Любая попытка обмануть такого близкого заранее обречена на неудачу.
- Да! Я же еще не рассказала о разговоре с Архангельским! - "спохватилась" я, проигнорировав вопрос Марка (и немедленно заслужила подозрительный взгляд). - Глыба отказался утаить визит Мефодия к Генриху. Он собирается выложить Селезневу все как на духу.
- Что?!
- Приехали.
- Вот сволочь!
Эта новость подарила мне небольшую передышку. Прошка, Генрих и Марк минут десять изливали негодование и обсуждали возможности прищучить или усовестить ренегата.
- Нет, нам его не сбить, - подвел неутешительный итог Прошка. - Глыба всегда прет напролом, и плевать на остальных, а от попыток прижать его он только звереет. Все. Наше время истекло. Странно, что за тобой еще не пришли, Варвара. Ведь ты сказала этому оперу, что Мефодия у Генриха не было и мы не видели его с доисторических времен?
Я не ответила. Вся троица устремила на меня недоуменные взгляды.
- В чем дело, Варвара? - осведомился Марк с инквизиторским прищуром. - Что означает твое молчание?
- Мое молчание означает, что говорить на эту тему я не намерена.
- Спятила?! - взвился Прошка. - Нашла время фокусничать! Немедленно рассказывай, что у тебя произошло с оперативником, или я сейчас из тебя душу вытрясу. - Он бухнул на стол чайник с кипятком и навис надо мной этаким пухлым ястребом.
Я неторопливо налила себе чаю, обвела компанию задумчивым взглядом, откашлялась и сказала:
- Должна сообщить вам несколько фактов. Первый: Мефодий отравился атропином - лекарством, которое окулисты капают пациентам в глаза, чтобы исследовать глазное дно. Второй: смертельная доза атропина очень велика, что-то около стакана. Третий: Мефодий определенно выпил яд у Генриха, в промежутке между десятью вечера и двумя ночи. Четвертый: достать атропин сравнительно несложно, поскольку в клиниках за его расходом строго не следят. И пятый: до пятницы милиция никого из нас тревожить не будет, так что на раскрытие убийства у нас есть двое с половиной суток. В крайнем случае - трое. Это все, что я имею вам сообщить. Можете не утруждать себя дополнительными вопросами.
Последующие полчаса в моей кухне едва не случилось светопреставление. Меня увещевали, высмеивали, заклинали, мне угрожали, надо мной издевались. А я молча пила чай. Ослиные уши соседки Софочки за эти полчаса наверняка выросли раза в полтора. Хорошо еще, что моя кухня не граничит с ее квартирой.
В конце концов, измотанные собственной атакой, друзья примолкли. Наливая себе очередную порцию чая, я поймала задумчивый взгляд Марка. "Ох, не к добру это", - подумала я, почувствовав, как екнуло сердце. Прошка, переведя дух, снова ринулся было на приступ, но Марк остановил его движением руки.
- Стоп. Она ничего не скажет. Дай подумать.
- Говорить о присутствующих в третьем лице невежливо, - притворно обиделась я, лихорадочно соображая, как бы помешать Маркову мысленному процессу.
- А ты вообще лишена права голоса, - немедленно отреагировал Прошка. - По крайней мере, пока не надумаешь пересказать свою беседу с ментом.
Я встала и вышла из кухни. Правда, демонстративно хлопать дверью не стала - хотела, чтобы она осталась открытой. Устроившись в уютной темноте спаленки, я навострила уши не хуже Софочки.
- Полагаю, мы и сами в общих чертах восстановим их разговор, если поймем, почему Варвара молчит, - заявил Марк. - Вспоминайте, когда еще она так поступала.
- Когда вожжа под хвост попадала, - буркнул Прошка.
- Когда обижалась на нас или дразнила, - сказал Генрих.
- Я говорю о серьезных случаях. Варвара, конечно, сумасбродка, но в критических обстоятельствах дурака валять не станет. Еще варианты?
После минутного молчания снова заговорил Генрих:
- Варька замыкается в себе, когда у нее личные неприятности и она не хочет нас расстраивать.
- Сейчас у нее не личные неприятности.
- Когда сморозит какую-нибудь глупость! - выпалил Прошка. - Точно! Она, должно быть, проговорилась о чем-то этому оперу и теперь боится признаться.
- Нет, - отверг его версию Марк. - Она знает, в каком скверном положении мы оказались. Мефодий убит, а мы не вызвали ни врачей, ни милицию, избавились от тела и склонили собутыльников к даче ложных показаний. В лучшем случае нам грозит обвинение в соучастии. Если бы Варвара в разговоре с милиционером ляпнула что-нибудь не то, она бы призналась, чтобы мы имели возможность исправить положение. Давайте шевелите мозгами.
- Почему мы? - возмутился Прошка. - Мы уже выдали несколько вариантов, и ты все забраковал. Думай теперь сам.
