Болан решил не подавать виду, что раскусил его игру... пока. Они свернули вправо на Мэрилибоун, оттуда было рукой подать до Парк-Роуд.
— Поезжай в парк, — сказал Болан.
— В парк?
— Ты не ослышался.
Они проехали озеро.
— Что там делать в это время? — нервничая, спросил Джилиамо.
— Увидишь, — лаконично ответил Болан. — Перед нами зеленый театр, остановись здесь, Стиви.
Раны Болана оказались, к счастью, царапинами и уже перестали кровоточить. Картечины лишь слегка задели его, но все равно Маку было больно, к он начал терять терпение.
Машина остановилась перед амфитеатром.
— Дай мне ключи и выходи из машины, — приказал Болан.
Джилиамо молча повиновался, и с беспокойством посмотрел на Болана, который вышел с другой стороны.
— Вниз, — коротко приказал он, ткнув стволом "узи" в темноту.
— Куда?
— На сцену.
Джилиамо уставился на него, потом отвернулся и в сопровождении Болана пошел к сцене. Поднявшись на подмостки, он обернулся к Болану.
— Скажите, зачем мы сюда пришли?
— Ты же любишь ломать комедию, Данно, — тихо, почти нежно ответил Болан. — Я подумал, что для этой цели сцена подойдет тебе больше всего.
Пленник замер, словно обратился в соляной столб. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе послышалась глухая злоба и раздражение.
— Если ты сразу понял, кто я, почему не остановил?
— Стань в центре сцены, — приказал Болан.
— Пошел ты к чертовой матери, сукин сын, — процедил Джилиамо. — Если ты хочешь убить меня, то можешь сделать это прямо здесь.
Не вступая в бесплодные споры, Болан заехал ему в челюсть прикладом "узи". Джилиамо покачнулся, схватился за щеку и молча пошел туда, куда указал Болан.
— На колени!
Джилиамо с ненавистью посмотрел на Мака, но повиновался.
— Ну, где тебе наделать дырок? — спросил Болан, поднимая автомат.
— Н-н-нигде, — заикаясь, ответил Джилиамо. — Я н-не хочу умирать, Болан.
— Вот уже целых десять минут ты несешь всякую чушь, Данно. У тебя еще есть время подумать, стоит ли продолжать...
— Но ты же знаешь, я не могу говорить. Если я заговорю и ты сохранишь мне жизнь, меня все равно убьют, только чуть позже. Уж лучше кончать с этим сейчас.
— А кто узнает, что ты говорил, Данно? Кто доложит об этом твоей своре?
"Капореджиме" задумался. Наконец, после продолжительной паузы, он поднял голову и чуть слышно спросил:
— Что тебя интересует?
— Кто замучил до смерти старика?
— Ты у меня уже спрашивал об этом! Но я никак не возьму в толк, о ком ты говоришь.
— О старике из музея, Данно. Кто связал его, как свиное жаркое, и сунул под спину жаровню?
— Черт! Я не знаю, о чем ты говоришь, Болан! Клянусь, я говорю правду!
— Значит, ты утверждаешь, что никто из твоих ребят не замешан в этом гнусном деле?
— Да, но я по-прежнему не знаю, о ком идет речь.
— Ты был в музее, а?
— Да, конечно. Я находился там около минуты. Со мной были Ник, Сал и еще один парень, имени я не помню. Но никакого старика мы не видели.
— Кто такой Ник?
— Ник Триггер. Он известен под именем Ника Анданте. Возможно, ты слышал о нем, в свое время он работал на Дона Манцакати.
Болан мог поздравить себя: интервью шло, как по маслу, и Джилиамо начал успокаиваться.
— Хорошо. Что делает Ник Триггер в Лондоне?
— Это наш посол. Он представляет здесь Организацию.
— А кого он представлял сегодня вечером в музее?
— Видишь ли, Ник является моим доверенным лицом. Я прибыл сюда на той неделе, когда ты был еще во Франции. Послушай, Болан, я против тебя ничего не имею. Но когда совет капо говорит: "Иди!" — маленькому человеку Джилиамо остается только подчиниться. Думаю, ты понимаешь меня.
— Я тебя понимаю, Данно. Но этот Ник Триггер, как он пронюхал о музее?
Пленнику предстояло принять важное решение, от которого, возможно, зависела его жизнь. Его лицо исказила гримаса нерешительности.
— Ты ставишь меня в дурацкое положение.
Болан пожал плечами.
— Все остается между нами, Данно. Но решай быстрее, я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
— А кто даст гарантию, что ты все равно не прикончишь меня?
Болан снова пожал плечами.
— Это риск, на который ты должен пойти, Данно. Но я еще никогда не убивал друзей, даже временных.
Джилиамо судорожно вздохнул.
— Ладно, что ты хочешь знать?
— Какая связь существует между Ником Триггером и музеем?
— Как я тебе уже говорил, он представляет Организацию в Англии, и ему удалось каким-то образом поймать на крючок тех типов, которые руководят этим борделем. Как это получилось, я не знаю. Мне показалось, что это банда педиков, и, полагаю, Ник подцепил их именно на этом.
