кто ехал продавать изюм, кто зерно, кто собирался купить новый плуг или материю на платье старшей дочери. С мужчинами на арбах и в машинах отправились в город и сыновья-подростки. Босоногие дети помладше выбежали на дорогу, завопили, засвистели, замахали руками. Двери и ворота домов захлопнулись, и кишлак погрузился в дневную дрему. Солнце прогревало землю, скоро хрупкий лед в сточных канавах растаял и превратился в мутную вонючую воду. Дети возились в пыли, играли бутылочными осколками, лоскутками и щепками, отдаленно похожими на фигурки людей, щебетали, ссорились, дрались, мирились и снова играли. Вдали, в клубах белой пыли, показалась колонна. Пока еще нельзя было разглядеть, что за крохотные машинки движутся и пляшут на ухабах дороги, но колонна приближалась стремительно, и скоро уже стал виден головной бронетранспортер с торчащими пулеметами, послышался звук двигателей.
Из дверей домов показались женщины в паранджах. Они бросились к детям, расхватали их, как расхватывают в лавке редкий товар, потащили по домам. Те, кто слишком громко орал и огрызался, получили подзатыльники. Детские вопли смолкли во дворах, и кишлак настороженно замер. Колонна въехала в кишлак, попетляла по улицам, остановилась на площади около мечети. Колонна состояла из трех бронетранспортеров — двух обычных, с башнями и пулеметами, и одного необычного — вместо башни на броне у него была укреплена огромная зачехленная колонка, какие устанавливают на танцплощадках, — кроме бронетранспореров на площадь въехала еще водовозка с мокрой, покрытой грязными разводами, цистерной, да крытый “Камаз”. Бронетранспортер с колонкой попятился, ткнулся о ствол шелковицы, росшей посреди площади, осыпал себя пожухлой листвой и замер. Боевые машины развернулись и встали на охрану по краям площади. Из передних люков одного из них вылезли двое солдат, за ними — пожилой мулла в чалме. Солдаты помогли старику спуститься на землю, показали на бронетранспортер с колонкой. Все трое направились туда. Солдаты стали расчехлять колонку, мулла забрался внутрь. Из колонки послышался свист, потом раздалось неожиданно громко: “Раз, раз, раз-два-три!” Солдаты поморщились, торопливо спрыгнули с машины. Они уселись в тени дерева и стали курить. А тем временем двери и ворота домов приоткрылись, из них показались сначала дети, а за ними женщины в паранджах. В руках женщины держали тазы, ведра, кастрюли, кувшины, но пока боялись выйти за порог. Водитель водовозки выбрался из машины, снял с подножки короткий шланг. Мулла прокашлялся и заговорил. Он сказал, что это агитационный рейд и бояться нечего. Шурави привезли в кишлак муку, сахар и воду, а также книги, которые будут розданы в каждую семью по количеству человек. Как только он произнес эти слова, дети и женщины высыпали на площадь и побежали кто к “Камазу”, кто к водовозке, окружили обе машины, стали кричать, толкаться, греметь ведрами и тазами. Мулла в бронетранспортере говорил, что воды и продуктов много — хватит всем, но навести порядок в этой орущей, вопящей, галдящей толпе было невозможно. Водитель водовозки открыл шланг, и вода мощной струей хлынула в ведра и тазы. Дети таскали ведра в дом, снова возвращались с пустыми, проталкивались вперед. Женщины волочили по земле мешки с сахаром и мукой. Были среди них и совсем юные девчонки, недавно спрятавшие лица под паранджу небесного цвета, и сгорбленные годами старухи с палками. Минут через пятнадцать вода и продукты кончились, толпа схлынула, водители “Камаза” и водовозки расселись по кабинам, довольные, что больше им не придется слышать весь этот гам. Мулла говорил, что шурави пришли на землю Афганистана, чтобы принести мир и спокойствие, что воюют они с бандитами и мирным людям нечего их бояться… Водитель агитационного бронетранспортера выставил на броню несколько коробок с книгами и брошюрами, свистнул, перекрывая голос муллы. Солдаты лениво поднялись из-под шелковицы, забрались на бронетранспортер и стали раздавать книги. Скоро опять собралась толпа. Правда, женщин в этой толпе уже не было, зато детей наплодилось видимо-невидимо. Они орали, скакали, выхватывали из рук книжки, лезли на бронетранспортер в надежде стащить что плохо лежит, раскачивали машину. Солдаты сгоняли их, но уследить за всеми было невозможно. Один мальчишка утянул-таки лопату, побежал к дому. Солдат погнался за ним, но мальчишка нырнул в дверь, и та тут же закрылась. Солдат долго долбил кулаком в дверь, потом плюнул, вернулся к бронетранспортеру.
