— Это то, что я хочу увидеть… Я вернусь через несколько минут. Дугги, думаю, вы извините меня…
Он улыбнулся и наклонил голову, а когда за мной сомкнулся занавес из бусинок, я услышала нарастающий гул голосов и пошла вслед за аширен вниз по ступеням Арентине на Западном холме в комнаты нижнего этажа.
Глава 33. Изменчивые тени
Интрига в телестре — вторая натура, поэтому меня ничуть не озадачила просьба о личной встрече и я лишь мысленно перебирала имена тех Т'Анов , которые хотели бы получить какую-либо выгоду от связей с представителем Компании, то есть всех подряд. Аширен стрелой летело вниз по ступеням и сквозь занавес из бусинок, за которым на нижнем этаже находилась кухня. В этих помещениях был шиферный пол, и в них даже жарким летом Таткаэра сохранялась прохлада. Я прошла через кухню мимо л'ри-ана , занятого приготовлением обеда. Занавес из бусинок на внешней двери был отодвинут в сторону. Деревянные косяки обвивали усики ночного цветка кацсиса.
Женщина с черной как смоль кожей склонилась над большим столом, протянула руку, чтобы взять с него засахаренные фрукты и передать их ребенку:
— Благодарю тебя, аширен-те . Приветствую вас, Кристи.
Ее лицо закрывала обычная для Касабаарде маска из мягкой кожи. Она нащупала единственной рукой ее завязки, сняла, тряхнув головой и подстриженной черной гривой. Она улыбнулась. Глаза, желтые как солнечный свет… Вот она встала, и лязгнули ее харур-нилгири и харур-нацари , висевшие на плече, чтобы удобнее было пользоваться ими левой рукой. На ней были простая сорочка и брюки, в которые мог бы быть одет любой наемник. Ноги ее были босы и загрубели.
— Вы сошли с ума? — проговорила я.
— Тетмет только что спрашивал меня об этом. — Рурик снова протянула руку через стол, взяла пригоршню плодов киза и сунула ее себе в рот. Потом невнятно сказала: — Выйдем наружу. Так будет меньше вероятность того, что нам помешают.
— Вы сошли с ума.
— С какого же? — Она опять улыбнулась. — Скажем так, многие из моих памятей о прошлом того же мнения. Я думаю иначе. Посмотрим.
Уже собравшись следовать за нею во внутренний двор, я внезапно для себя остановилась.
— Но в Таткаэре… нельзя, чтобы вас увидели в Таткаэре.
Она остановилась в дверях, повернув ко мне голову; падавшее снаружи солнце делало ее блестящим черным силуэтом. Ее лицо было в тени. Минувшие десять лет лежали на ней тяжелым бременем: она теперь не Т'Ан Командующая или Т'Ан Мелкати, выбранная на большой Площади ниже Цитадели, здесь, в белом городе, в Таткаэре.
— Я не собираюсь быть здесь долго. Говорила я и с Т'Ан Сутаи-телестре . С Нелумом Сантилом Римнитом… — Она усмехнулась. В усмешке промелькнуло нечто вроде удивления. Повернувшись, чтобы выйти за дверь, она указала мне на поднос с вином из зиира и керамическими бокалами. — Возьмите это, если хотите. Мне нужно выпить, не знаю, как вам.
— Но…
К тому времени как я вынесла поднос на столик во внутреннем дворе, темнокожая ортеанка уселась там в тени зику и не обращала никакого явного внимания на стоявшего рядом с нею уроженца Топей.
— …лежит ответственность; вам никогда нельзя покидать Башню! Что если вас убьют?
— У меня в Башне все-таки есть ученики. — Рурик Чародей подняла голову, внимательно посмотрела на окна верхнего этажа, на небо в дневных звездах, и мигательные перепонки неспешно прикрыли ее желтые глаза. Она прислонилась спиной к стволу зику . Немного отросшая грива, отброшенная назад со лба, открыла сморщенный шрам клейма изгнания.
Словно почувствовав мой взгляд, она улыбнулась, и глаза ее прояснились.
— Вы думаете, я сошла с ума, придя сюда? Маленький аширен и л'ри-ан не знают меня, а в городе я всегда ношу маску. Вашим С'аранти , конечно же, все равно, кто я. — Она сделала своей единственной рукой приглашающий жест, и я села напротив. — Есть ли здесь, в Резиденции, кто-нибудь, кто мог бы меня беспокоить?
Думая вслух, я сказала:
— Патри Шанатару из Харантиша, но, думаю, он никогда не встречался с вами… и не слышал о вас. Потом… Рурик, здесь Хал, Халтерн Бет'ру-элен.
Уроженец Топей посмотрел на нее чрезвычайно недвусмысленным взглядом, означавшим «Что я говорил», какого я никогда не видела прежде у этого ортеанца. Он повернулся к нам спиной, внимательно глядя на арочный вход во внутренний дворик, и в каждой части его похожего на скелет тела угадывалось осуждение. Рурик стала разливать вино из зиира . Выражение ее лица изменилось. Она мягко сказала:
— Я увижусь с Халтерном, прежде чем уйти.
— Рурик…
— Нет, — сказала ортеанка. — Если бы я была Рурик, меня бы здесь не было. Я здесь потому, что я Чародей, и потому, что с незапамятных времен Чародей обладал некоторым влиянием на семьи-хайек … и даже, может быть, на Народ Колдунов из Кель Харантиша.
Сидя там, я ясно слышала шум города, голоса молодых ортеанцев на кухне и как кто-то вдалеке распевал одну из атональных песен Дадени. Было жарко, пыльно, и я подумала о том, насколько сильнее жара и бесплоднее земля к востоку отсюда, в Мелкати, где воины Калил и партизаны из хайек ждут кораблей, идущих под парусами, надутыми юго-западным ветром.
— Когда вы покинули Башню?
— Неделю назад… нет, восемь дней, — поправила она себя. — Мои люди доставили мне сообщение о кораблях хайек в Архипелаге и слухи о том, что Морврен, вероятно, подвергнется нападению. Что, как я считала, могло произойти. Потом я получила сообщение от Аннекта, из Кель Харантиша. Он передал, что город опустел, все линии крови ушли, ускользнули на джатах Побережья в ночные часы; Калил бел-Риоч, претендующая на то, чтобы быть Сантендор'лин-сандру, исчезла из Кель Харантиша…
Она подняла бокал с зииром и отпила из него, поставила на стол и вытерла губы запястьем. Ее темное лицо выражало язвительную иронию.
— Я оставила Башню, чтобы прийти и спорить с Народом Колдунов из Харантиша — глупый поступок, не сомневаюсь, но что еще я могу сделать? Я Чародей. Все оружие, какое у меня есть, — это слова. Какое оружие может быть у Калил бел-Риоч — вот что страшит меня. Подозреваю, что у нее ни чего нет, но разве я не могу рискнуть?
В этот момент мне стало кое-что ясно. Я подождала, что бы наши взгляды встретились, и сказала:
— Я не собираюсь говорить вам, что вы поступили разумно, вернувшись в Таткаэр. В особенности, когда четыре пятых причины вообще отсутствуют. Дело в том, что Сто Тысяч подверглись нападению — я права?
Она подняла заостренный подбородок и посмотрела на меня с высокомерием Ста Тысяч; это был взгляд Далзиэлле Керис-Андрете — Т'Ан Сутаи-телестре . Все добродушие исчезло, и она сказала:
— Что дает вам основание думать, будто вы обязаны мне что-то говорить?
— Не знаю. Я никогда не могла говорить вам многого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202