Она подозвала хозяина, чтобы заказать кофе, а когда тот подошел, достала из сумки фотографию Стивена Тревиса:
– Я ищу этого человека, он мой друг. Англичанин, бывший моряк. Мне сказали, что он жил в окрестностях Фару.
Хозяин внимательно и вежливо изучил снимок, потом, отрицательно покачав головой, вернул Аните:
– Нет, я его не знаю… Эй, Жоакин, посмотри, знаешь этого типа? – Он обращался к картежнику в красной рубашке. Тот поднял на него взгляд:
– Что там, Антонио? Что за тип?
– Вот, гляди… – Хозяин помахал снимком. – Иди сюда, посмотри, он друг нашей маленькой иностранной гостьи.
Мужчина положил карты, встал, подошел к хозяину.
Внимательно изучив фотографию, он тоже отрицательно покачал головой.
– Эй, ребята, а вы его знаете?
Жоакин отнес карточку своим приятелям, они смотрели, передавая из рук в руки, вежливо отвечали:
– Нет, нет…
Жоакин вернул фотографию хозяину, тот протянул ее Аните:
– Мне жаль, мадемуазель, мы не знаем, кто это. Вряд ли он здесь живет… А вы-то сами откуда?
– Из Голландии… Из Нидерландов, – почему-то растерявшись, уточнила она, пряча снимок.
– Вы знать эти места? – Хозяин перешел на ломаный «туристский» – голландский.
– Нет, я здесь впервые. – Анита ответила ему по-португальски. – У вас есть свободная комната. На эту ночь?
– Ну конечно! – Хозяина восхитило то обстоятельство, что молодая иностранка с севера решила остановиться в его гостинице. – У меня есть очень красивая комната с окнами на море, на втором этаже.
Он поднял глаза к потолку, затянутому сетью цвета сушеной морской травы.
– Отлично… А можно мне коньяку к кофе?
– Коньяку? – переспросил хозяин. Анита молча кивнула.
Он вернулся через три минуты с кофе и бокалом, в котором плескалась янтарная жидкость, поставил посуду на стол так торжественно, как если бы угощал Аниту амброзией или частицей крови из чаши Святого Грааля.
Анита благодарно улыбнулась и поблагодарила по-португальски, потом сделала глоток обжигающего напитка с французским коньяком.
Хозяин вернулся к столу и спокойно продолжил игру.
Луна над океаном заигрывала с волнами и пеной.
Анита залюбовалась видом сливающихся с морем небес. Она не смогла бы вспомнить, когда поднялась с места, взяла ключи от комнаты и поднялась наверх в сопровождении хозяина (он счел своим долгом донести ее маленький чемоданчик до дверей).
Анита вошла, бросилась на кровать, зашвырнув одежду на кресло у окна, и нырнула под свежие простыни с забытым ощущением счастья и легкости. Она проспала десять часов, ни разу не проснувшись.
Оранжевое круглое слепящее солнце опускалось за горизонт прямо перед ними. На небе волшебного густо-синего цвета не было ни облачка, и только огненный шар освещал вселенную теплым светом.
Стрелка показателя уровня бензина собиралась вот-вот поцеловаться с нулем.
– Так, – объявил Хьюго, – на следующей остановке писаем и заправляемся!
Десятью километрами дальше под фонарем они заметили рекламный щит «Тексако». Хьюго остановился, залил полный бак высшего сорта и снова прыгнул за руль.
Оказавшись на дороге, ведущей к Памплоне, достал упаковку дезоксина и, не запивая, проглотил сразу две таблетки. Не прошло и двух минут, а нога по собственной воле решила вдавить в пол педаль газа, но он совладал с собой, включив на всякий случай противорадарную «квакушку».
Хьюго вел машину, как загипнотизированный: нервы на пределе из-за скорости, во рту – горький вкус, губы потрескались и высохли.
Он больше не включал ни радио, ни магнитофон, ему хватало мерного гудения мотора в ночи.
Немного недоезжая до Торрес-дель-Рио Хуго заметил боковым зрением какое-то движение. Невероятным – почти гимнастическим – движением Алиса перекатилась через сиденье и очутилась рядом с ним. Хьюго повернулся к ней, удивленно подняв бровь.
Девочка слабо улыбнулась в ответ.
Она будто хотела сказать: «Мы ведь в одной лодке, правда?» Ему нечего было возразить.
Несколько часов спустя Алиса сделала шаг к примирению. Сразу после Бургоса, недоезжая до Квинтана-дель-Пуэнте, девочка внезапно напряглась, съежилась. Он не понимал, в чем дело: только что она казалась ему невероятно сосредоточенной, погруженной в глубокие размышления. Наступила ночь. Чтобы разрядить атмосферу, он включил радио, покрутил ручку, ища что-нибудь приличное на средних волнах. Диско, кантри, диско, диско, местное варьете, диско, ага, вот классика, ну уж нет, только не Оффенбах, снова диско, фольклор, какой-то нудный спор, диско и… Одна фигня!
Напев блюзовой гитары плыл в пространстве, как жар недуга. Он не узнал отрывка, но решил, что это Элберт Кинг.
– Хьюго… Я ужасно хочу поспать в настоящей кровати…
Он не отрываясь смотрел на дорогу. Брошенное в ответ «что?» прозвучало рассеянно, почти бессвязно – спасибо амфетаминам!
– Давайте остановимся, мне надоело ехать в этой машине.
Она снова играет в «капризную малышку».
Хьюго с трудом подавил вздох. Да что ей нужно, черт побери, пульмановский спальный вагон?
И все-таки он расслышал в ее голосе, бесцветном от усталости и сумятицы чувств, невероятное напряжение.
«Будь подобрее, хрен моржовый! – ругнул себя Хьюго. – Она – ребенок, которого взрослые сволочи ткнули лицом в кошмар…»
Он повернул голову, улыбнулся ей самой теплой улыбкой, на какую был способен в сложившихся обстоятельствах.
– Ладно, ладно, – произнес он, опьяненный скоростью, – мы остановимся…
Как по волшебству, фары выхватили из темноты металлический щит – рекламу гостиницы.
Хьюго въехал на большую стоянку – площадка была посыпана гравием, – примыкавшую к дому с башенками, освещенному красивыми фонарями. Розовый камень оживал в электрическом свете, стиралась вековая патина.
Хьюго выключил радио, вынул ключи из зажигания.
Сидевшая рядом Алиса блуждала в лабиринте своих мрачных мыслей. Ситуация оставалась сложной, и Хьюго боялся, как бы у девочки не случился нервный срыв. Он знал – даже если это произойдет, он ее поймет.
Тяжело вздохнув, он взялся за ручку дверцы.
– Знаете что, Хьюго… Я правда вам очень благодарна за все, что вы для меня делаете…
Он открыл дверь.
Поставил ногу на землю.
– Хьюго, вы должны меня выслушать, пожалуйста.
Притормозив, он повернулся к девочке. Снова улыбнулся. Алиса пристально смотрела на него глазами неестественного цвета, на лице читалось невозможное отчаяние. Она вцепилась в его руку:
– Хьюго, пообещайте мне одну вещь… Он сделал ей знак продолжать.
– Моя мать не должна вас отыскать! Понимаете? Он не отводил взгляда.
Она сказала «вас»? Почему? Вопрос ясно читался на его лице, и Алиса прекрасно его поняла. Она так волновалась, что ореховый цвет радужки глаз казался почти натуральным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107