Водители водовозки и “Камаза” посмеивались в своих кабинах. Мулла говорил, что правительство объявило амнистию всем, кто добровольно сложит оружие… Мужчинам нечего бояться: они будут заниматься своим делом на земле: сажать хлеб, собирать виноград…
Митя сидел за дувалом рядом с Хабибулой. Он всматривался в номера на бронетранспортерах и не верил своим глазам. Ну, конечно, семьсот второй номер — это же его бронетранспортер, на нем они вставали на охрану поста! Вон и Мельник, и Васильев — ребята его призыва. Из люка “семьсот первого” торчит башка Кузьменко в шлемофоне — интересно ему, блин, выставился! — они с ним в учебке были. А где же Чуча, Хомяк, Духомор? Митя не сразу сообразил, что в сентябре был приказ на дембель, а сейчас уже начало ноября; это здесь, внизу, припекает солнышко, еще не все листья опали с деревьев и бачи ходят в рубахах, а в горах давно уже лежит снег, и без ватников и бушлатов нечего делать — пропадешь! Неужели свои? Два взводных бэтэр. А где же лейтеха? Митя вспомнил его кольцо на безымянном пальце и покосился на Хабибулу. За дувалом их было пятнадцать человек, из них четверо гранатометчиков. Хабибула сказал, что они должны дождаться, пока все свалят по домам и шурави соберутся уезжать. Колонну зажмут у выезда из кишлака — там узкое место, погасят из четырех гранатометов бэтэр, а “Камаз” и водовозка — даже ребенок справится — сгорят обе в минуту. Муллу Хабибула хотел повесить на дереве, но вряд ли получится, начнется суматоха, стрельба — наверняка и старичку прилетит шальная… Неужели Кузьменко? Ну, конечно, он! Угораздило же их пойти в этот долбаный агитрейд!
Митя сел, прислонившись спиной к дувалу, ему стало душно, он рванул крючок бушлата. От осознания того, что будет дальше, в горле запершило.
Книги кончились, и детвора, потеряв всякий интерес к шурави, оттекла от агитационного бронетранспортера, занялась своими делами. Кто-то уже менял книги на лоскутки и щепочки, кто-то рвал их для разных нужд… Солдаты слезли с брони, опять уселись под деревом, прислонились к стволу спинами, закрыли глаза. Мулла продолжал свою проповедь.
Вот они, чижики, сидят, спят, ничего не подозревая, Мельник с Васильевым, до них всего метров пятнадцать, а он тут за дувалом, и у него АКС, который числится за их взводом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Из дверей домов показались женщины в паранджах. Они бросились к детям, расхватали их, как расхватывают в лавке редкий товар, потащили по домам. Те, кто слишком громко орал и огрызался, получили подзатыльники. Детские вопли смолкли во дворах, и кишлак настороженно замер. Колонна въехала в кишлак, попетляла по улицам, остановилась на площади около мечети. Колонна состояла из трех бронетранспортеров — двух обычных, с башнями и пулеметами, и одного необычного — вместо башни на броне у него была укреплена огромная зачехленная колонка, какие устанавливают на танцплощадках, — кроме бронетранспореров на площадь въехала еще водовозка с мокрой, покрытой грязными разводами, цистерной, да крытый “Камаз”. Бронетранспортер с колонкой попятился, ткнулся о ствол шелковицы, росшей посреди площади, осыпал себя пожухлой листвой и замер. Боевые машины развернулись и встали на охрану по краям площади. Из передних люков одного из них вылезли двое солдат, за ними — пожилой мулла в чалме. Солдаты помогли старику спуститься на землю, показали на бронетранспортер с колонкой. Все трое направились туда. Солдаты стали расчехлять колонку, мулла забрался внутрь. Из колонки послышался свист, потом раздалось неожиданно громко: “Раз, раз, раз-два-три!” Солдаты поморщились, торопливо спрыгнули с машины. Они уселись в тени дерева и стали курить. А тем временем двери и ворота домов приоткрылись, из них показались сначала дети, а за ними женщины в паранджах. В руках женщины держали тазы, ведра, кастрюли, кувшины, но пока боялись выйти за порог. Водитель водовозки выбрался из машины, снял с подножки короткий шланг. Мулла прокашлялся и заговорил. Он сказал, что это агитационный рейд и бояться нечего. Шурави привезли в кишлак муку, сахар и воду, а также книги, которые будут розданы в