- Маловато ты мне подсыпал, Дмитрий Степанович. Там ещё было в загашнике. Плохо искал.
- Базаришь, Ворон. Туфту гонишь.
- Ставь свои тарелки на стол. Только не дергайся, а то не успеешь позавтракать.
Скривив губы в презрительной усмешке, Хряк тихо подошел к столу и поставил на него тарелки с колбасой, сыром и хлебом.
- Сядь, - скомандовал Ворон, глазом указывая, куда.
Хряк сел напротив Ворона.
- Говори, - приказал Ворон, не снимая палец с курка.
- Нечего мне говорить. Я заснул сразу же после тебя. И проснулся после тебя. Времени-то уже сколько... Так что...
- Она подсыпала, хочешь сказать.
- Ничего я не хочу сказать. Я не знаю, где она. Может и она подсыпала... Ее дела...
- Я знаю, тебе все это было не по душе. Это ты её выпустил.
- Никого я не выпускал, - усмехнулся Хряк, шаря глазами по столу.
- Не успеешь шевельнуться, Дима, не шарь глазами по столу, ничего тут не найдешь. Говори лучше прямо - выпустил ее?
- Да что ты, Ворон... Разве ж я..., - пытался выиграть время Хряк.
- Не ты, говоришь? Тогда вот что, Дмитрий Степанович, мы сейчас же поедем за ней. Немедленно. Пошамаем твою колбасу и поедем.
- К хозяину в лапы? - пожал плечами Хряк.
- А ты не боись. Легавые сами сюда скоро прибудут, странно, что их до сих пор нет. Ты понял, что ты сделал? Девку пожалел? Ты, падло, меня спросил, почему я её здесь держу? Почему её, сучку, здесь эти козлы трахали? Почему мы с тобой Аркашку под мост отправили? Ты меня спросил, почему у меня такой глаз? Ты прижмурь один глаз и прикинь, весело ли так на жизнь смотреть? Ты меня спросил, зачем мне все это нужно?
- А и спросил бы, ты все одно, не ответил бы. Ты мне давно лапшу на уши вешаешь, Ворон. Я вот тебя спрошу, где лавы, которые ты мне за Аркашкину жизнь обещал? Ты что здесь этот цирк затеял в моем доме? Чем занимаемся, братан? Туфтой пробавляемся, мух давим? За лоха меня держишь?
- Ты бы все получил. Ты бы кум королю жил. Тебе неделю подождать западло? А теперь ты ничего не получишь. Ты сейчас девять граммов от меня схлопочешь. Опытный ты вор, Хряк, а сейчас косяка запорол. Жалостливый стал... Что тебе до нее? Я тебе сейчас расскажу кое-что, и про Аркашку и про шнифт свой. Все равно ты уже никому не передашь. Хочется мне, чтобы ты, падло, хоть перед смертью понял, что к чему в этом мире. А то жил в потемках, не разберешь, кто ты есть такой - то ли вор, то ли мастер-бомбила, то ли просто вахлак, домосед гребаный, бабий подкаблучник...
Лицо Хряка при этих словах стало наливаться кровью. Он сжал кулаки, глаза его расширились.
- Обозлился, фуфлыжник? - усмехнулся Ворон. - Сиди тихо, зенками своими до меня не достанешь, сиди и сопи, слушай внимательно, умней будешь на том свете...
- Ты мне ещё на этом свете за базар ответишь, мутила. А байки твои мне ни к чему. Себе оставь на черный день.
- Оставлю и себе. А сегодня, хряк, твой черный день. И отвечать ты мне будешь. И меня послушаешь, никуда не денешься. Так вот... Было это лет двадцать назад...
... Резкий стук в дверь заставил Ворона вздрогнуть.
- Менты, - прошипел Ворон. - Твоя работа, дорогой хозяин. Не передо мной - перед братвой ответишь...
Ворон положил пистолет на стол и прикрыл его газетой.
- Мне терять нечего, Хряк, ты знаешь, - подмигнул единственным зрячим глазом Ворон.
