Шобла начала съезжаться чуть ли не в девять часов. Дозорные шныряют, как живые… Давай, Мцыри, рули вперед и за дорогой, в рощице, паркуйся…
Они переехали дорогу и, миновав небольшую поляну, скрылись в рощице. Тут же подвалил Брод.
— Салют, Мцыри, — приветливо сказал он. — Отъедь маленько в сторону и будь наготове. А ты, Санёк, иди к Кадыку и отнеси гранатометы. И не забудь, сынок, надеть бронежилет. И ты, Мцыри, тоже не посчитай за труд жилетиком защитить свое горячее сердце.
— Перебьюсь, — Карташов понимал, что дело затевается нешуточное. Он просунул руку под куртку и ощупал рукоятку ПМ. — Ты, Веня, мне говорил, что ничего такого не будет. Я имею в виду стрельбу, трупы, а тут, вижу, именно это и назревает.
— Не все и не сразу можно говорить, — в голосе Брода не было ни грана неуверенности. — Мы будем работать в своем обычном режиме, а все остальное сделают другие.
— И сколько мне здесь торчать? — спросил Карташов.
— Пока я тебе не скажу, что торчать здесь больше нет смысла. Ты видишь, я тебя щажу, хотя вполне возможно, тебе самому этого не надо…
— Спасибо, — не то шутя, не то всерьез проговорил Карташов.
— Пока делать нечего, поменяй номера… — И к Одинцу: — Пошли, Саня, надо переговорить.
Поменяв знаки, Карташов развернулся и встал так, чтобы в любой момент можно было сразу выбраться на дорогу.
Вернулся Брод с каким-то незнакомым человеком. Они остановились возле «рафиков» и весь их ожидающий вид напоминал транзитных пассажиров.
В темноте появилась пружинистая фигура Одинца. Через открытое окно до Карташова долетел его грубоватый быстрый говорок.
— Скоп почти весь налицо, — сказал он, — сто рыл, не меньше. Придется действовать по-суворовски — внезапно и быстро…
— Надеюсь, вы с Николаем не будете подставлять свои светлые лбы? — спросил Брод.
— Все машины стоят гуськом: впереди вода, по бокам деревья, так что маневра никакого у них нет. Из гранатомета шарахнем по последней тачке… даже жалко — новенький с иголочки «линкольн навигатор».
— А они не смогут убраться по берегу?
— Исключено! Там две дамбочки и металлический забор подходит к самой воде. Мышеловка…
— Начинайте сразу после второго взрыва.
— Это произведет на кодлу эффект короткого замыкания.
Карташов мысленно возразил Одинцу: «Смотри, Саня, чтобы в этом замыкании не поджарить себе задницу… »
Пока Карташов ловил обрывки мыслей, наступил тот самый момент «Ч», ради которого они тут собрались. Сначала он подумал, что его кто-то толкнул сзади — от сотрясения лежащая на щитке пачка сигарет подскочила и упала ему на колени. Он представил, как взрывной волной сначала приподняло, затем разметало на десятки метров тот самый киоск, под который они заложили взрывчатку. В наступившей всепоглощающей тишине он услышал как шерохнулся по стеклу падающий с дерева сухой лист. Вслед за первым прозвучал второй взрыв.
— Саня, пора! — хриплым голосом приговорил Брод. Он подошел к одному из «рафиков», где стоял незнакомый Карташову человек, что-то сказал ему и тот сразу же направился вслед за Одинцом. Брод провожал их рассеянным взглядом…
…Сначала захлопали одиночные, и, судя по всему, пистолетные выстрелы. Карташов отчетливо выделил бубнящий звук — это скорее всего кто-то долбил из «стечкина». Более деликатно звучали ПМ. Возможно, в общем хоре заявляли о себе и «немецкие» голоса — «вальтеры», «парабеллумы» и «арминиусы», которые в последнее время входили в моду.
Совсем рядом простучала автоматная очередь, интонации которой до боли были ему знакомы — это бесподобный АКС сотрясал ночной воздух. Только на миг что-то там прервалось и снова — жесткая автоматная чечетка, перемежающаяся пистолетным токката. И неизвестно, сколько такой обмен любезностями продолжался, если бы в какой-то момент вся эта стреляющая чехарда не потонула в мощном взрыве. Над лесом поднялся столб огня и черного дыма.
— Пошли! — крикнул Брод, и из «рафиков» стали выскакивать люди в белых халата.
Карташов видел, как двое здоровенных лбов бежали с носилками и никак не могли согласовать свои движения, все время сбиваясь с шага, путаясь в низкорослых кустах ольшаника.
За дорогой разгорался настояший бой. С Бродом остался только доктор Блузман. До Карташова доносились лишь отдельные слова.
— Эти черти устроили настоящую битву, — сдерживая волнение, приговорил Блузман. Он натягивал на руки резиновые перчатки. — По-моему, нам уже пора идти, пока они там не перебили друг друга.
