Марк, Прошка и Генрих подскочили как ужаленные и судорожно вцепились в одежду. Я вышла, целомудренно прикрыв за собой дверь.
- Ты уверена? - спросил Леша, выглядывая из-за угла.
- Да. А если ты ответишь мне, чем ты так выделяешься из всех бывших хозяев Мефодия, буду уверена еще больше.
- Я? Выделяюсь? Ты о чем?
- Неважно. Не отвлекайся на мелочи. Вспомни все рассказы жертв Мефодия, подумай о вашей совместной жизни и найди различия.
Леша надолго уставился в потолок. За время его молчания Марк успел одеться и прошествовать в ванную.
- Ну... Я не ругал его за беспорядок.
- Еще?
- Отдал ему второй телевизор и разрешил смотреть, сколько влезет.
- Еще?
- Повесил везде таблички: "Выключи газ!", "Выключи свет!", "Закрой дверь на замок!" А то он вечно все забывал. Вот, вспомнил! Однажды он потерял ключ и всю ночь просидел под дверью, потому что я уехал к тебе играть в бридж.
- Это не то.
- Но ведь ключ!
- Все равно не то. Ладно, идем варить кофе.
Мы перешли на кухню, и скоро к нам присоединился Марк, а потом и Генрих. Они попытались было приставать ко мне с вопросами, но я отмахнулась.
- Давайте сначала переберемся в гостиную, а то сейчас придет Прошка и невозможно будет вздохнуть.
- Из-за меня? - заорал Прошка из ванной. - Да я среди вас самый миниатюрный!
- Только в высоту, - бодро уточнил Генрих. - А что до размера в обхвате, ты запросто обставишь всех нас, вместе взятых.
- И ты, Брут! - донесся до нас горестный возглас.
Мы забрали посуду, кофейник, хлеб, масло, сыр и перебазировались в гостиную. Когда Прошка вылез из ванной и все расселись за столом, я в двух словах изложила свою догадку насчет цели, которую преследовал убийца. Мой маленький спич вызвал бурные дебаты, стенограмму которых я опущу. В конце концов все согласились принять допущение, что гениальные программы Мефодия существовали не только в его воображении.
- Ладно, будем считать, мотив мы установили, - сказал Прошка. - И нашли объяснение квартирным проискам. Но кто из двоих убил: Глыба или Мищенко?
- Как это ни прискорбно, вынуждена констатировать, что этот смертный грех взял на душу Серж.
- С ума сошла! - поставил привычный диагноз Прошка. - К нему же в квартиру тоже забирались!
- Об этом мы знаем только с его слов, а его слова в данном случае доверия, увы, не заслуживают.
- Не торопись, Варька, - попросил расстроенный Генрих. - Объясни, почему ты так уверена в виновности Сержа?
- Это же очевидно, Генрих, - сказал Марк. - Убийца должен был знать совершенно точно, что программы существуют и, более того, представляют большую ценность. В противном случае риск себя не оправдывал, ты согласен? Так вот, только один человек имел возможность выяснить это наверняка. Архангельский.
- Но почему?
- Потому что Мефодий, служивший мишенью всем шутникам мехмата, научился никому не доверять. Слишком часто из него делали дурака. Хвастун по природе, он не мог не рассказать всему свету о своих гениальных программах, но никому их не показывал. Даже одним глазком не давал взглянуть - вдруг сопрут идею? И все решили, что его похвальба - пустой треп. Никто не воспринимал его всерьез уже много лет. И вдруг девять месяцев назад Архангельский берет Мефодия в свою фирму и начинает платить деньги. Помнишь, в среду Гусь громко сетовал на то, что Архангельский без должного внимания отнесся к его совету не доверять байкам Мефодия? Думаю, не один Гусь предупреждал босса...
- Но Сержа всегда отличала широта натуры, - возразил Генрих. - Он вполне мог взять к себе Мефодия из сострадания.
- Да, но тогда не стал бы платить такие деньги, - заметила я. - Ты же знаешь, все программисты Сержа получают по триста долларов в месяц плюс проценты от продажи написанных ими программ. Иногда набегают весьма приличные суммы, но Мефодий-то свои программы не закончил, а получал пятьсот долларов. Не сто, которые Серж мог бы положить ему в благотворительных целях, и не триста, как получают все остальные, а пятьсот!
- Может быть, Архангельский поверил Мефодию на слово, - из чистой любви к искусству спорил Прошка.
- При всей широте натуры Серж - бизнесмен. И довольно удачливый. Конечно, миллионами он не ворочает, но фирма растет и процветает, несмотря на конкуренцию. А толковый бизнесмен никогда не станет покупать кота в мешке, заявила я.
- И это все, на чем основана твоя уверенность, Варька? - спросил Генрих. Мне кажется, этого маловато. Обвинение-то очень серьезное.