- У меня только одно предположение. Они заключили сделку, и Варвара дала этому Селезневу обещание не разглашать ее. Селезнев, со своей стороны, сообщил факты, которые она перечислила, и пообещал оставить нас в покое до пятницы. Но если так, то возникает вопрос: какова плата? Чем Варвара заслужила это беспримерное милиционерское доверие?
- Ты намекаешь, что она ему все рассказала? - ужаснулся Прошка.
- Не может быть, - пробормотал Генрих.
- Я тоже так думаю. Она не могла пойти на такое. Где гарантия, что капитан сдержит слово насчет пятницы? В противном случае сделка не принесет нам ничего хорошего. Варька не дура. Она не стала бы так рисковать.
- А вдруг Селезнев предоставил ей какие-то гарантии? - спросил Генрих.
- Какие, например? - ернически полюбопытствовал Марк. - Денежный залог? Подтвержденное железными уликами признание, что он убил свою бабушку? Не может тут быть никаких гарантий. Итак, что дала ему Варвара в обмен на информацию и обещанную отсрочку?
- Деньги? - предположил Прошка.
- Умница! - похвалил его Марк. - Целых двести рублей, что остались у нее после покупки люстры. Ясное дело, за такую сумму ни один капитан милиции не откажется снять погоны и сесть за решетку!
Прошке его тон не понравился.
- А что еще Варька могла ему предложить, если не деньги и не информацию? Свое роскошное тело?
Я, конечно, поняла, что его сарказм направлен на Марка. Но мое роскошное тело представляет собой сорок восемь килограммов костей, обтянутых кожей, посему я просто не могла спустить Прошке этот выпад.
- А почему бы и нет? - заорала я, ворвавшись на кухню. - Раз уж находятся охотницы до бурдюка с салом вроде тебя, то почему мой стройный девичий стан не может показаться кому-то соблазнительным?
- Может, конечно. - Прошка пожал плечами. - Ведь есть же любители трупов, значит, самым последовательным из них, наверное, нравятся и скелеты. Только мне казалось, этих ценителей держат не на Петровке.
В тот день мы больше не занимались расследованием убийства. Остаток вечера прошел за теплой, дружеской беседой.
Глава 9
На следующее утро Прошка попытался было продолжить вчерашнее развлечение, но его не поддержали. Не знаю, как остальные, а я почти физически ощущала убегающее время - словно смотрела на песочные часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
- Да! Я же еще не рассказала о разговоре с Архангельским! - "спохватилась" я, проигнорировав вопрос Марка (и немедленно заслужила подозрительный взгляд). - Глыба отказался утаить визит Мефодия к Генриху. Он собирается выложить Селезневу все как на духу.
- Что?!
- Приехали.
- Вот сволочь!
Эта новость подарила мне небольшую передышку. Прошка, Генрих и Марк минут десять изливали негодование и обсуждали возможности прищучить или усовестить ренегата.
- Нет, нам его не сбить, - подвел неутешительный итог Прошка. - Глыба всегда прет напролом, и плевать на остальных, а от попыток прижать его он только звереет. Все. Наше время истекло. Странно, что за тобой еще не пришли, Варвара. Ведь ты сказала этому оперу, что Мефодия у Генриха не было и мы не видели его с доисторических времен?
Я не ответила. Вся троица устремила на меня недоуменные взгляды.
- В чем дело, Варвара? - осведомился Марк с инквизиторским прищуром. - Что означает твое молчание?
- Мое молчание означает, что говорить на эту тему я не намерена.
- Спятила?! - взвился Прошка. - Нашла время фокусничать! Немедленно рассказывай, что у тебя произошло с оперативником, или я сейчас из тебя душу вытрясу. - Он бухнул на стол чайник с кипятком и навис надо мной этаким пухлым ястребом.
Я неторопливо налила себе чаю, обвела компанию задумчивым взглядом, откашлялась и сказала:
- Должна сообщить вам несколько фактов. Первый: Мефодий отравился атропином - лекарством, которое окулисты капают пациентам в глаза, чтобы исследовать глазное дно. Второй: смертельная доза атропина очень велика, что-то около стакана. Третий: Мефодий определенно выпил яд у Генриха, в промежутке между десятью вечера и двумя ночи. Четвертый: достать атропин сравнительно несложно, поскольку в клиниках за его расходом строго не следят. И пятый: до пятницы милиция никого из нас тревожить не будет, так что на раскрытие убийства у нас есть двое с половиной суток. В крайнем случае - трое. Это все, что я имею вам сообщить. Можете не утруждать себя дополнительными вопросами.
Последующие полчаса в моей кухне едва не случилось светопреставление. Меня увещевали, высмеивали, заклинали, мне угрожали, надо мной издевались. А я молча пила чай. Ослиные уши соседки Софочки за эти полчаса наверняка выросли раза в полтора. Хорошо еще, что моя кухня не граничит с ее квартирой.
