Теперь он спички не забывает.
— Значит, вас интересует, есть ли такие вещи, которые человек не станет делать за деньги? — переспросил он.
— Совершенно верно, — подтвердил Уоллес Т.Мак-Гинти.
— Конечно есть, — сказал Арнольд Безспичкин.
— Ставь выпивку, — сказал мне Уоллес Т.Мак-Гинти.
— Одну минуту, — сказал я и спросил Арнольда: — А что же, к примеру, ты не стал бы делать за деньги? Неужели ты хоть раз отказался сделать что-либо за наличные? Сомневаюсь, что ты скажешь «да».
— Да, — сказал Арнольд и принялся рассказывать нам об одном нашем общем знакомом, который делал свой бизнес на скачках, но, на свою беду, приобрел слишком широкую известность, особенно среди полицейских из отдела по надзору за игорным бизнесом, которые иногда выполняли свои обязанности, отдыхая от собирания взяток.
Дело в том, что нашего общего приятеля взяли в седьмой раз, и ему предстояло на всю жизнь распрощаться с доходным промыслом и перебиваться с хлеба на воду. И вот он приходит к Арнольду Безспичкину с предложением, поскольку, как он сказал, Арнольд единственный, кто может его спасти. Ему пришла в голову чудесная мысль, что все обойдется, если только исчезнут заведенные на него дела. Все свои несчастья он приписывал протоколам о задержании.
— Чем же я могу тебе помочь? — спросил Арнольд.
— Тысячу долларов даю, — сказал наш общий знакомый.
— Что я должен буду сделать? — спросил Арнольд.
— Спалить мои протоколы, — отвечал наш общий знакомый.
— А где они находятся? — спросил Арнольд.
— В полицейском участке, — отвечал наш общий знакомый.
— Постой-ка, — говорит ему Арнольд. — Это что ж выходит: ты хочешь, чтобы я за тысячу баксов спалил полицейский участок?
— Совершенно верно, — отвечает наш общий знакомый. — Можешь выбрать время, когда на дежурстве будет поменьше народу, чтобы было как можно меньше жертв.
Арнольд посмотрел сначала на меня, потом на моего приятеля Уоллеса Т.Мак-Гинти.
— Так вот, ребята, — сказал он. — Я этого делать не стану.
Возразить мне на это было нечего, и я заказал выпить Уоллесу Т.Мак-Гинти, а заодно и Арнольду, полагая тем самым начало тому, что вполне совпадало с его программой на этот день.
Арнольд Безспичкин — как Дракула — работает по ночам, а потому, когда солнце перекатилось через крышу салуна на другую сторону, он двинулся к выходу, наполнив свое брюхо выпивкой за мой счет, за которую, как я надеялся, он должен был рассчитаться.
У двери он остановился и улыбнулся, ослепив меня своим единственным зубом.
— Ты никогда не добьешься успеха в этой профессии, — сказал он.
— Это почему же? — спросил я.
— Потому что ты не умеешь правильно задавать вопросы, — отвечал Арнольд.
— А какой вопрос я задал тебе неправильно? — поинтересовался я.
— Ты меня спросил, возьмусь ли я за деньги спалить полицейский участок.
— Ну да, — сказал я. — А ты сказал, что не возьмешься.
— Точно, — сказал Арнольд и снова повернулся к двери. Потом снова обернулся и добавил: — Просто я сделаю это бесплатно.
И теперь я, когда беру у кого-нибудь интервью, всегда об этом помню и никогда не задаю легких вопросов. Пусть за свой счет угощают другие."
* * *
Римо однажды прочел заметку, затем отыскал бар «У Перчки» в телефонном справочнике, а услужливый полисмен растолковал ему, как попасть на Ла-Дукс-стрит.
Подъехав к бару, Римо увидал стоявший там фургон телевизионщиков. У входа выстроилась очередь, и молодой парень в испанском кожаном пиджаке и сшитых на заказ джинсах отпихивал людей от двери.
Римо двинулся к нему.
— Извини, приятель, — сказал парень. — Бар откроется через два часа.
— А в чем дело? — поинтересовался Римо.
— Рекламу снимают.
— Хорошо, — сказал Римо и сделал вид, что уходит. Парень отвернулся, чтобы отогнать кого-то еще, и Римо, следивший за глазами парня и дождавшись, когда тот повернется настолько, что не сможет видеть его боковым зрением, шмыгнул у того за спиной в дверь салуна.
— Извини, туда пока нельзя, — сказал парень какому-то мужчине, одетому в клетчатый пиджак и синие джинсы фирмы «Фармер Браун».
— А почему же ты только что пропустил того малого? — спросил мужчина.
— Какого малого?
— А того, худого.
— Отойди. Я его тоже выгоню, — ответил парень.
— Дубина.
— Приходите через пару часов, — сказал парень.
Деревянный пол старого заведения был сплошь устлан толстыми электрическими кабелями, и освещение было как вечером на стадионе.
