Правда, красивая… Только я ему не поверила.
— Почему?
— Не знаю. Не в себе я была, в положении как-никак. А может, наслушалась от его дружков, как они с собой в рейсы шлюх берут. Есть теперь такие, что на дальнобойщиках специализируются. О нем я так не думала, конечно, это уж потом все связалось.
— Вам о чем-нибудь говорит фамилия Конокрадов?
— Нет.
— Среди знакомых Виктора не было человека с такой фамилией? Конокрадов Артур Алексеевич?
— Нет, не было, он никогда при мне этой фамилии не произносил.
Акинфиев встал и подошел к сейфу.
— Скажите, Маша, а почему вы решили, что это может иметь какое-нибудь отношение к его самоубийству? — спросил он.
— Н-не знаю… — протянула вдова после небольшой паузы.
— Это я решил, — вмешался в разговор Кирилл Николаевич, дрожащими пальцами разминая новую сигарету. — А почему… потому что она вам не все рассказывает. Потому что я однажды свидетелем был… Ты уж, Манька, прости, но давай до конца, иначе какой смысл?.. Свидетелем был, как они на пикнике повздорили.
— Кто?
— Да вот, — кивнул он на родственницу, — Манька с Витюшей. Ох, и повздорили! Не то слово… С матом и мордобоем.
— Дядя Кирилл!
— Ладно, чего уж. Он ей тогда в лоб кулаком звезданул. Даже ногой хотел сгоряча добавить, да я вмешался. И мне, который за отца ему, перепало. Крик — на весь берег. Мы тогда на Днепр под Смоленск выехали семьями, там у моего приятеля дача.
— И что же? — не очень понимая, к чему клонит родственник, уточнил следователь.
— Что? Вот именно, что. Насилу я его упросил, чтобы помирился. Уехать хотел. «Никуда она, — говорил, — не денется! Подумаешь!» Грубый был пацан, что и говорить. Когда бы мы с матерью не вмешались — разбежались бы, всего и делов-то. Он другую бы себе нашел…
— Дядя Кирилл! — взмолилась вдова.
— Ладно, помолчи уж… В общем, не мог он из-за семейного скандала из окна сигануть. Мужицкого характера, не интеллигент какой, понимаете?
Акинфиев отвернулся, порылся в целлофановом мешке.
— Так из-за чего, говорите, на пикнике ссора вспыхнула? — спросил он и покосился на Машу.
— Показалось ему спьяну, что я с одним человеком перемигнулась.
— А вы не перемигивались?
— Да нет же, нет! Правда, нет…
— А если бы да, то что? — снова заговорил Авдышев-старший. — Взрывной был, они тогда только поженились — двух месяцев не прошло.
— Значит, способен был на ревность? А вы говорите, — усмехнулся Акинфиев и, аккуратно закрыв сейф на все обороты, вернулся к столу: — Мария Григорьевна! Посмотрите внимательно. Вот такую фотокарточку вы нашли в бумажнике мужа четырнадцатого августа?
Родственники склонились над столом. Потом они синхронно подняли глаза друг на друга и снова опустили их — на фотографию прекрасной незнакомки.
— Прочитайте надпись на обороте. Маша поднесла карточку к лицу.
Зубы вдовы забили чечетку, глаза угрожающе выкатились. Акинфиев кинулся к графину с водой.
— Да… — еле слышно произнесла несчастная женщина.
— Не ошибаетесь?
— Точно, это она, она, та самая! А откуда она…
— Маша, здесь вопросы задаю я, — напомнил хозяин кабинета.
Когда старик Акинфиев брал верный след, волосы на его руках становились дыбом и лицо начинало краснеть от ушей. Ему показалось, что Кирилл Николаевич торжествующе улыбнулся, и ничего удивительного в этом торжестве не было.
— Красивая женщина, — снова, ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес следователь. Он забрал карточку, снова полез в сейф и уложил в его чрево изъятый в квартире Конокрадова предмет, который неожиданно приобрел устойчивые признаки вещдока. — Прямо женщина-вамп!
— А я что говорил? — воскликнул родственник покойного.
— Вы, Кирилл Николаевич, ничего такого мне не говорили. А теперь сказали. Хотя, я подозреваю, тоже не все.
Следователь выключил магнитофон, достал из портфеля чистый лист бумаги со штампом в правом верхнем углу и отвинтил колпачок старомодной, как он сам, керамической авторучки с закрытым пером, подаренной ему месткомом к семидесятой годовщине Великого Октября.
* * *
— Что-о?! — опершись на кулаки, встал из-за стола Шелехов. Губы у него посинели, как у сердечника со стажем. — И это, по-твоему, основание?!. Из-за того, что два трупа мысленно имели одну и ту же женщину на фотографии?.. Старик, я был о тебе лучшего мнения. Отказать! Отказ мотивировать явным отсутствием состава преступления.
— Получены объяснения по заявлению гражданки Авдышевой, — робко попытался вставить Акинфиев.
— Без производства следственных действий! Никакого повторного обыска, никаких допросов свидетелей.