Брод, отбросив в пожухлую траву недокуренную сигарету, взглянул на небо, перекрестился и, поправляя на лбу шапочку, направился в сторону дороги. За ним трусцой засеменил доктор.
«А что если мне ради разнообразия рвануть отсюда? — спросил себя Карташов. — Еще немного и перестрелка перенесется сюда… »
Однако он не тронулся с места, продолжал сидеть, выбивая на баранке барабанную дробь указательными пальцами. Но когда совсем рядом раздались выстрелы, он открыл дверцу и выбрался из машины. Прошел вдоль ее отсыревшего бока, всматриваясь в темноту.
Над лесом вознеслись яркие сполохи — отражение невидимого за лесом пожара. И вдруг он заметил передвигающуюся тень. Кто-то галсами шел в его сторону.
И вскоре он увидел рослого, в распахнутом плаще человека, державшегося за живот. Он напоминал пьяного: человека вело из стороны в сторону, он спотыкался, издавая хриплые, булькающие стоны. И, видимо, растратив последние силы, мужчина рухнул на землю и затих.
Карташов подошел и наклонился. Ощутил острый запах крови, тяжелое срывающееся дыхание незнакомца. Тот лежал на боку, уткнувшись лицом в мокрую землю. Взяв человека за плечи, он перевернул его на спину. Спросил:
— Парень, ты кто?
В ответ неразличимые слова: «Уби… уби… не-ее-т… » Вялым, замедленным, словно в кино, движением его рука потянулась к внутреннему карману и неловко извлекла оттуда пухлый портмоне. Видимо, для слабых рук раненого он был слишком тяжел. Его губы едва слышно сложили слова: «Здесь… много… бабок, бери.. увези меня… »
— Приподнимись, старик, — сказал он незнакомцу, — я тебя оттащу немного в сторону, — хотя знал — бесполезно, ранение, судя по всему, было смертельное — в брюшную полость. Однако он приподнял раненого и тот, опираясь на него, с трудом встал на ноги. Отойдя от машины метров на тридцать, Карташов опустил человека на землю. Тот застонал, но тут же затих и Карташов почувствовал в руках обмякшее, ставшее бесполезным тело…
Он вернулся к машине и как раз вовремя: от дороги слышались шумы. Кто-то направлялся в его сторону. Люди в белом несли носилки, на которых лежали люди. Сзади шел запыхавшийся Брод.
— Мцыри, гоним! — голос Брода был неузнаваем. Они с Блузманом подбежали к своему «рафику»…
— Где Саня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Они переехали дорогу и, миновав небольшую поляну, скрылись в рощице. Тут же подвалил Брод.
— Салют, Мцыри, — приветливо сказал он. — Отъедь маленько в сторону и будь наготове. А ты, Санёк, иди к Кадыку и отнеси гранатометы. И не забудь, сынок, надеть бронежилет. И ты, Мцыри, тоже не посчитай за труд жилетиком защитить свое горячее сердце.
— Перебьюсь, — Карташов понимал, что дело затевается нешуточное. Он просунул руку под куртку и ощупал рукоятку ПМ. — Ты, Веня, мне говорил, что ничего такого не будет. Я имею в виду стрельбу, трупы, а тут, вижу, именно это и назревает.
— Не все и не сразу можно говорить, — в голосе Брода не было ни грана неуверенности. — Мы будем работать в своем обычном режиме, а все остальное сделают другие.
— И сколько мне здесь торчать? — спросил Карташов.
— Пока я тебе не скажу, что торчать здесь больше нет смысла. Ты видишь, я тебя щажу, хотя вполне возможно, тебе самому этого не надо…
— Спасибо, — не то шутя, не то всерьез проговорил Карташов.
— Пока делать нечего, поменяй номера… — И к Одинцу: — Пошли, Саня, надо переговорить.
Поменяв знаки, Карташов развернулся и встал так, чтобы в любой момент можно было сразу выбраться на дорогу.
Вернулся Брод с каким-то незнакомым человеком. Они остановились возле «рафиков» и весь их ожидающий вид напоминал транзитных пассажиров.
В темноте появилась пружинистая фигура Одинца. Через открытое окно до Карташова долетел его грубоватый быстрый говорок.
— Скоп почти весь налицо, — сказал он, — сто рыл, не меньше. Придется действовать по-суворовски — внезапно и быстро…
— Надеюсь, вы с Николаем не будете подставлять свои светлые лбы? — спросил Брод.
— Все машины стоят гуськом: впереди вода, по бокам деревья, так что маневра никакого у них нет. Из гранатомета шарахнем по последней тачке… даже жалко — новенький с иголочки «линкольн навигатор».
— А они не смогут убраться по берегу?
— Исключено! Там две дамбочки и металлический забор подходит к самой воде. Мышеловка…
— Начинайте сразу после второго взрыва.
— Это произведет на кодлу эффект короткого замыкания.