Возле стойки стоял мужчина. Это был крупный, толстый человек, одетый в костюм, который выглядел так, будто владелец получил его по почте в бумажном пакете. Римо узнал Джоуи Джерати, портрет которого был помещен в газете рядом со статьей.
Позади Джерати стояли мужчина и женщина — модели, тщательно наряженные под посетителей. За стойкой стоял бармен, выглядевший вполне реально, наверное, потому, что у него был мокрый передник.
Римо сел за столик и стал наблюдать. Возле камеры стоял режиссер и выслушивал сетования Джерати.
— Когда же мы, в конце концов, закончим? — спрашивал Джерати.
— Сразу, как только вы правильно произнесете текст.
— Если я еще хоть раз глотну эту дрянь, меня вырвет.
— Не надо пить. Только прикоснитесь губами. А теперь, давайте попробуем еще разок.
Режиссер кивнул оператору, и Джерати повернулся к бармену.
Стоявшие рядом с ним двое, громко заговорили. На музыкальном автомате заиграла пластинка. Джерати начал говорить бармену о том, какие хорошие люди мусульмане-шииты и как спокойно было бы жить в этом мире, если бы он находился в руках этих добрых и чутких людей.
Режиссер подождал, когда звукооператор повернется и кивнет ему головой, давая понять, что запись звука установлена на нужном уровне, и скомандовал:
— Приготовились!
Римо видел, как Джерати ссутулился от напряжения. Затем он повернулся к режиссеру и пожаловался:
— Костюм жмет. И зачем только понадобилось на меня его надевать?
— Потому что он создает необходимый образ человека из толпы.
— Черта с два! Другие вон ходят в костюмах от Пьера Кардена. А я чем хуже?
— Те, кто ходят в костюмах от Кардена, не пьют пиво «Банко», — парировал режиссер.
— Да его вообще никто не пьет, — сказал Джерати.
— Ну, ладно. Давайте заканчивать съемку и убираться отсюда.
Джерати снова повернулся к стойке и начал говорить бармену о жесточайшей дискриминации испаноязычного населения в Сент-Луисе. Вид у бармена был скучный.
Режиссер подождал, когда звукооператор подаст сигнал, и скомандовал:
— Начали!
Джерати медленно отвернулся от бармена и посмотрел в камеру с таким удивлением, будто не знал, откуда она тут взялась.
— Привет, — сказал он. — Я Джоуи Джерати. — Сделав паузу, он посмотрел на режиссера. — А когда я получу чек? Мой агент сказал, что мне необходимо удостовериться в том, что мне выдадут чек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Значит, вас интересует, есть ли такие вещи, которые человек не станет делать за деньги? — переспросил он.
— Совершенно верно, — подтвердил Уоллес Т.Мак-Гинти.
— Конечно есть, — сказал Арнольд Безспичкин.
— Ставь выпивку, — сказал мне Уоллес Т.Мак-Гинти.
— Одну минуту, — сказал я и спросил Арнольда: — А что же, к примеру, ты не стал бы делать за деньги? Неужели ты хоть раз отказался сделать что-либо за наличные? Сомневаюсь, что ты скажешь «да».
— Да, — сказал Арнольд и принялся рассказывать нам об одном нашем общем знакомом, который делал свой бизнес на скачках, но, на свою беду, приобрел слишком широкую известность, особенно среди полицейских из отдела по надзору за игорным бизнесом, которые иногда выполняли свои обязанности, отдыхая от собирания взяток.
Дело в том, что нашего общего приятеля взяли в седьмой раз, и ему предстояло на всю жизнь распрощаться с доходным промыслом и перебиваться с хлеба на воду. И вот он приходит к Арнольду Безспичкину с предложением, поскольку, как он сказал, Арнольд единственный, кто может его спасти. Ему пришла в голову чудесная мысль, что все обойдется, если только исчезнут заведенные на него дела. Все свои несчастья он приписывал протоколам о задержании.
— Чем же я могу тебе помочь? — спросил Арнольд.
— Тысячу долларов даю, — сказал наш общий знакомый.
— Что я должен буду сделать? — спросил Арнольд.
— Спалить мои протоколы, — отвечал наш общий знакомый.
— А где они находятся? — спросил Арнольд.
— В полицейском участке, — отвечал наш общий знакомый.
— Постой-ка, — говорит ему Арнольд. — Это что ж выходит: ты хочешь, чтобы я за тысячу баксов спалил полицейский участок?
— Совершенно верно, — отвечает наш общий знакомый. — Можешь выбрать время, когда на дежурстве будет поменьше народу, чтобы было как можно меньше жертв.
Арнольд посмотрел сначала на меня, потом на моего приятеля Уоллеса Т.Мак-Гинти.
— Так вот, ребята, — сказал он. — Я этого делать не стану.
Возразить мне на это было нечего, и я заказал выпить Уоллесу Т.Мак-Гинти, а заодно и Арнольду, полагая тем самым начало тому, что вполне совпадало с его программой на этот день.