- Нет, Генрих, я еще не закончила свою аргументацию. Давай снова переберем всех наших подозреваемых, учитывая новый мотив. Начнем с Лёнича. Он прекрасный математик, но о программировании имеет самое общее представление. Предположим, Мефодий проникся к нему таким доверием, что показал свои программы. Сомневаюсь, что Лёнич сумел бы оценить их стоимость. Не говоря уже о том, что он просто не знает, с какой стороны подступиться к продаже такого товара. У него нет нужных связей, нет представления о рынке, о потенциальных потребителях, о юридической стороне дела. Акулы бизнеса обманули бы его, как младенца, оставили бы ни с чем. Кроме того, в любой фирме, куда бы он ни обратился, сразу раскусили бы, что он этих программ не писал. Одним словом, Лёничу все это ни к чему, верно?
- Верно, - охотно согласился Генрих.
- Теперь Глыба и Гусь. Они программисты. Они имеют представление о конъюнктуре и ценах на этом рынке и могли бы оценить по достоинству программы Мефодия. Но все, что касается собственно купли-продажи, для них такой же темный лес, как и для Лёнича. Джунгли. Правда, они бы уже могли обратиться к посредникам, выдав себя за авторов. То есть от убийства Мефодия и присвоения программ выгадывали больше, чем Великович. Но существует обстоятельство, снимающее с них подозрения. С тобой, Генрих, они общались эпизодически, а с Лёничем не общались вовсе. Вспомни, ты хоть раз упоминал в разговоре с ними, что работаешь вместе с Великовичем?
- Нет, конечно. С Глыбой мы разговаривали исключительно мимоходом - "Как дела? Слышал свежий анекдот?". С Игорьком иногда беседовали подолгу, но в основном о его проблемах. Бывало, я рассказывал ему что-нибудь про детей или про вас, но зачем бы мне говорить с ним о Лёниче? Они и на факультете-то никогда друг другом не интересовались.
- Вот видишь! Другое дело - Серж! Во-первых, продажа программ - его хлеб. Он-то уж точно знает, кому, что и за сколько можно толкнуть. И в юридических тонкостях разбирается прекрасно, его никакой прохвост вокруг пальца не обведет. Во-вторых, с Сержем мы все общались часто и подолгу - кроме тебя, Марк, кроме тебя! Ездили к нему на работу за халтуркой, которую он нам подкидывал, захаживали домой расписать "пульку" и поболтать, перезванивались, делились новостями. Уж кто-кто, а Серж наверняка знал о ваших, Генрих, с Лёничем шахматных баталиях в институте, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
- Ты уверена? - спросил Леша, выглядывая из-за угла.
- Да. А если ты ответишь мне, чем ты так выделяешься из всех бывших хозяев Мефодия, буду уверена еще больше.
- Я? Выделяюсь? Ты о чем?
- Неважно. Не отвлекайся на мелочи. Вспомни все рассказы жертв Мефодия, подумай о вашей совместной жизни и найди различия.
Леша надолго уставился в потолок. За время его молчания Марк успел одеться и прошествовать в ванную.
- Ну... Я не ругал его за беспорядок.
- Еще?
- Отдал ему второй телевизор и разрешил смотреть, сколько влезет.
- Еще?
- Повесил везде таблички: "Выключи газ!", "Выключи свет!", "Закрой дверь на замок!" А то он вечно все забывал. Вот, вспомнил! Однажды он потерял ключ и всю ночь просидел под дверью, потому что я уехал к тебе играть в бридж.
- Это не то.
- Но ведь ключ!
- Все равно не то. Ладно, идем варить кофе.
Мы перешли на кухню, и скоро к нам присоединился Марк, а потом и Генрих. Они попытались было приставать ко мне с вопросами, но я отмахнулась.
- Давайте сначала переберемся в гостиную, а то сейчас придет Прошка и невозможно будет вздохнуть.
- Из-за меня? - заорал Прошка из ванной. - Да я среди вас самый миниатюрный!
- Только в высоту, - бодро уточнил Генрих. - А что до размера в обхвате, ты запросто обставишь всех нас, вместе взятых.
- И ты, Брут! - донесся до нас горестный возглас.
Мы забрали посуду, кофейник, хлеб, масло, сыр и перебазировались в гостиную. Когда Прошка вылез из ванной и все расселись за столом, я в двух словах изложила свою догадку насчет цели, которую преследовал убийца. Мой маленький спич вызвал бурные дебаты, стенограмму которых я опущу. В конце концов все согласились принять допущение, что гениальные программы Мефодия существовали не только в его воображении.
- Ладно, будем считать, мотив мы установили, - сказал Прошка. - И нашли объяснение квартирным проискам. Но кто из двоих убил: Глыба или Мищенко?
- Как это ни прискорбно, вынуждена констатировать, что этот смертный грех взял на душу Серж.
- С ума сошла! - поставил привычный диагноз Прошка. - К нему же в квартиру тоже забирались!
