Санчес — комиссар командующего — разделял неуверенность предводителя в успехе операции. Мимбренский апач, Хачита, если и был чем-то озабочен, то никак этого не показывал. Он сидел возле большого камня с наветренной стороны костра, где ему наказал находиться Пелон. Прошедший день был таким же невыносимо жарким, как и предыдущие, и запах разлагающего трупа превратился в невыносимую вонь. Маккенна, которого отковали от сосны, тоже заметно нервничал. Если отряд не вернется из Джила-Сити, или если он вернется, но без Сибера и белых — в общем, проку от таких «если» было немного. Маккенне следовало сказать проще: отряд должен был вернуться из города и привести с собой Сибера и компанию. Иначе старателю грозило длинное и тяжелое путешествие к Сно-та-эй с Пелоном и Санчесом.
А подобная прогулка могла стать неприятной по причине того, что маленьким отрядом наверняка бы заинтересовались банды американских апачей. На границе популярность Пелона была равна нулю из-за того, что само его присутствие всегда привлекало огромное количество армейских подразделений и полицейских групп. «Чистки», проводимые белыми, приводили к тому, что в пылу сражений и погонь разрушали и сжигали мирные индейские поселения. Поэтому, если трое посланных в город не вернутся, значит, отряд будет сильно ослаблен и где-нибудь на пути к золотому каньону его обязательно уничтожат местные индейцы.
Несмотря на это, Маккенну заботила не собственная смерть. Отнюдь. Страх за девушку — вот что его съедало. Сейчас она осмотрительно сидела в тенечке возле костра. Они с Маккенной на протяжении всего дня пытались обменяться тайными знаками и взглядами. Но эти контакты стоили им слишком дорого. Всякий раз, когда Пелон замечал их неуклюжие попытки поговорить, он приказывал старухе избивать девушку. Метода была простая, грубая и убедительная. Пойле второго избиения и Маккенна, и девушка стали упорно смотреть в землю, используя только периферийное зрение и остроту слуха, чтобы как-то улавливать то, что происходит с товарищем по несчастью. Само по себе это было неприятно, а в дополнение к общей нервозности, связанной с возвращением отряда из Джила-Сити, вообще зависло над головами пленников, как тяжелая туча. Прошел еще час. Напряжение стало невыносимым. Пелон не выдержал и заговорил.
— Думаю, лучше попытаться прикинуть действия на случай невозвращения наших из Джила-Сити, — сказал он Маккенне. — От своей задумки я не отступлюсь. Инстинкт мне подсказывает, что ты отлично запомнил путь к каньону Погибшего Эдамса. И ты приведешь меня к нему, даже если мне придется ехать на тебе верхом, хорошенько наддавая шпорами. Мой приятель Санчес со мной согласен. Хачита не в счет. Я очень надеюсь на то, что он все-таки уйдет. Я, ей-богу, не могу больше выносить эту страшную вонь!
Маккенна несколько секунд помолчал, затем пожал плечами.
— Обсуждать тут нечего, — сказал он. — Это как карточная игра. Сдаешь ты.
Теперь уже Пелон пристально смотрел на Маккенну.
— Помнишь, — спросил бандит, — как несколько лет назад мы с тобой повстречались в мескалерской ранчерии?
— И очень хорошо, — вздрогнув, отозвался старатель. — За твое великодушие благодарят оставшиеся пальцы на моей правой ноге.
— Тогда я выкупил тебя у апачей за довольно скромную сумму, подвез к Сан-Карлосу, отпустил и наказал не забывать об этой услуге. Ведь так?
— Так, — признал Маккенна. — Кстати, и ты в свою очередь можешь припомнить, как через несколько лет после той встречи кавалерийский патруль запер одного беглеца в глухом каньоне возле Соляной Вилки, где один старатель старательно намывал золотишко. И как тот старатель, спрятав беглеца в своей хижине, солгал солдатам, что с весеннего паводка не видел ни одного разумного существа, кроме них самих. Разве не так?
— Так, черт побери! — яростно рявкнул Пелон.
— Значит, мы квиты.
— Нет уж, к дьяволу! — отверг утверждение разбойник. — Мне это представляется примерно таким образом: двое старинных друзей сошлись в определенной точке, чтобы исполнить одну и ту же миссию. Мне кажется, тут дело чести, ведь мы с тобой благородные люди…
Ответом Маккенны на эту страстную речь стал его упорный взгляд в непроницаемую тьму пустынной ночи.
— Какого черта ты там высматриваешь? — грубо спросил Пелон.
— Жду, не мелькнет ли молния, — ответил Маккенна.