- Не бери на понт, - шепнул в ответ Хряк.
Стук в дверь настойчиво продолжался.
- Там открыто, входите, - спокойно произнес Хряк, поглядывая на газету на столе и внутренне напрягаясь.
Дверь стала медленно открываться...
...Перед Хряком и Вороном стоял высокий мужчина в кожаной куртке и такой же кепке. Скуластое худое лицо, приплюснутый нос, двухдневная щетина, густые брови...
- Здорово, мужики, - широко улыбнулся вошедший. - Накормите гостя?
- Варнак? - узнал вошедшего Хряк. - Какими судьбами?
- Мимо проходил, - продолжал улыбаться гость. - Дай, думаю, зайду, двух корешей проведаю. А вы, гляжу, невеселые, угощение нетронутое, под газетой у Ворона волына лежит. К месиловке готовитесь, братаны? Чего не поделили?
- Здорово, Варнак, - улыбнулся и Ворон. - Проходи, садись.
Ворон и Хряк встали, подошли к гостю, обняли его, пожали руку.
- Винта дал? - поинтересовался Ворон.
- Обижаешь, братан. Выпульнулся под чистую. Справку показать? продолжал улыбаться гость.
- Ментам покажешь, скоро будут, - мрачно пошутил Ворон.
- Что? Хата мазаная? - встрепенулся Варнак.
- Хата моя. Чистая, - твердо ответил Хряк, и гнусная улыбка вновь вернулась на скуластое лицо вновь прибывшего.
Григорий Варнавский по прозвищу Варнак слыл человеком совершенно отчаянным. Ему было немного за сорок, но ходок у него было неисчислимое количество. Сидеть начал лет с пятнадцати. Начинал с хулиганства, но потом стал специализироваться по сто сорок пятой - грабеж. Он был грабитель по призванию. Украсть тихо и незаметно не было его стихией, хотя он уважал карманников-щипачей и домушников. Но самому ему нужно было другое. Лет десять назад Варнак сколотил банду головорезов, орудовавших в Московской области. Грабили людей на улицах, потом перешли на грабежи магазинов и складов, а ещё позднее - на богатые квартиры и дачи. Орудовали успешно с особой дерзостью и бесшабашностью, свидетелей безжалостно и жестоко убирали. Попались по глупому, по пьяному делу распустил язык один из членов банды. Потянулась ниточка, взяли и Варнака, у которого дома нашли вещички из краденых. Ни в одном убийстве он не признался, доказать ничего не удалось, один из членов банды получил вышку, а Варнак - семь лет по сто сорок пятой, которые и отсидел от звонка до звонка.
Варнак был известен на зоне абсолютной безжалостностью, но в то же время хитростью и коварством. С его лица почти никогда не сходила глумливая улыбка, обнажавшая черные прокуренные зубы. Года три назад в лагере был зарезан один насильник, сидевший по сто семнадцатой. Всем прекрасно было известно, что убил его Варнак, но никто его не выдал. Ссориться с Варнаком боялись - он никому не прощал обид. Отомстить он мог не сразу, мог подождать годок-другой, но мстил обязательно. Был по жизни неувядаемым оптимистом, пер вперед как танк, профессию свою любил и ни о чем другом думать не хотел. Слабость была одна - не любил насильников, не понимал, как за такое можно на зону идти. "Зачем?" - недоумевал он. - "Сколько баб кругом, сами под тебя ложатся, деваться некуда... Зачем? Западло..." И при базаре с таким зэком терял над собой контроль.
Варнак сел за стол, и Хряк налил ему чаю.
- Отъедайся, братан, вот сыр, колбаска, хлеб.
- Я бы Пузырь Петровича с дороги. Нет? А, вижу, есть, - показал он глазами на початую бутылку "Русской" на буфете.
Ворон и Хряк многозначительно переглянулись, бросив взгляд на сомнительную жидкость, вызывающую летаргический сон.