Арнольд Безспичкин — как Дракула — работает по ночам, а потому, когда солнце перекатилось через крышу салуна на другую сторону, он двинулся к выходу, наполнив свое брюхо выпивкой за мой счет, за которую, как я надеялся, он должен был рассчитаться.
У двери он остановился и улыбнулся, ослепив меня своим единственным зубом.
— Ты никогда не добьешься успеха в этой профессии, — сказал он.
— Это почему же? — спросил я.
— Потому что ты не умеешь правильно задавать вопросы, — отвечал Арнольд.
— А какой вопрос я задал тебе неправильно? — поинтересовался я.
— Ты меня спросил, возьмусь ли я за деньги спалить полицейский участок.
— Ну да, — сказал я. — А ты сказал, что не возьмешься.
— Точно, — сказал Арнольд и снова повернулся к двери. Потом снова обернулся и добавил: — Просто я сделаю это бесплатно.
И теперь я, когда беру у кого-нибудь интервью, всегда об этом помню и никогда не задаю легких вопросов. Пусть за свой счет угощают другие."
* * *
Римо однажды прочел заметку, затем отыскал бар «У Перчки» в телефонном справочнике, а услужливый полисмен растолковал ему, как попасть на Ла-Дукс-стрит.
Подъехав к бару, Римо увидал стоявший там фургон телевизионщиков. У входа выстроилась очередь, и молодой парень в испанском кожаном пиджаке и сшитых на заказ джинсах отпихивал людей от двери.
Римо двинулся к нему.
— Извини, приятель, — сказал парень. — Бар откроется через два часа.
— А в чем дело? — поинтересовался Римо.
— Рекламу снимают.
— Хорошо, — сказал Римо и сделал вид, что уходит. Парень отвернулся, чтобы отогнать кого-то еще, и Римо, следивший за глазами парня и дождавшись, когда тот повернется настолько, что не сможет видеть его боковым зрением, шмыгнул у того за спиной в дверь салуна.
— Извини, туда пока нельзя, — сказал парень какому-то мужчине, одетому в клетчатый пиджак и синие джинсы фирмы «Фармер Браун».
— А почему же ты только что пропустил того малого? — спросил мужчина.
— Какого малого?
— А того, худого.
— Отойди. Я его тоже выгоню, — ответил парень.
— Дубина.
— Приходите через пару часов, — сказал парень.
Деревянный пол старого заведения был сплошь устлан толстыми электрическими кабелями, и освещение было как вечером на стадионе.
Возле стойки стоял мужчина. Это был крупный, толстый человек, одетый в костюм, который выглядел так, будто владелец получил его по почте в бумажном пакете. Римо узнал Джоуи Джерати, портрет которого был помещен в газете рядом со статьей.
Позади Джерати стояли мужчина и женщина — модели, тщательно наряженные под посетителей. За стойкой стоял бармен, выглядевший вполне реально, наверное, потому, что у него был мокрый передник.
Римо сел за столик и стал наблюдать. Возле камеры стоял режиссер и выслушивал сетования Джерати.
— Когда же мы, в конце концов, закончим? — спрашивал Джерати.
— Сразу, как только вы правильно произнесете текст.
— Если я еще хоть раз глотну эту дрянь, меня вырвет.
— Не надо пить. Только прикоснитесь губами. А теперь, давайте попробуем еще разок.
Режиссер кивнул оператору, и Джерати повернулся к бармену.
Стоявшие рядом с ним двое, громко заговорили. На музыкальном автомате заиграла пластинка. Джерати начал говорить бармену о том, какие хорошие люди мусульмане-шииты и как спокойно было бы жить в этом мире, если бы он находился в руках этих добрых и чутких людей.
Режиссер подождал, когда звукооператор повернется и кивнет ему головой, давая понять, что запись звука установлена на нужном уровне, и скомандовал:
— Приготовились!
Римо видел, как Джерати ссутулился от напряжения. Затем он повернулся к режиссеру и пожаловался:
— Костюм жмет. И зачем только понадобилось на меня его надевать?
— Потому что он создает необходимый образ человека из толпы.
— Черта с два! Другие вон ходят в костюмах от Пьера Кардена. А я чем хуже?
— Те, кто ходят в костюмах от Кардена, не пьют пиво «Банко», — парировал режиссер.
— Да его вообще никто не пьет, — сказал Джерати.
— Ну, ладно. Давайте заканчивать съемку и убираться отсюда.
Джерати снова повернулся к стойке и начал говорить бармену о жесточайшей дискриминации испаноязычного населения в Сент-Луисе. Вид у бармена был скучный.
Режиссер подождал, когда звукооператор подаст сигнал, и скомандовал:
— Начали!
Джерати медленно отвернулся от бармена и посмотрел в камеру с таким удивлением, будто не знал, откуда она тут взялась.
— Привет, — сказал он. — Я Джоуи Джерати. — Сделав паузу, он посмотрел на режиссера. — А когда я получу чек? Мой агент сказал, что мне необходимо удостовериться в том, что мне выдадут чек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34