— Чего-чего? Какая еще молния?
— Десница божья, — усмехнулся старатель, — которая вобьет твою голову в пузо.
— Хочешь сказать, что я лгу?
— Разумеется.
— Лады, тогда так: мы — алчные псы, вынюхивающие косточку, зарытую много-много лет назад другим псом, не менее жадным. Может, такую характеристику, амиго, ты переваришь легче?
— Тебе придется выбирать: либо мы приятели, либо псы, иначе не пойдет. Ты еще не добил меня до такой степени, чтобы я согласился со всеми твоими притязаниями.
Пелон с поразительной скоростью, которую было невозможно предположить в столь неуклюжем и грубом существе, двинулся вперед. Схватив старателя за ворот, он лезвием ножа сверху вниз срезал все пуговицы с его рубашки. Разрез прошел сквозь материю и оставил на коже старателя двадцатидюймовую кровоточащую рану. Маккенна задохнулся от боли. Когда кровь полилась из неглубокого пореза, полукровка удовлетворенно кивнул, отступил за костер и вновь уселся, скрестив ноги.
— Маккенна, я выбираю дружбу. Мне вовсе не хочется проделать столь длинный путь бок о бок с врагом, — пояснил он. — Если потребуются более веские доказательства всей серьезности моих намерений, ты их тотчас же получишь.
— Спасибо, не надо, — проскрежетал зубами белый. — Этого вполне достаточно. Но мне вот что любопытно. Если мы такие старые и, главное, хорошие приятели, то почему тебе все время приходится меня истязать?
Бандит ссутулился.
— Если я тебя слегка и прижимаю, — ответил он, — то для твоего же собственного блага. Помни, амиго, что за время, которое ты находишься у меня в гостях, я уже раз спас твою шкуру. Или ты считаешь, что тот камешек Манки подобрал просто, чтобы им полюбоваться?
— Иногда ты меня действительно изумляешь, — сказал Маккенна. — Ладно, давай обсудим наши проблемы: «Что делать, если наши люди не возвратятся из Джила-Сити». Начинай.
— Какой-то ты все-таки чересчур упрямый, Маккенна, — помрачнел Пелон. — Не понимаю я тебя. Ведь мог дать мне спокойно высказать свои предложения, а вместо этого заставил пропороть тебе брюхо. Что с тобой? Совсем поглупел, что ли?
— Да нет, — ответил бородач. — Просто шотландская кровь взыграла.
— Она что, вроде ирландской?
— Типа двоюродной.
— Ага! Так я и думал. Лагуна у нас наполовину ирландец, и башка у него частенько тупостью напоминает гранитное ядро.
— Большое спасибо, — хмуро произнес Маккенна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
А подобная прогулка могла стать неприятной по причине того, что маленьким отрядом наверняка бы заинтересовались банды американских апачей. На границе популярность Пелона была равна нулю из-за того, что само его присутствие всегда привлекало огромное количество армейских подразделений и полицейских групп. «Чистки», проводимые белыми, приводили к тому, что в пылу сражений и погонь разрушали и сжигали мирные индейские поселения. Поэтому, если трое посланных в город не вернутся, значит, отряд будет сильно ослаблен и где-нибудь на пути к золотому каньону его обязательно уничтожат местные индейцы.
Несмотря на это, Маккенну заботила не собственная смерть. Отнюдь. Страх за девушку — вот что его съедало. Сейчас она осмотрительно сидела в тенечке возле костра. Они с Маккенной на протяжении всего дня пытались обменяться тайными знаками и взглядами. Но эти контакты стоили им слишком дорого. Всякий раз, когда Пелон замечал их неуклюжие попытки поговорить, он приказывал старухе избивать девушку. Метода была простая, грубая и убедительная. Пойле второго избиения и Маккенна, и девушка стали упорно смотреть в землю, используя только периферийное зрение и остроту слуха, чтобы как-то улавливать то, что происходит с товарищем по несчастью. Само по себе это было неприятно, а в дополнение к общей нервозности, связанной с возвращением отряда из Джила-Сити, вообще зависло над головами пленников, как тяжелая туча. Прошел еще час. Напряжение стало невыносимым. Пелон не выдержал и заговорил.
— Думаю, лучше попытаться прикинуть действия на случай невозвращения наших из Джила-Сити, — сказал он Маккенне. — От своей задумки я не отступлюсь. Инстинкт мне подсказывает, что ты отлично запомнил путь к каньону Погибшего Эдамса. И ты приведешь меня к нему, даже если мне придется ехать на тебе верхом, хорошенько наддавая шпорами. Мой приятель Санчес со мной согласен. Хачита не в счет. Я очень надеюсь на то, что он все-таки уйдет. Я, ей-богу, не могу больше выносить эту страшную вонь!