Акинфиев встал, молча собрал бумаги со стола начальника и направился к двери.
— Погоди, Александр Григорьевич, — устыдившись своей вспыльчивости в разговоре с хорошим человеком, остановил его Шелехов. — Есть нюансы, в которые ты меня не хочешь посвящать?
— Нет.
— А что есть? Чутье, да?
— Темная сторона луны. Маленькая ложь потерпевшего. Может, он от жены загулял. Но рейса никакого не было. Следы, согласись, можно замести. Смерть все-таки… Кто с ней добровольно встречи ищет? Так почему не проверить?
Шелехов снова порывисто встал, прошелся по кабинету.
— Все это от лукавого! — раздраженно бросил он. — Делать тебе, что ли, нечего? В частном порядке, в свободное от работы время — пожалуйста. Короче говоря, основание к возбуждению уголовного дела считаю недостаточным, а ты можешь обжаловать у Демидова.
— Да я посоветоваться хотел. Знаю, что дел у нас невпроворот, — извиняющимся тоном проговорил Акинфиев.
— Прости, Александр Григорьевич, за прямоту: ты через три месяца слиняешь на заслуженный отдых, а дело это — дохлое, и повиснет оно на ком-то другом. Не хватит ли нам «висяков»?.. Вот и соображай!
— А если…
— «Если бы да кабы, да во рту росли грибы, и был бы не рот, а огород!» — выдохнул Шелехов.
Акинфиев потоптался, всесторонне оценивая народную мудрость.
— В огороде грибы не растут, — наконец произнес он не очень уверенно.
— Что?
— Я говорю, грибы в огороде не растут. В лесу они растут, грибочки-то, — проинформировал старик и вышел из кабинета.
«Ну и не надо ничего! — думал он, машинально двигаясь по коридору. — Может, гак оно и нужно. Л то и вправду: я уйду, а им еще чего-то раскручивать. Нехорошо получается, вроде деньги занял и не вернул… А, черт с вами со всеми! Авдышеву этому не все ли теперь равно? Да и Конокрадову тоже…»
Старый следователь заперся в своем кабинете и принялся изводить запасы чернил в своей «самописке», как говорили в дни его молодости.
В этот день ему удалось оформить прекращение еще двух дел. Мотивировка была весьма туманной, но он не сомневался, что прокурор подпишет копии постановлений в предусмотренный законом суточный срок.
8
Солист ансамбля «Миг удачи» Аркадий Черепанов возвращался домой после очередного концерта в ДК строителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Почему?
— Не знаю. Не в себе я была, в положении как-никак. А может, наслушалась от его дружков, как они с собой в рейсы шлюх берут. Есть теперь такие, что на дальнобойщиках специализируются. О нем я так не думала, конечно, это уж потом все связалось.
— Вам о чем-нибудь говорит фамилия Конокрадов?
— Нет.
— Среди знакомых Виктора не было человека с такой фамилией? Конокрадов Артур Алексеевич?
— Нет, не было, он никогда при мне этой фамилии не произносил.
Акинфиев встал и подошел к сейфу.
— Скажите, Маша, а почему вы решили, что это может иметь какое-нибудь отношение к его самоубийству? — спросил он.
— Н-не знаю… — протянула вдова после небольшой паузы.
— Это я решил, — вмешался в разговор Кирилл Николаевич, дрожащими пальцами разминая новую сигарету. — А почему… потому что она вам не все рассказывает. Потому что я однажды свидетелем был… Ты уж, Манька, прости, но давай до конца, иначе какой смысл?.. Свидетелем был, как они на пикнике повздорили.
— Кто?
— Да вот, — кивнул он на родственницу, — Манька с Витюшей. Ох, и повздорили! Не то слово… С матом и мордобоем.
— Дядя Кирилл!
— Ладно, чего уж. Он ей тогда в лоб кулаком звезданул. Даже ногой хотел сгоряча добавить, да я вмешался. И мне, который за отца ему, перепало. Крик — на весь берег. Мы тогда на Днепр под Смоленск выехали семьями, там у моего приятеля дача.
— И что же? — не очень понимая, к чему клонит родственник, уточнил следователь.
— Что? Вот именно, что. Насилу я его упросил, чтобы помирился. Уехать хотел. «Никуда она, — говорил, — не денется! Подумаешь!» Грубый был пацан, что и говорить. Когда бы мы с матерью не вмешались — разбежались бы, всего и делов-то. Он другую бы себе нашел…
— Дядя Кирилл! — взмолилась вдова.
— Ладно, помолчи уж… В общем, не мог он из-за семейного скандала из окна сигануть. Мужицкого характера, не интеллигент какой, понимаете?
Акинфиев отвернулся, порылся в целлофановом мешке.
— Так из-за чего, говорите, на пикнике ссора вспыхнула? — спросил он и покосился на Машу.
— Показалось ему спьяну, что я с одним человеком перемигнулась.
— А вы не перемигивались?