- Считай - нет, - ответил Хряк. - Купил вот вчера - травиловкой оказалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
- Базаришь, Ворон. Туфту гонишь.
- Ставь свои тарелки на стол. Только не дергайся, а то не успеешь позавтракать.
Скривив губы в презрительной усмешке, Хряк тихо подошел к столу и поставил на него тарелки с колбасой, сыром и хлебом.
- Сядь, - скомандовал Ворон, глазом указывая, куда.
Хряк сел напротив Ворона.
- Говори, - приказал Ворон, не снимая палец с курка.
- Нечего мне говорить. Я заснул сразу же после тебя. И проснулся после тебя. Времени-то уже сколько... Так что...
- Она подсыпала, хочешь сказать.
- Ничего я не хочу сказать. Я не знаю, где она. Может и она подсыпала... Ее дела...
- Я знаю, тебе все это было не по душе. Это ты её выпустил.
- Никого я не выпускал, - усмехнулся Хряк, шаря глазами по столу.
- Не успеешь шевельнуться, Дима, не шарь глазами по столу, ничего тут не найдешь. Говори лучше прямо - выпустил ее?
- Да что ты, Ворон... Разве ж я..., - пытался выиграть время Хряк.
- Не ты, говоришь? Тогда вот что, Дмитрий Степанович, мы сейчас же поедем за ней. Немедленно. Пошамаем твою колбасу и поедем.
- К хозяину в лапы? - пожал плечами Хряк.
- А ты не боись. Легавые сами сюда скоро прибудут, странно, что их до сих пор нет. Ты понял, что ты сделал? Девку пожалел? Ты, падло, меня спросил, почему я её здесь держу? Почему её, сучку, здесь эти козлы трахали? Почему мы с тобой Аркашку под мост отправили? Ты меня спросил, почему у меня такой глаз? Ты прижмурь один глаз и прикинь, весело ли так на жизнь смотреть? Ты меня спросил, зачем мне все это нужно?
- А и спросил бы, ты все одно, не ответил бы. Ты мне давно лапшу на уши вешаешь, Ворон. Я вот тебя спрошу, где лавы, которые ты мне за Аркашкину жизнь обещал? Ты что здесь этот цирк затеял в моем доме? Чем занимаемся, братан? Туфтой пробавляемся, мух давим? За лоха меня держишь?
- Ты бы все получил. Ты бы кум королю жил. Тебе неделю подождать западло? А теперь ты ничего не получишь. Ты сейчас девять граммов от меня схлопочешь. Опытный ты вор, Хряк, а сейчас косяка запорол. Жалостливый стал... Что тебе до нее? Я тебе сейчас расскажу кое-что, и про Аркашку и про шнифт свой. Все равно ты уже никому не передашь. Хочется мне, чтобы ты, падло, хоть перед смертью понял, что к чему в этом мире. А то жил в потемках, не разберешь, кто ты есть такой - то ли вор, то ли мастер-бомбила, то ли просто вахлак, домосед гребаный, бабий подкаблучник...
Лицо Хряка при этих словах стало наливаться кровью. Он сжал кулаки, глаза его расширились.
- Обозлился, фуфлыжник? - усмехнулся Ворон. - Сиди тихо, зенками своими до меня не достанешь, сиди и сопи, слушай внимательно, умней будешь на том свете...
- Ты мне ещё на этом свете за базар ответишь, мутила. А байки твои мне ни к чему. Себе оставь на черный день.
- Оставлю и себе. А сегодня, хряк, твой черный день. И отвечать ты мне будешь. И меня послушаешь, никуда не денешься. Так вот... Было это лет двадцать назад...
... Резкий стук в дверь заставил Ворона вздрогнуть.
- Менты, - прошипел Ворон. - Твоя работа, дорогой хозяин. Не передо мной - перед братвой ответишь...
Ворон положил пистолет на стол и прикрыл его газетой.
- Мне терять нечего, Хряк, ты знаешь, - подмигнул единственным зрячим глазом Ворон.