Маккенна несколько секунд помолчал, затем пожал плечами.
— Обсуждать тут нечего, — сказал он. — Это как карточная игра. Сдаешь ты.
Теперь уже Пелон пристально смотрел на Маккенну.
— Помнишь, — спросил бандит, — как несколько лет назад мы с тобой повстречались в мескалерской ранчерии?
— И очень хорошо, — вздрогнув, отозвался старатель. — За твое великодушие благодарят оставшиеся пальцы на моей правой ноге.
— Тогда я выкупил тебя у апачей за довольно скромную сумму, подвез к Сан-Карлосу, отпустил и наказал не забывать об этой услуге. Ведь так?
— Так, — признал Маккенна. — Кстати, и ты в свою очередь можешь припомнить, как через несколько лет после той встречи кавалерийский патруль запер одного беглеца в глухом каньоне возле Соляной Вилки, где один старатель старательно намывал золотишко. И как тот старатель, спрятав беглеца в своей хижине, солгал солдатам, что с весеннего паводка не видел ни одного разумного существа, кроме них самих. Разве не так?
— Так, черт побери! — яростно рявкнул Пелон.
— Значит, мы квиты.
— Нет уж, к дьяволу! — отверг утверждение разбойник. — Мне это представляется примерно таким образом: двое старинных друзей сошлись в определенной точке, чтобы исполнить одну и ту же миссию. Мне кажется, тут дело чести, ведь мы с тобой благородные люди…
Ответом Маккенны на эту страстную речь стал его упорный взгляд в непроницаемую тьму пустынной ночи.
— Какого черта ты там высматриваешь? — грубо спросил Пелон.
— Жду, не мелькнет ли молния, — ответил Маккенна.
— Чего-чего? Какая еще молния?
— Десница божья, — усмехнулся старатель, — которая вобьет твою голову в пузо.
— Хочешь сказать, что я лгу?
— Разумеется.
— Лады, тогда так: мы — алчные псы, вынюхивающие косточку, зарытую много-много лет назад другим псом, не менее жадным. Может, такую характеристику, амиго, ты переваришь легче?
— Тебе придется выбирать: либо мы приятели, либо псы, иначе не пойдет. Ты еще не добил меня до такой степени, чтобы я согласился со всеми твоими притязаниями.
Пелон с поразительной скоростью, которую было невозможно предположить в столь неуклюжем и грубом существе, двинулся вперед. Схватив старателя за ворот, он лезвием ножа сверху вниз срезал все пуговицы с его рубашки. Разрез прошел сквозь материю и оставил на коже старателя двадцатидюймовую кровоточащую рану. Маккенна задохнулся от боли. Когда кровь полилась из неглубокого пореза, полукровка удовлетворенно кивнул, отступил за костер и вновь уселся, скрестив ноги.
— Маккенна, я выбираю дружбу. Мне вовсе не хочется проделать столь длинный путь бок о бок с врагом, — пояснил он. — Если потребуются более веские доказательства всей серьезности моих намерений, ты их тотчас же получишь.
— Спасибо, не надо, — проскрежетал зубами белый. — Этого вполне достаточно. Но мне вот что любопытно. Если мы такие старые и, главное, хорошие приятели, то почему тебе все время приходится меня истязать?
Бандит ссутулился.
— Если я тебя слегка и прижимаю, — ответил он, — то для твоего же собственного блага. Помни, амиго, что за время, которое ты находишься у меня в гостях, я уже раз спас твою шкуру. Или ты считаешь, что тот камешек Манки подобрал просто, чтобы им полюбоваться?
— Иногда ты меня действительно изумляешь, — сказал Маккенна. — Ладно, давай обсудим наши проблемы: «Что делать, если наши люди не возвратятся из Джила-Сити». Начинай.
— Какой-то ты все-таки чересчур упрямый, Маккенна, — помрачнел Пелон. — Не понимаю я тебя. Ведь мог дать мне спокойно высказать свои предложения, а вместо этого заставил пропороть тебе брюхо. Что с тобой? Совсем поглупел, что ли?
— Да нет, — ответил бородач. — Просто шотландская кровь взыграла.
— Она что, вроде ирландской?
— Типа двоюродной.
— Ага! Так я и думал. Лагуна у нас наполовину ирландец, и башка у него частенько тупостью напоминает гранитное ядро.
— Большое спасибо, — хмуро произнес Маккенна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61