В конце концов, измотанные собственной атакой, друзья примолкли. Наливая себе очередную порцию чая, я поймала задумчивый взгляд Марка. "Ох, не к добру это", - подумала я, почувствовав, как екнуло сердце. Прошка, переведя дух, снова ринулся было на приступ, но Марк остановил его движением руки.
- Стоп. Она ничего не скажет. Дай подумать.
- Говорить о присутствующих в третьем лице невежливо, - притворно обиделась я, лихорадочно соображая, как бы помешать Маркову мысленному процессу.
- А ты вообще лишена права голоса, - немедленно отреагировал Прошка. - По крайней мере, пока не надумаешь пересказать свою беседу с ментом.
Я встала и вышла из кухни. Правда, демонстративно хлопать дверью не стала - хотела, чтобы она осталась открытой. Устроившись в уютной темноте спаленки, я навострила уши не хуже Софочки.
- Полагаю, мы и сами в общих чертах восстановим их разговор, если поймем, почему Варвара молчит, - заявил Марк. - Вспоминайте, когда еще она так поступала.
- Когда вожжа под хвост попадала, - буркнул Прошка.
- Когда обижалась на нас или дразнила, - сказал Генрих.
- Я говорю о серьезных случаях. Варвара, конечно, сумасбродка, но в критических обстоятельствах дурака валять не станет. Еще варианты?
После минутного молчания снова заговорил Генрих:
- Варька замыкается в себе, когда у нее личные неприятности и она не хочет нас расстраивать.
- Сейчас у нее не личные неприятности.
- Когда сморозит какую-нибудь глупость! - выпалил Прошка. - Точно! Она, должно быть, проговорилась о чем-то этому оперу и теперь боится признаться.
- Нет, - отверг его версию Марк. - Она знает, в каком скверном положении мы оказались. Мефодий убит, а мы не вызвали ни врачей, ни милицию, избавились от тела и склонили собутыльников к даче ложных показаний. В лучшем случае нам грозит обвинение в соучастии. Если бы Варвара в разговоре с милиционером ляпнула что-нибудь не то, она бы призналась, чтобы мы имели возможность исправить положение. Давайте шевелите мозгами.
- Почему мы? - возмутился Прошка. - Мы уже выдали несколько вариантов, и ты все забраковал. Думай теперь сам.
- У меня только одно предположение. Они заключили сделку, и Варвара дала этому Селезневу обещание не разглашать ее. Селезнев, со своей стороны, сообщил факты, которые она перечислила, и пообещал оставить нас в покое до пятницы. Но если так, то возникает вопрос: какова плата? Чем Варвара заслужила это беспримерное милиционерское доверие?
- Ты намекаешь, что она ему все рассказала? - ужаснулся Прошка.
- Не может быть, - пробормотал Генрих.
- Я тоже так думаю. Она не могла пойти на такое. Где гарантия, что капитан сдержит слово насчет пятницы? В противном случае сделка не принесет нам ничего хорошего. Варька не дура. Она не стала бы так рисковать.
- А вдруг Селезнев предоставил ей какие-то гарантии? - спросил Генрих.
- Какие, например? - ернически полюбопытствовал Марк. - Денежный залог? Подтвержденное железными уликами признание, что он убил свою бабушку? Не может тут быть никаких гарантий. Итак, что дала ему Варвара в обмен на информацию и обещанную отсрочку?
- Деньги? - предположил Прошка.
- Умница! - похвалил его Марк. - Целых двести рублей, что остались у нее после покупки люстры. Ясное дело, за такую сумму ни один капитан милиции не откажется снять погоны и сесть за решетку!
Прошке его тон не понравился.
- А что еще Варька могла ему предложить, если не деньги и не информацию? Свое роскошное тело?
Я, конечно, поняла, что его сарказм направлен на Марка. Но мое роскошное тело представляет собой сорок восемь килограммов костей, обтянутых кожей, посему я просто не могла спустить Прошке этот выпад.
- А почему бы и нет? - заорала я, ворвавшись на кухню. - Раз уж находятся охотницы до бурдюка с салом вроде тебя, то почему мой стройный девичий стан не может показаться кому-то соблазнительным?
- Может, конечно. - Прошка пожал плечами. - Ведь есть же любители трупов, значит, самым последовательным из них, наверное, нравятся и скелеты. Только мне казалось, этих ценителей держат не на Петровке.
В тот день мы больше не занимались расследованием убийства. Остаток вечера прошел за теплой, дружеской беседой.
Глава 9
На следующее утро Прошка попытался было продолжить вчерашнее развлечение, но его не поддержали. Не знаю, как остальные, а я почти физически ощущала убегающее время - словно смотрела на песочные часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68