Глава 8
– Господин маршал Дворшански, ваш сиреневый одеколон, сэр. – Камердинер подал тонкий серебряный флакон на серебряном подносе; яхта тем временем раскачивалась на волнах – начинался шторм.
Маршал Дворшански капнул на руку семь капель, растер их между ладонями и мягко похлопал себя по шее и щекам.
– Приказать повару выбрать мясо к ужину, господин маршал?
Дворшански покачал головой.
– Нет, Саша, есть вещи, которые человек должен делать сам. К несчастью, я обнаружил, что, доверяя другим исполнение важных дел, волей-неволей вверяешь им свою жизнь.
– Хорошо, господин маршал. Капитан спрашивает, когда возвращаться в порт.
– Скажи, что пока мы побудем здесь. Переждем шторм на якоре, как это делали моряки в стародавние времена. Как переносит море моя дочь?
– Как настоящий моряк, господин маршал.
Дворшански усмехнулся.
– Эх, если бы она была мужчиной, Саша! Если бы она была мужчиной, она задала бы всем жару, а, как ты думаешь?
– Так точно, господин маршал Дворшански!
Два взмаха расчески – и маршал уложил свою седеющую шевелюру в аккуратную прическу, что-то среднее между «ежиком» и «полькой». Затем надел белую шелковую рубашку, белые хлопчатобумажные штаны и белые теннисные туфли. Прилично, аккуратно и удобно. Взглянув в зеркало, маршал похлопал себя по упругому животу. Хотя ему было за шестьдесят, он находился в отличной форме – ни грамма лишнего веса.
Когда капитан нанимал очередного матроса, всегда молодого и крепкого, Дворшански предлагал ему испытать силы в борцовском поединке и ставил 100 долларов, если тому удастся положить маршала на обе лопатки. Когда новичку это не удавалось, ставка возрастала до 200 долларов, и против маршала выходили бороться двое. Когда и двое не могли его победить, он ставил 300 долларов, чтобы его попробовали побороть трое, и 400 – если его пытались одолеть вчетвером. Четверо противников был его предел, побеждал он их легко и даже не запыхавшись.
– Боюсь, пятеро заставят меня попотеть, – говорил он.
И вот теперь Дворшански входил в камбуз, как принимающий парад генерал.
– Покажи мясо, Дмитрий, – приказал он. – Сегодня вечером оно должно быть особым. Совершенно особым.
– Ради вашей дочери, господин маршал?
– Да. На ужине будут моя дочь и внучка.
– Я счастлив, что могу служить вашей семье, господин маршал.
Дмитрий, невысокий, с квадратной фигурой человек с ярко выраженными славянскими чертами лица и кулаками, как чугунные гири, одним движением вскинул на разделочный стол тушу кабана. С чувством законной гордости он наблюдал, как маршал Дворшански разглядывает мясо. И тот действительно не был разочарован.
– Дмитрий, ты мог бы отыскать ледяную воду в пустыне, а зимой в Сибири – испечь картошку в снегу, а уж в Америке ты просто творишь чудеса! Где ты умудрился раздобыть настоящее мясо, чистое мясо без единой прожилки жира? Скажи мне, Дмитрий, как тебе это удалось? Впрочем, нет, не говори, иначе пропадет все волшебство.
Дмитрий упал на одно колено и стал целовать маршалу руки.
– Встань, Дмитрий, встань. Сейчас же прекрати!
– Маршал, я готов умереть за вас!
– Только посмей! – воскликнул маршал Дворшански, поднимая слугу. – Неужели ты посмеешь обречь меня на голодную смерть среди этих дикарей? А ведь так оно и произойдет, если я останусь без моего дорогого Дмитрия!
– Я приготовлю свинину под винным соусом, какой не едал даже ваш дед! – пообещал Дмитрий и, несмотря на протесты хозяина, снова принялся целовать ему руки.
В кают-компании маршала ждали дочь и внучка. Женщины просматривали журналы мод, причем мать выглядела не намного старше своей дочери, которая училась в колледже. У обеих были высокие скулы Дворшанских и удивительно ясные голубые глаза. Они были радостью и счастьем всей его жизни.
– Милые вы мои! – вскричал он, раскрывая им свои объятия.
Внучка сразу же бросилась к нему и, как ребенок, со смехом принялась осыпать поцелуями его лицо.
Дочь подошла к нему более сдержанной походкой, но ее объятие было более сильным и страстным – в нем чувствовалась любовь зрелой женщины к своему отцу.
– Здравствуй, папа, – сказала она. Эта сцена могла бы привести в замешательство многих людей на Манхэттене, где ее знали как Дороти Уокер, президента компании «Уокер, Хэндлман и Дейзер», королеву феминисток Мэдисон-авеню, женщину, которая вступила в схватку с гигантами и сумела победить.
Настоящей причиной успеха Дороти Уокер было вовсе не то, что она, как считали многие, умела в нужный момент лечь в постель с нужным человеком.
Просто у нее было удивительное чутье. Хотя не последнюю роль сыграл и еще один факт, мало кому известный за пределами этой уютной кают-компании. Ее маленькое рекламное агентство на самом деле было не таким уж и маленьким: в момент открытия его основной капитал составлял двадцать пять миллионов долларов – все ее приданое, возвращенное мужем, прежде чем он исчез лет двадцать тому назад.
В отличие от других агентств, которые начинали с талантливых задумок и больших надежд, «Уокер, Хэндлман и Дейзер» могло бы первые десять лет вообще обходиться без клиентов. Но как это всегда бывает, когда вовсе не нуждаешься в заказах, чтобы выжить или свести концы с концами, клиентов у агентства было хоть отбавляй.
– Папочка, ты хорошо себя вел? – спросила Дороти, похлопывая его по упругому животу.
– По крайней мере, не лез на рожон.
– Не нравится мне, как ты это говоришь, – произнесла Дороти.
– О, дедушка, ты снова попал в какое-нибудь восхитительное приключение?
– Тери уверена, что вся твоя жизнь была полна романтики приключений. Лучше бы ты не рассказывал ей этих своих сказок.
– Сказок? Но все это чистая правда!
– Это еще хуже. Прошу тебя, не надо.
– Мамочка, ты ничего не понимаешь. Дедушка просто ведет себя как настоящий мужчина, а ты все время его ругаешь. Ну, мамочка, перестань!
– Если тебе нужен настоящий мужчина, могу купить любого за 25000 в год. Вес, рост и прическа по твоему выбору. А твой дед слишком стар и слишком опытен, чтобы мотаться по всему свету, ища приключений на свою голову…
– Довольно ссориться, – прервал их маршал Дворшански. – Расскажите лучше, как дела у вас.
У Тери было множество разных новостей, и она принялась выкладывать все от начала до конца. Все ее истории были исполнены внутреннего напряжения и имели для нее огромное значение, начиная от рассказа о новом поклоннике и кончая сетованиями на преподавателя, который ненавидел ее.
– Что еще за преподаватель? – поинтересовался маршал Дворшански.
– Папа, не обращай внимания. Тери, а тебе лучше ничего такого не рассказывать.
– Господи, да моя дочь просто невыносима! А ты слушайся свою мамочку!
Когда ужин закончился и внучка отправилась спать, Дороти Уокер, урожденная Дворшански, решила поговорить с отцом по душам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42