— Да нет же, нет! Правда, нет…
— А если бы да, то что? — снова заговорил Авдышев-старший. — Взрывной был, они тогда только поженились — двух месяцев не прошло.
— Значит, способен был на ревность? А вы говорите, — усмехнулся Акинфиев и, аккуратно закрыв сейф на все обороты, вернулся к столу: — Мария Григорьевна! Посмотрите внимательно. Вот такую фотокарточку вы нашли в бумажнике мужа четырнадцатого августа?
Родственники склонились над столом. Потом они синхронно подняли глаза друг на друга и снова опустили их — на фотографию прекрасной незнакомки.
— Прочитайте надпись на обороте. Маша поднесла карточку к лицу.
Зубы вдовы забили чечетку, глаза угрожающе выкатились. Акинфиев кинулся к графину с водой.
— Да… — еле слышно произнесла несчастная женщина.
— Не ошибаетесь?
— Точно, это она, она, та самая! А откуда она…
— Маша, здесь вопросы задаю я, — напомнил хозяин кабинета.
Когда старик Акинфиев брал верный след, волосы на его руках становились дыбом и лицо начинало краснеть от ушей. Ему показалось, что Кирилл Николаевич торжествующе улыбнулся, и ничего удивительного в этом торжестве не было.
— Красивая женщина, — снова, ни к кому не обращаясь, задумчиво произнес следователь. Он забрал карточку, снова полез в сейф и уложил в его чрево изъятый в квартире Конокрадова предмет, который неожиданно приобрел устойчивые признаки вещдока. — Прямо женщина-вамп!
— А я что говорил? — воскликнул родственник покойного.
— Вы, Кирилл Николаевич, ничего такого мне не говорили. А теперь сказали. Хотя, я подозреваю, тоже не все.
Следователь выключил магнитофон, достал из портфеля чистый лист бумаги со штампом в правом верхнем углу и отвинтил колпачок старомодной, как он сам, керамической авторучки с закрытым пером, подаренной ему месткомом к семидесятой годовщине Великого Октября.
* * *
— Что-о?! — опершись на кулаки, встал из-за стола Шелехов. Губы у него посинели, как у сердечника со стажем. — И это, по-твоему, основание?!. Из-за того, что два трупа мысленно имели одну и ту же женщину на фотографии?.. Старик, я был о тебе лучшего мнения. Отказать! Отказ мотивировать явным отсутствием состава преступления.
— Получены объяснения по заявлению гражданки Авдышевой, — робко попытался вставить Акинфиев.
— Без производства следственных действий! Никакого повторного обыска, никаких допросов свидетелей.
Акинфиев встал, молча собрал бумаги со стола начальника и направился к двери.
— Погоди, Александр Григорьевич, — устыдившись своей вспыльчивости в разговоре с хорошим человеком, остановил его Шелехов. — Есть нюансы, в которые ты меня не хочешь посвящать?
— Нет.
— А что есть? Чутье, да?
— Темная сторона луны. Маленькая ложь потерпевшего. Может, он от жены загулял. Но рейса никакого не было. Следы, согласись, можно замести. Смерть все-таки… Кто с ней добровольно встречи ищет? Так почему не проверить?
Шелехов снова порывисто встал, прошелся по кабинету.
— Все это от лукавого! — раздраженно бросил он. — Делать тебе, что ли, нечего? В частном порядке, в свободное от работы время — пожалуйста. Короче говоря, основание к возбуждению уголовного дела считаю недостаточным, а ты можешь обжаловать у Демидова.
— Да я посоветоваться хотел. Знаю, что дел у нас невпроворот, — извиняющимся тоном проговорил Акинфиев.
— Прости, Александр Григорьевич, за прямоту: ты через три месяца слиняешь на заслуженный отдых, а дело это — дохлое, и повиснет оно на ком-то другом. Не хватит ли нам «висяков»?.. Вот и соображай!
— А если…
— «Если бы да кабы, да во рту росли грибы, и был бы не рот, а огород!» — выдохнул Шелехов.
Акинфиев потоптался, всесторонне оценивая народную мудрость.
— В огороде грибы не растут, — наконец произнес он не очень уверенно.
— Что?
— Я говорю, грибы в огороде не растут. В лесу они растут, грибочки-то, — проинформировал старик и вышел из кабинета.
«Ну и не надо ничего! — думал он, машинально двигаясь по коридору. — Может, гак оно и нужно. Л то и вправду: я уйду, а им еще чего-то раскручивать. Нехорошо получается, вроде деньги занял и не вернул… А, черт с вами со всеми! Авдышеву этому не все ли теперь равно? Да и Конокрадову тоже…»
Старый следователь заперся в своем кабинете и принялся изводить запасы чернил в своей «самописке», как говорили в дни его молодости.
В этот день ему удалось оформить прекращение еще двух дел. Мотивировка была весьма туманной, но он не сомневался, что прокурор подпишет копии постановлений в предусмотренный законом суточный срок.
8
Солист ансамбля «Миг удачи» Аркадий Черепанов возвращался домой после очередного концерта в ДК строителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67