— Допустим, но откуда он узнал, что там можно найти меня?
— Клянусь, этого я не знаю, Болан. Ник не из болтливых... Думаю, что ты его зажарил в машине. Вчера вечером он позвонил мне и сказал, что тебя нужно встречать в Дувре. Он даже сообщил название парома и все остальное. И когда мы упустили тебя в порту, он подсказал мне, что тебя следует искать в этом чертовом музее. Вот все, что мне известно.
— Ты считаешь, что он получал информацию из музея?
— Такой вывод напрашивается сам собой.
— Хорошо. Вернемся к событиям сегодняшнего вечера. Ты сказал мне, что был в музее. Когда?
— Около десяти тридцати, может, без четверти одиннадцать. Но мы не видели старика. Там был только какой-то козел, который говорил по-английски с дурацким акцентом. Большую часть времени мы убили на то, чтобы найти его: ходили по лестницам и по камерам для извращенцев. Для этих больных у них там полно всяких приспособлений. Да что я рассказываю, ты же сам все знаешь.
— Да, — коротко ответил Мак. Во рту у него стало сухо. — А что ты видел в маленьких комнатах на втором этаже?
— Инструменты и приспособления для пыток, больше ничего.
— Там никого не было?
— Кроме нас — никого. К чему ты клонишь?
— Там не было такого невысокого типа, ростом метр шестьдесят, может, даже меньше? Приятного, как ручка метлы?
— К нему-то мы и приходили. Причем этот сукин сын говорил с нами таким тоном, будто мы сделаны из дерьма, а он из пшеничной муки! Так и хотелось дать ему по морде.
— Что ты ему сказал?
— Я — ничего. С ним говорил Ник. Они вышли вдвоем, чтобы побеседовать, не больше, чем на минуту. Потом мы ушли. Ник...
— Кто там был еще, кроме того невысокого типа?
— В зале, где они трахаются, было полно народу, особенно девок. Они готовились к приему либо еще к какому-то мероприятию.
— Ладно. Продолжай рассказывать о Нике. Ты говорил...
— Не помню, на чем я остановился.
— Вы ушли из музея. Потом Ник что-то сделал.
— Ах, да. Короче, Ник устроился с нами в машине, а через десять минут из музея вышел тот маленький педик и они уехали вдвоем.
— Кто?
— Ну... Ник и педик, конечно. Они уехали вместе. А чуть позже начали съезжаться другие педики. Некоторые прибыли в шикарных машинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Поезжай в парк, — сказал Болан.
— В парк?
— Ты не ослышался.
Они проехали озеро.
— Что там делать в это время? — нервничая, спросил Джилиамо.
— Увидишь, — лаконично ответил Болан. — Перед нами зеленый театр, остановись здесь, Стиви.
Раны Болана оказались, к счастью, царапинами и уже перестали кровоточить. Картечины лишь слегка задели его, но все равно Маку было больно, к он начал терять терпение.
Машина остановилась перед амфитеатром.
— Дай мне ключи и выходи из машины, — приказал Болан.
Джилиамо молча повиновался, и с беспокойством посмотрел на Болана, который вышел с другой стороны.
— Вниз, — коротко приказал он, ткнув стволом "узи" в темноту.
— Куда?
— На сцену.
Джилиамо уставился на него, потом отвернулся и в сопровождении Болана пошел к сцене. Поднявшись на подмостки, он обернулся к Болану.
— Скажите, зачем мы сюда пришли?
— Ты же любишь ломать комедию, Данно, — тихо, почти нежно ответил Болан. — Я подумал, что для этой цели сцена подойдет тебе больше всего.
Пленник замер, словно обратился в соляной столб. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе послышалась глухая злоба и раздражение.
— Если ты сразу понял, кто я, почему не остановил?
— Стань в центре сцены, — приказал Болан.
— Пошел ты к чертовой матери, сукин сын, — процедил Джилиамо. — Если ты хочешь убить меня, то можешь сделать это прямо здесь.
Не вступая в бесплодные споры, Болан заехал ему в челюсть прикладом "узи". Джилиамо покачнулся, схватился за щеку и молча пошел туда, куда указал Болан.
— На колени!
Джилиамо с ненавистью посмотрел на Мака, но повиновался.
— Ну, где тебе наделать дырок? — спросил Болан, поднимая автомат.
— Н-н-нигде, — заикаясь, ответил Джилиамо. — Я н-не хочу умирать, Болан.
— Вот уже целых десять минут ты несешь всякую чушь, Данно. У тебя еще есть время подумать, стоит ли продолжать...
— Но ты же знаешь, я не могу говорить. Если я заговорю и ты сохранишь мне жизнь, меня все равно убьют, только чуть позже. Уж лучше кончать с этим сейчас.
— А кто узнает, что ты говорил, Данно? Кто доложит об этом твоей своре?