- Об этом мы знаем только с его слов, а его слова в данном случае доверия, увы, не заслуживают.
- Не торопись, Варька, - попросил расстроенный Генрих. - Объясни, почему ты так уверена в виновности Сержа?
- Это же очевидно, Генрих, - сказал Марк. - Убийца должен был знать совершенно точно, что программы существуют и, более того, представляют большую ценность. В противном случае риск себя не оправдывал, ты согласен? Так вот, только один человек имел возможность выяснить это наверняка. Архангельский.
- Но почему?
- Потому что Мефодий, служивший мишенью всем шутникам мехмата, научился никому не доверять. Слишком часто из него делали дурака. Хвастун по природе, он не мог не рассказать всему свету о своих гениальных программах, но никому их не показывал. Даже одним глазком не давал взглянуть - вдруг сопрут идею? И все решили, что его похвальба - пустой треп. Никто не воспринимал его всерьез уже много лет. И вдруг девять месяцев назад Архангельский берет Мефодия в свою фирму и начинает платить деньги. Помнишь, в среду Гусь громко сетовал на то, что Архангельский без должного внимания отнесся к его совету не доверять байкам Мефодия? Думаю, не один Гусь предупреждал босса...
- Но Сержа всегда отличала широта натуры, - возразил Генрих. - Он вполне мог взять к себе Мефодия из сострадания.
- Да, но тогда не стал бы платить такие деньги, - заметила я. - Ты же знаешь, все программисты Сержа получают по триста долларов в месяц плюс проценты от продажи написанных ими программ. Иногда набегают весьма приличные суммы, но Мефодий-то свои программы не закончил, а получал пятьсот долларов. Не сто, которые Серж мог бы положить ему в благотворительных целях, и не триста, как получают все остальные, а пятьсот!
- Может быть, Архангельский поверил Мефодию на слово, - из чистой любви к искусству спорил Прошка.
- При всей широте натуры Серж - бизнесмен. И довольно удачливый. Конечно, миллионами он не ворочает, но фирма растет и процветает, несмотря на конкуренцию. А толковый бизнесмен никогда не станет покупать кота в мешке, заявила я.
- И это все, на чем основана твоя уверенность, Варька? - спросил Генрих. Мне кажется, этого маловато. Обвинение-то очень серьезное.
- Нет, Генрих, я еще не закончила свою аргументацию. Давай снова переберем всех наших подозреваемых, учитывая новый мотив. Начнем с Лёнича. Он прекрасный математик, но о программировании имеет самое общее представление. Предположим, Мефодий проникся к нему таким доверием, что показал свои программы. Сомневаюсь, что Лёнич сумел бы оценить их стоимость. Не говоря уже о том, что он просто не знает, с какой стороны подступиться к продаже такого товара. У него нет нужных связей, нет представления о рынке, о потенциальных потребителях, о юридической стороне дела. Акулы бизнеса обманули бы его, как младенца, оставили бы ни с чем. Кроме того, в любой фирме, куда бы он ни обратился, сразу раскусили бы, что он этих программ не писал. Одним словом, Лёничу все это ни к чему, верно?
- Верно, - охотно согласился Генрих.
- Теперь Глыба и Гусь. Они программисты. Они имеют представление о конъюнктуре и ценах на этом рынке и могли бы оценить по достоинству программы Мефодия. Но все, что касается собственно купли-продажи, для них такой же темный лес, как и для Лёнича. Джунгли. Правда, они бы уже могли обратиться к посредникам, выдав себя за авторов. То есть от убийства Мефодия и присвоения программ выгадывали больше, чем Великович. Но существует обстоятельство, снимающее с них подозрения. С тобой, Генрих, они общались эпизодически, а с Лёничем не общались вовсе. Вспомни, ты хоть раз упоминал в разговоре с ними, что работаешь вместе с Великовичем?
- Нет, конечно. С Глыбой мы разговаривали исключительно мимоходом - "Как дела? Слышал свежий анекдот?". С Игорьком иногда беседовали подолгу, но в основном о его проблемах. Бывало, я рассказывал ему что-нибудь про детей или про вас, но зачем бы мне говорить с ним о Лёниче? Они и на факультете-то никогда друг другом не интересовались.
- Вот видишь! Другое дело - Серж! Во-первых, продажа программ - его хлеб. Он-то уж точно знает, кому, что и за сколько можно толкнуть. И в юридических тонкостях разбирается прекрасно, его никакой прохвост вокруг пальца не обведет. Во-вторых, с Сержем мы все общались часто и подолгу - кроме тебя, Марк, кроме тебя! Ездили к нему на работу за халтуркой, которую он нам подкидывал, захаживали домой расписать "пульку" и поболтать, перезванивались, делились новостями. Уж кто-кто, а Серж наверняка знал о ваших, Генрих, с Лёничем шахматных баталиях в институте, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68