- Не бери на понт, - шепнул в ответ Хряк.
Стук в дверь настойчиво продолжался.
- Там открыто, входите, - спокойно произнес Хряк, поглядывая на газету на столе и внутренне напрягаясь.
Дверь стала медленно открываться...
...Перед Хряком и Вороном стоял высокий мужчина в кожаной куртке и такой же кепке. Скуластое худое лицо, приплюснутый нос, двухдневная щетина, густые брови...
- Здорово, мужики, - широко улыбнулся вошедший. - Накормите гостя?
- Варнак? - узнал вошедшего Хряк. - Какими судьбами?
- Мимо проходил, - продолжал улыбаться гость. - Дай, думаю, зайду, двух корешей проведаю. А вы, гляжу, невеселые, угощение нетронутое, под газетой у Ворона волына лежит. К месиловке готовитесь, братаны? Чего не поделили?
- Здорово, Варнак, - улыбнулся и Ворон. - Проходи, садись.
Ворон и Хряк встали, подошли к гостю, обняли его, пожали руку.
- Винта дал? - поинтересовался Ворон.
- Обижаешь, братан. Выпульнулся под чистую. Справку показать? продолжал улыбаться гость.
- Ментам покажешь, скоро будут, - мрачно пошутил Ворон.
- Что? Хата мазаная? - встрепенулся Варнак.
- Хата моя. Чистая, - твердо ответил Хряк, и гнусная улыбка вновь вернулась на скуластое лицо вновь прибывшего.
Григорий Варнавский по прозвищу Варнак слыл человеком совершенно отчаянным. Ему было немного за сорок, но ходок у него было неисчислимое количество. Сидеть начал лет с пятнадцати. Начинал с хулиганства, но потом стал специализироваться по сто сорок пятой - грабеж. Он был грабитель по призванию. Украсть тихо и незаметно не было его стихией, хотя он уважал карманников-щипачей и домушников. Но самому ему нужно было другое. Лет десять назад Варнак сколотил банду головорезов, орудовавших в Московской области. Грабили людей на улицах, потом перешли на грабежи магазинов и складов, а ещё позднее - на богатые квартиры и дачи. Орудовали успешно с особой дерзостью и бесшабашностью, свидетелей безжалостно и жестоко убирали. Попались по глупому, по пьяному делу распустил язык один из членов банды. Потянулась ниточка, взяли и Варнака, у которого дома нашли вещички из краденых. Ни в одном убийстве он не признался, доказать ничего не удалось, один из членов банды получил вышку, а Варнак - семь лет по сто сорок пятой, которые и отсидел от звонка до звонка.
Варнак был известен на зоне абсолютной безжалостностью, но в то же время хитростью и коварством. С его лица почти никогда не сходила глумливая улыбка, обнажавшая черные прокуренные зубы. Года три назад в лагере был зарезан один насильник, сидевший по сто семнадцатой. Всем прекрасно было известно, что убил его Варнак, но никто его не выдал. Ссориться с Варнаком боялись - он никому не прощал обид. Отомстить он мог не сразу, мог подождать годок-другой, но мстил обязательно. Был по жизни неувядаемым оптимистом, пер вперед как танк, профессию свою любил и ни о чем другом думать не хотел. Слабость была одна - не любил насильников, не понимал, как за такое можно на зону идти. "Зачем?" - недоумевал он. - "Сколько баб кругом, сами под тебя ложатся, деваться некуда... Зачем? Западло..." И при базаре с таким зэком терял над собой контроль.
Варнак сел за стол, и Хряк налил ему чаю.
- Отъедайся, братан, вот сыр, колбаска, хлеб.
- Я бы Пузырь Петровича с дороги. Нет? А, вижу, есть, - показал он глазами на початую бутылку "Русской" на буфете.
Ворон и Хряк многозначительно переглянулись, бросив взгляд на сомнительную жидкость, вызывающую летаргический сон.
- Считай - нет, - ответил Хряк. - Купил вот вчера - травиловкой оказалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114