Митя открыл глаза и вытер выбежавшую из правого глаза слезу. Видение исчезло. Кажется, он просто заснул, как это всегда бывало с ним в читальных залах. Он пододвинул к себе скрепленные листы — кусок диссертации, который он посылал на грант, стал вчитываться, все время с ужасом вспоминая о следующем четверге. Нет-нет, это все вторая глава. Вот она-то как раз почти готова. А для первой все это не годится. В первой должен быть обзор литературы, общие положения, теория, которой у него никогда не было да и быть не могло. Тему ему дали Зоя с Крошкой, это их теория, а не его! Ну почему бы им не пойти ему на встречу и не послушать на заседании вторую главу, которая вся такая замечательная? За четыре дня ни за что первой главы не написать!
Митин взгляд упал на коробки у окна — Зоин архив. Настя так и не разобрала его до сих пор, а назад на антресоли лень было запихивать. Так и пылились они до сих пор в кабинете без дела. Митя поднялся, подошел к коробкам. Сверху коробки были надписаны. “Открытки. Письма. Ученые записки. Статьи. Хлам. Мишура. Учебники. Елочные игрушки. Монографии. Конспекты,”— читал Митя надписи на них. Он открыл коробку с надписью “Ученые записки”…
Защитное слово предоставляется…
— Уважаемые дамы и господа, члены Ученого совета, позвольте мне на правах председателя открыть наше первое в этом году заседание. По списку у нас пятнадцать членов, на заседании присутствует двенадцать, нет троих. Кворум есть, можно начинать. Сегодня у нас защищается… — председатель совета — высокий нескладный мужчина со слишком длинными руками, которые нелепо торчали из рукавов кургузого пиджачка, взял в руки Митину диссертацию, зачитал его фамилию, имя отчество и название. Причем название переврал, и Игонина с места его поправила. Митя, бледный и скованный, в парадном костюме, галстуке, жилете, сидел за отдельным столом с красной папкой в руке. В папке было его защитное слово. В зал ученого совета он старался не смотреть. Председатель начал зачитывать его характеристику, решение кафедры. Митя не слушал. Он разозлился на председателя за то, что тот даже не смог прочитать название диссертации и про себя обозвал его Очкастым Журавлем… Он не спал всю ночь. Вместо того, чтобы еще раз перечитать текст выступления, смотрел по телевизору пятый канал французского телевидения, какие-то идиотские фильмы, будто что понимал! Ну так, пару-тройку слов. Несколько раз выключал телевизор и пытался уснуть, но, проворочавшись минут пятнадцать, снова включал телевизор. Утром наорал на Настю, что она не выгладила его рубашку — сорвался. Она хотела прийти на защиту, он сказал — не вздумай, выгоню! Последняя неделя вся на нервах. Еще канцелярия умудрилась потерять внешний отзыв из Саратовского университета! Хорошо хоть у него на руках был факс второго экземпляра, который прислали на кафедру только сегодня утром.
— Итак, слово предоставляется соискателю ученой степени кандидата филологических наук Залесову Дмитрию Алексеевичу, — сказал председатель, глянув на него поверх очков.
Митя взобрался на кафедру, с ужасом посмотрел вниз, на сидящих за столами профессоров. Кто-то наливал себе минералку в пластиковый стакан, кто-то перешептывался с соседом, кто-то читал его автореферат.
— Уважаемые члены Ученого совета, я хочу представить вашему вниманию диссертацию… — начал Митя.
Два месяца назад на кафедре у Игониной состоялась предзащита. Еще несброшюрованную, в отдельных листах диссертацию, Крошка Цахес раздала членам кафедры. Сказала, от их решения все зависит. Читали по очереди. Митя трепетал, ожидая заседания. Рашид прочитал одним из первых, отозвал его в закуток у туалета:
— Дмитрий, не дрейфь, диссертация вполне на уровне! Получше некоторых. Ты у Маркуши не читал? Вот и не читай! Она твоей в сто раз хуже! Если он будет на тебя наезжать, я вступлюсь. А вообще я их уже столько начитался, самому писать неохота.
“Утешает, — подумал Митя. — Ничего, я и сам за себя постоять смогу. Никто лучше меня моей темы не знает”— вспомнил он мамины слова. На предзащиту мама напекла пирогов, дала варений, солений, каких-то консервов, не с пустыми же руками идти — надо людей угостить. По дороге он купил пару бутылок вина, шампанского, водки. Ну и ладно, даже если его завалят, он с горя напьется с Рашидом!
Митины опасения не оправдались. Один за другим поднимались кафедральные, говорили, какая замечательная у Мити работа, интересная, научно обоснованная, современная, диссертабельная. Слово-то какое выдумали — диссертабельная! Коммуникабельная, транспортабельная, дирижабельная, трахтабельная… Замечаний, правда, было много. Митя едва успевал записывать их в специальной тетради. Больше всех Митю удивил Маркуша. Он сказал, что диссертация написана на уровне докторской, она ему безумно понравилась, и у него нет ни одного принципиального замечания — разве что блох в тексте половить! Митя посмотрел на Крошку Цахеса — неужели она перед заседанием поговорила с Маркушей и пригрозила ему — не смей? Вполне вероятно. Но даже если Маркуша просто ее послушался, а думал совсем иначе, все равно — очень приятно. Последней выступала Игонина. У нее было несколько непринципиальных замечаний по оформлению работы, после чего она попросила голосовать. Все подняли руки “за”, и Митя понял, что самое худшее уже позади. Крошка Цахес поздравила его и предупредила, что у него на все про все месяц. Через месяц диссертация должна быть у оппонентов, а еще через месяц состоится Ученый совет.
После предзащиты он подошел к Маркову, первым подал ему руку.
— Извини, Маркуш, я был неправ. У каждого человека свои маленькие слабости.
— Да ладно, чего там! — улыбнулся Маркуша. — Давай-ка лучше выпьем, Борменталь.
— Да тебе ж нельзя после кодировки! — возмутился Митя.
Маркуша наклонился к его уху, прошептал, смеясь:
— Знаешь, я уже пробовал — если по чуть-чуть, то можно. Ты не бойся, я шампанское.
Митя укоризненно покачал головой.
И началось! Он собирал какие-то характеристики, учетные листы, справки, бумажки, разрешения, протоколы. Везде нужны были подписи, печати, штампы, заверения. По полдня уходило на поиски нужных людей. Вместо того, чтобы исправлять замечания, переделывать диссертацию и заниматься наукой, он, как коллежский асессор из гоголевских повестей, носился по канцеляриям и присутственным местам с просьбами рассмотреть и подписать. Какие-то учетные карточки и проекты заключения! Какие-то скоросшиватели и дыроколы!
Советами ему помогала Анечка. Сама она защитилась год назад, и в ее памяти вся эта нудная и изматывающая предзащитная процедура была еще очень свежа. Выяснилось, что принято делать подарки руководителю, оппонентам, председателю Совета, и, чтобы не попасть впросак, желательно знать, что они любят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76