Он осмотрелся: банда не рассталась с надеждой проникнуть в сейф. Вся мебель в холле была сдвинута, чтобы поглотить взрыв. У него кружилась голова, его мутило, в спине занозой застряла боль. Хромая и спотыкаясь, Лиленд опять побрел в проклятое здание.
* * *
7.04, тихоокеанское поясное время
Он стал спускаться вниз. Каждый шаг напоминал удар кинжалом в спину. Его левая нога ничего не чувствовала, и, может быть, он потеряет ее, но в данный момент это его мало беспокоило. О ноге он будет волноваться потом.
Он получил некоторое преимущество, и надо было не только воспользоваться им, но и попытаться развить его. У банды не было оснований считать Лиленда живым, если Только Малыш Тони не сумеет в этой неразберихе углядеть следы его присутствия на сороковом этаже в виде разбитого окна и среди изуродованных трупов.
Он не собирался выводить из заблуждения и полицию — пусть его считают погибшим. Может быть, и стоило дать банде возможность увидеть трупы и сыграть на этом. Пусть они уверятся, что имеют дело с рехнувшимся субъектом. Лиленд понимал, что он сделал и почему. Но теперь не время было что-либо объяснять и жаловаться. ЭТОТ ЧЕЛОВЕК — МОШЕННИК. Сейчас это помогало ему выжить.
Неужели он для этого готовился и учился всю жизнь? Взгляд полицейского на мир был непонятен окружающим. Человечеству так было угодно, его это устраивало. Никто не хотел знать, как в действительности выглядит жизнь и смерть, когда они ходят рука об руку. Каждый день для нужд этой страны забивалось семьдесят пять тысяч голов скота, четверть миллионов свиней, миллион цыплят, но на сотню человек не нашлось бы и одного, знающего в лицо тех, кто этим занимается. Люди считали, что лиленды, живущие среди них, должны разделываться с малышами тони так же просто и естественно, как мясники превращали живых тварей в отбивные котлеты. Однако не следовало слишком переоценивать и придавать большое значение стремлению людей выглядеть вполне цивилизованными. Если у вас рука в крови и в ваших глазах застыла смерть, вас должно наказать. Он уже понял это. Он был по-прежнему один, один и останется до тех пор, пока не выберется из этого здания. Лиленду хотелось жить. Как и любой другой человек, он имел право на жизнь, а все остальное не имело значения.
Гудение лифтов он услышал раньше, чем стала затихать стрельба. Их оставалось всего пятеро, и если ему суждено было умереть, то его смерть должна была стать платой за смерть всех пятерых. Это был единственный способ спасти заложников, в том числе — дочь и внуков. Эллис хотел заставить Лиленда поверить в то, что он благодетель. Дуэйн Робинсон был не в состоянии понять всю серьезность и опасность ситуации. Системы наведения, которые использовали террористы для запуска ракет, сбивших два вертолета, не испугали бы своей сложностью того парня, который сделал для своего отца на Рождество широкоэкранный телевизор. Неужели не нашлось ни одного человека, сумевшего честно признать, что строительство высотных зданий под конторы осуществлялось в нарушение всех законов даже после того, когда стало ясно, что страдает пожарная безопасность.
Спускаясь все ниже, Лиленд пытался припомнить, где сможет разжиться новым снаряжением взамен брошенного на крыше. Если банда считала его мертвым, у него был шанс убить их всех. Больше всего на свете ему хотелось именно этого: убить их — всех — до одного.
* * *
На тридцать шестом этаже в северо-восточном углу, где он соорудил импровизированную крепость, которой так и не успел воспользоваться, и где подстрелил номера пятого, когда тот поднял голову, чтобы посмотреть на пластиковую взрывчатку, Лиленд нашел рацию. С ламп пожарной сигнализации на лестничной клетке он снял два пакета взрывчатки. Солнце поднялось над небоскребами в центре города, отражаясь в них ослепительно ярким светом, и офис, точнее то, что от него осталось, наполнился теплым розовым светом. Лиленд добрался до западной стороны здания в поисках того, что можно позаимствовать у номера четвертого, девушки, которую он застал врасплох своим неожиданным появлением с лестницы. Ее вещмешок присох к луже крови, в которой она лежала. От нее ему достался автомат Калашникова и вторая рация.
У нее было немного шоколада, но ему было противно даже думать об этом. Он был голоден, и, стоя над ее изуродованным телом, он мечтал о настоящем завтраке, пусть самом простом — яичнице с ветчиной или колбасой.
Опять послышалось гудение лифтов. Вертолетов в небе прибавилось, но все они были высоко и далеко. Лиленд отошел от окна. Если полиция считала его мертвым, она могла дать указание снайперам стрелять по любой движущейся цели выше тридцать второго этажа. Он поставил переключатель рации на восемнадцатую частоту: там читали молитвы. На двадцать шестой кто-то орал во все горло. Девятая оглушила его пронзительным монотонным гудением. На тридцатой тоже читали молитвы.
Только одному богу известно, что творилось на частотах, которые он не мог принимать.
С одного из столов Лиленд взял бумагу для заметок, написал записку, вложил ее в свой бумажник и с ним подошел к окну. Крыша одного из домов на противоположной стороне улицы была охвачена пламенем, которое разгоралось все сильнее. Ему надо было как-то привлечь к себе внимание. В четверти мили небольшой вертолет, наращивая скорость, повернул к зданию. Лиленд размахнулся и выбросил бумажник из окна. Вертолет набрал высоту и с грохотом пронесся над его головой. Лиленд свернул к лестнице. На улице раздался шум — опять толпа. Люди вопили. Радостно визжали. Он знал почему. Он весь похолодел, осознав свою ошибку, — он испытывал судьбу.
* * *
В очередной раз он спустился на тридцать третий этаж и доковылял до офиса в северо-восточном углу. Там был телевизор. Со стороны гор раздалось тарахтение двух огромных красно-белых вертолетов, под брюхом которых висели большие баки. Они снизились, развернувшись справа от Лиленда, и направились в сторону пожара на противоположной стороне улицы, залив квартал содержимым баков, которое накрыло все окружающее красноватой массой. Лиленд включил телевизор и прикрутил громкость.
На экране появились вертолеты пожарного подразделения, которые покидали место события. Судя по ракурсу, камера была установлена на одном из вертолетов, зависших на значительной высоте. Раздавался оглушительный треск радиопередач, которые велись в микроволновом диапазоне. На экране появился корреспондент. Он находился на улице; сзади него виднелись четыре-пять патрульных машин, изредка мимо пробегал офицер в пуленепробиваемом жилете. Режиссер ограничился показом кадра, на котором вертолет тушил дымившуюся крышу, а корреспондент отметил, что пожар был несильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53