"Капореджиме" задумался. Наконец, после продолжительной паузы, он поднял голову и чуть слышно спросил:
— Что тебя интересует?
— Кто замучил до смерти старика?
— Ты у меня уже спрашивал об этом! Но я никак не возьму в толк, о ком ты говоришь.
— О старике из музея, Данно. Кто связал его, как свиное жаркое, и сунул под спину жаровню?
— Черт! Я не знаю, о чем ты говоришь, Болан! Клянусь, я говорю правду!
— Значит, ты утверждаешь, что никто из твоих ребят не замешан в этом гнусном деле?
— Да, но я по-прежнему не знаю, о ком идет речь.
— Ты был в музее, а?
— Да, конечно. Я находился там около минуты. Со мной были Ник, Сал и еще один парень, имени я не помню. Но никакого старика мы не видели.
— Кто такой Ник?
— Ник Триггер. Он известен под именем Ника Анданте. Возможно, ты слышал о нем, в свое время он работал на Дона Манцакати.
Болан мог поздравить себя: интервью шло, как по маслу, и Джилиамо начал успокаиваться.
— Хорошо. Что делает Ник Триггер в Лондоне?
— Это наш посол. Он представляет здесь Организацию.
— А кого он представлял сегодня вечером в музее?
— Видишь ли, Ник является моим доверенным лицом. Я прибыл сюда на той неделе, когда ты был еще во Франции. Послушай, Болан, я против тебя ничего не имею. Но когда совет капо говорит: "Иди!" — маленькому человеку Джилиамо остается только подчиниться. Думаю, ты понимаешь меня.
— Я тебя понимаю, Данно. Но этот Ник Триггер, как он пронюхал о музее?
Пленнику предстояло принять важное решение, от которого, возможно, зависела его жизнь. Его лицо исказила гримаса нерешительности.
— Ты ставишь меня в дурацкое положение.
Болан пожал плечами.
— Все остается между нами, Данно. Но решай быстрее, я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
— А кто даст гарантию, что ты все равно не прикончишь меня?
Болан снова пожал плечами.
— Это риск, на который ты должен пойти, Данно. Но я еще никогда не убивал друзей, даже временных.
Джилиамо судорожно вздохнул.
— Ладно, что ты хочешь знать?
— Какая связь существует между Ником Триггером и музеем?
— Как я тебе уже говорил, он представляет Организацию в Англии, и ему удалось каким-то образом поймать на крючок тех типов, которые руководят этим борделем. Как это получилось, я не знаю. Мне показалось, что это банда педиков, и, полагаю, Ник подцепил их именно на этом.
— Допустим, но откуда он узнал, что там можно найти меня?
— Клянусь, этого я не знаю, Болан. Ник не из болтливых... Думаю, что ты его зажарил в машине. Вчера вечером он позвонил мне и сказал, что тебя нужно встречать в Дувре. Он даже сообщил название парома и все остальное. И когда мы упустили тебя в порту, он подсказал мне, что тебя следует искать в этом чертовом музее. Вот все, что мне известно.
— Ты считаешь, что он получал информацию из музея?
— Такой вывод напрашивается сам собой.
— Хорошо. Вернемся к событиям сегодняшнего вечера. Ты сказал мне, что был в музее. Когда?
— Около десяти тридцати, может, без четверти одиннадцать. Но мы не видели старика. Там был только какой-то козел, который говорил по-английски с дурацким акцентом. Большую часть времени мы убили на то, чтобы найти его: ходили по лестницам и по камерам для извращенцев. Для этих больных у них там полно всяких приспособлений. Да что я рассказываю, ты же сам все знаешь.
— Да, — коротко ответил Мак. Во рту у него стало сухо. — А что ты видел в маленьких комнатах на втором этаже?
— Инструменты и приспособления для пыток, больше ничего.
— Там никого не было?
— Кроме нас — никого. К чему ты клонишь?
— Там не было такого невысокого типа, ростом метр шестьдесят, может, даже меньше? Приятного, как ручка метлы?
— К нему-то мы и приходили. Причем этот сукин сын говорил с нами таким тоном, будто мы сделаны из дерьма, а он из пшеничной муки! Так и хотелось дать ему по морде.
— Что ты ему сказал?
— Я — ничего. С ним говорил Ник. Они вышли вдвоем, чтобы побеседовать, не больше, чем на минуту. Потом мы ушли. Ник...
— Кто там был еще, кроме того невысокого типа?
— В зале, где они трахаются, было полно народу, особенно девок. Они готовились к приему либо еще к какому-то мероприятию.
— Ладно. Продолжай рассказывать о Нике. Ты говорил...
— Не помню, на чем я остановился.
— Вы ушли из музея. Потом Ник что-то сделал.
— Ах, да. Короче, Ник устроился с нами в машине, а через десять минут из музея вышел тот маленький педик и они уехали вдвоем.
— Кто?
— Ну... Ник и педик, конечно. Они уехали вместе. А чуть позже начали съезжаться другие педики. Некоторые прибыли в шикарных машинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41