь все, чего ни коснись, упиралось в экономику, в инфляцию, в поиски денег: для пен­сионеров, инвалидов, искалеченных войной «афганцев», жерт­вам Чернобыля, землетрясений, аварий на шахтах и газопро­водах, беженцев, для сирот. А тут миллионы уходили на ветер, усугубляя и без того критическое положение.
И он внимательно стал присматриваться к депутатам, прислушиваться к их речам, кому из них можно было бы вру­чить свои исследования и подробно рассказать обо всем, что творится с финансами. Уже на Первом съезде твердой пози­цией, принципиальностью ему понравились Ярин, Собчак, Струков, Емельянов, Сухов, а особенно казахский лидер На­зарбаев, в котором чувствовался рачительный хозяин. Но уже на последующих сессиях их позиции заметно изменились, чувствовалось, что мало кто из них представляет самого себя, как на Первом съезде, успели слиться, или их слили в группи­ровки, для него это казалось очевидным, и он потерял к ним былой интерес. Но он не отбросил мысль обратиться к народу через депутатов. Но скоро долго мучившая идея отпала сама собой. Стали собирать деньги, и немалые, на поддержку и вся­ческую рекламу мнимых успехов кооператоров в средствах массовой информации и депутатском корпусе.
Он понял бесполезность своей затеи, представив депутата Сухова на трибуне, знал, что высокооплачиваемые лоббисты кооператоров сотрут в порошок харьковского водителя, осме­ют, освистают за то, что посмел бросить тень на их кормушку, деловые люди зря денег не платят. Да что освистают, осмеют, не кончилось бы большой бедой. Японец-то знал, что стоит за спиной кооперативов, а там жалости ни к кому не знают, и де­путат не исключение. Нет, он не стал впутывать в свои дела на­родных избранников.
Но долго мучившее желание кому-то поведать свои трево­ги-печали разрешились самым неожиданным образом. Узнав, что в своем саду повесился Ачил Садыкович, крупный чинов­ник из Совмина, тесть майора ОБХСС Кудратова, часто бы­вавшего в свите Сухроба Ахмедовича, Шубарин еще раз по­чувствовал твердую руку Камалова и понял, что прокурор не остановится ни перед кем ради торжества закона и справедли­вости, эта его одержимость, видимо, и пугала заведующего Отделом административных органов ЦК. И тогда он восклик­нул мысленно, вот же он, мой депутат, вот человек, который не останется равнодушным к его сообщениям.
Но Шубарин не был бы Шубариным, если бы, замышляя обнародовать через народных депутатов или через прокурора Камалова документы о том, как разваливают экономическую систему страны, не имел бы и своих кровных интересов. Имел он интересы, и немалые, одним махом он хотел избавиться не только от конкурентов, но и от новоявленных миллионеров, он знал, что наша финансовая система такого объема хищений не выдержит. Артуру Александровичу вспомнился старый фильм по О`Генри, где двое гангстеров грабят почтовый поезд. В по­следний момент под одним из налетчиков убивают коня и тот пытается вскочить за спину своего товарища, сидящего на крупной белой лошади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124