Карташов мысленно возразил Одинцу: «Смотри, Саня, чтобы в этом замыкании не поджарить себе задницу… »
Пока Карташов ловил обрывки мыслей, наступил тот самый момент «Ч», ради которого они тут собрались. Сначала он подумал, что его кто-то толкнул сзади — от сотрясения лежащая на щитке пачка сигарет подскочила и упала ему на колени. Он представил, как взрывной волной сначала приподняло, затем разметало на десятки метров тот самый киоск, под который они заложили взрывчатку. В наступившей всепоглощающей тишине он услышал как шерохнулся по стеклу падающий с дерева сухой лист. Вслед за первым прозвучал второй взрыв.
— Саня, пора! — хриплым голосом приговорил Брод. Он подошел к одному из «рафиков», где стоял незнакомый Карташову человек, что-то сказал ему и тот сразу же направился вслед за Одинцом. Брод провожал их рассеянным взглядом…
…Сначала захлопали одиночные, и, судя по всему, пистолетные выстрелы. Карташов отчетливо выделил бубнящий звук — это скорее всего кто-то долбил из «стечкина». Более деликатно звучали ПМ. Возможно, в общем хоре заявляли о себе и «немецкие» голоса — «вальтеры», «парабеллумы» и «арминиусы», которые в последнее время входили в моду.
Совсем рядом простучала автоматная очередь, интонации которой до боли были ему знакомы — это бесподобный АКС сотрясал ночной воздух. Только на миг что-то там прервалось и снова — жесткая автоматная чечетка, перемежающаяся пистолетным токката. И неизвестно, сколько такой обмен любезностями продолжался, если бы в какой-то момент вся эта стреляющая чехарда не потонула в мощном взрыве. Над лесом поднялся столб огня и черного дыма.
— Пошли! — крикнул Брод, и из «рафиков» стали выскакивать люди в белых халата.
Карташов видел, как двое здоровенных лбов бежали с носилками и никак не могли согласовать свои движения, все время сбиваясь с шага, путаясь в низкорослых кустах ольшаника.
За дорогой разгорался настояший бой. С Бродом остался только доктор Блузман. До Карташова доносились лишь отдельные слова.
— Эти черти устроили настоящую битву, — сдерживая волнение, приговорил Блузман. Он натягивал на руки резиновые перчатки. — По-моему, нам уже пора идти, пока они там не перебили друг друга.
Брод, отбросив в пожухлую траву недокуренную сигарету, взглянул на небо, перекрестился и, поправляя на лбу шапочку, направился в сторону дороги. За ним трусцой засеменил доктор.
«А что если мне ради разнообразия рвануть отсюда? — спросил себя Карташов. — Еще немного и перестрелка перенесется сюда… »
Однако он не тронулся с места, продолжал сидеть, выбивая на баранке барабанную дробь указательными пальцами. Но когда совсем рядом раздались выстрелы, он открыл дверцу и выбрался из машины. Прошел вдоль ее отсыревшего бока, всматриваясь в темноту.
Над лесом вознеслись яркие сполохи — отражение невидимого за лесом пожара. И вдруг он заметил передвигающуюся тень. Кто-то галсами шел в его сторону.
И вскоре он увидел рослого, в распахнутом плаще человека, державшегося за живот. Он напоминал пьяного: человека вело из стороны в сторону, он спотыкался, издавая хриплые, булькающие стоны. И, видимо, растратив последние силы, мужчина рухнул на землю и затих.
Карташов подошел и наклонился. Ощутил острый запах крови, тяжелое срывающееся дыхание незнакомца. Тот лежал на боку, уткнувшись лицом в мокрую землю. Взяв человека за плечи, он перевернул его на спину. Спросил:
— Парень, ты кто?
В ответ неразличимые слова: «Уби… уби… не-ее-т… » Вялым, замедленным, словно в кино, движением его рука потянулась к внутреннему карману и неловко извлекла оттуда пухлый портмоне. Видимо, для слабых рук раненого он был слишком тяжел. Его губы едва слышно сложили слова: «Здесь… много… бабок, бери.. увези меня… »
— Приподнимись, старик, — сказал он незнакомцу, — я тебя оттащу немного в сторону, — хотя знал — бесполезно, ранение, судя по всему, было смертельное — в брюшную полость. Однако он приподнял раненого и тот, опираясь на него, с трудом встал на ноги. Отойдя от машины метров на тридцать, Карташов опустил человека на землю. Тот застонал, но тут же затих и Карташов почувствовал в руках обмякшее, ставшее бесполезным тело…
Он вернулся к машине и как раз вовремя: от дороги слышались шумы. Кто-то направлялся в его сторону. Люди в белом несли носилки, на которых лежали люди. Сзади шел запыхавшийся Брод.
— Мцыри, гоним! — голос Брода был неузнаваем. Они с Блузманом подбежали к своему «рафику»…
— Где Саня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83