каждую семью по количеству человек. Как только он произнес эти слова, дети и женщины высыпали на площадь и побежали кто к “Камазу”, кто к водовозке, окружили обе машины, стали кричать, толкаться, греметь ведрами и тазами. Мулла в бронетранспортере говорил, что воды и продуктов много — хватит всем, но навести порядок в этой орущей, вопящей, галдящей толпе было невозможно. Водитель водовозки открыл шланг, и вода мощной струей хлынула в ведра и тазы. Дети таскали ведра в дом, снова возвращались с пустыми, проталкивались вперед. Женщины волочили по земле мешки с сахаром и мукой. Были среди них и совсем юные девчонки, недавно спрятавшие лица под паранджу небесного цвета, и сгорбленные годами старухи с палками. Минут через пятнадцать вода и продукты кончились, толпа схлынула, водители “Камаза” и водовозки расселись по кабинам, довольные, что больше им не придется слышать весь этот гам. Мулла говорил, что шурави пришли на землю Афганистана, чтобы принести мир и спокойствие, что воюют они с бандитами и мирным людям нечего их бояться… Водитель агитационного бронетранспортера выставил на броню несколько коробок с книгами и брошюрами, свистнул, перекрывая голос муллы. Солдаты лениво поднялись из-под шелковицы, забрались на бронетранспортер и стали раздавать книги. Скоро опять собралась толпа. Правда, женщин в этой толпе уже не было, зато детей наплодилось видимо-невидимо. Они орали, скакали, выхватывали из рук книжки, лезли на бронетранспортер в надежде стащить что плохо лежит, раскачивали машину. Солдаты сгоняли их, но уследить за всеми было невозможно. Один мальчишка утянул-таки лопату, побежал к дому. Солдат погнался за ним, но мальчишка нырнул в дверь, и та тут же закрылась. Солдат долго долбил кулаком в дверь, потом плюнул, вернулся к бронетранспортеру.
Водители водовозки и “Камаза” посмеивались в своих кабинах. Мулла говорил, что правительство объявило амнистию всем, кто добровольно сложит оружие… Мужчинам нечего бояться: они будут заниматься своим делом на земле: сажать хлеб, собирать виноград…
Митя сидел за дувалом рядом с Хабибулой. Он всматривался в номера на бронетранспортерах и не верил своим глазам. Ну, конечно, семьсот второй номер — это же его бронетранспортер, на нем они вставали на охрану поста! Вон и Мельник, и Васильев — ребята его призыва. Из люка “семьсот первого” торчит башка Кузьменко в шлемофоне — интересно ему, блин, выставился! — они с ним в учебке были. А где же Чуча, Хомяк, Духомор? Митя не сразу сообразил, что в сентябре был приказ на дембель, а сейчас уже начало ноября; это здесь, внизу, припекает солнышко, еще не все листья опали с деревьев и бачи ходят в рубахах, а в горах давно уже лежит снег, и без ватников и бушлатов нечего делать — пропадешь! Неужели свои? Два взводных бэтэр. А где же лейтеха? Митя вспомнил его кольцо на безымянном пальце и покосился на Хабибулу. За дувалом их было пятнадцать человек, из них четверо гранатометчиков. Хабибула сказал, что они должны дождаться, пока все свалят по домам и шурави соберутся уезжать. Колонну зажмут у выезда из кишлака — там узкое место, погасят из четырех гранатометов бэтэр, а “Камаз” и водовозка — даже ребенок справится — сгорят обе в минуту. Муллу Хабибула хотел повесить на дереве, но вряд ли получится, начнется суматоха, стрельба — наверняка и старичку прилетит шальная… Неужели Кузьменко? Ну, конечно, он! Угораздило же их пойти в этот долбаный агитрейд!
Митя сел, прислонившись спиной к дувалу, ему стало душно, он рванул крючок бушлата. От осознания того, что будет дальше, в горле запершило.
Книги кончились, и детвора, потеряв всякий интерес к шурави, оттекла от агитационного бронетранспортера, занялась своими делами. Кто-то уже менял книги на лоскутки и щепочки, кто-то рвал их для разных нужд… Солдаты слезли с брони, опять уселись под деревом, прислонились к стволу спинами, закрыли глаза. Мулла продолжал свою проповедь.
Вот они, чижики, сидят, спят, ничего не подозревая, Мельник с Васильевым, до них всего метров пятнадцать, а он тут за дувалом, и у него АКС, который числится за их взводом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25