Разве что небольшая сумма для дачи взяток и выплаты гонораров шестеркам.
— Ладно, Трошин. Будем подключать к работе смежников. Но для доклада наверху мне нужны факты, иначе мы это дело не раскрутим на должном уровне.
— Факты будут.
Майор встал.
Возвращаясь из управления домой на своей новенькой «девятке», Трошин пытался понять вот что: если Медведев решил подбросить ему «помощь», то такой шаг можно рассматривать двояко. Либо над ним хотят устоновить надзор, либо…
Тут хватало вариантов.
***
Его прижали к холодной кирпичной стене дома в подворотне. Он здесь всегда проходил, когда возвращался из пивного бара домой. Сопротивляться не имело смысла: четверо быков с мордами бульдогов и приставленный к горлу нож.
— Привет тебе от Кадилы, Марфута. Жалуется козырной наш, что будто бы ты его забыл. Кинуть дядю решил?.
— Не забыл я его, — сдавленно прохрипел Марфута. — Поиздержался малость.
— Слушай меня, фраер гнусный: если через неделю десять кусков зелени не выложишь, живьем закопаем. Ты Кадилу знаешь: он туфту не гонит. Сказал — сделает.
— Понял, отпусти.
— Неделя. Либо насест, либо крест.
Они растворились в темноте столь же быстро, как выпрыгнули из нее. Марфута снял кепку и вытер пот рукавом куртки. У него пересохло во рту, а к горлу подступила тошнота. Он оттолкнулся от стены и устало побрел дальше.
Никуда от Кадилы не денешься. Везде достанет. Рано он устроил себе передышку.
Бег на длинные дистанции еще не закончился.
Марфута зашел в подъезд своего дома и поднялся на третий этаж. Открыв дверь, он перешагнул порог и нажал кнопку выключателя. Свет не зажегся, В конце коридрра, шагах в пяти, вспыхнул луч фонаря и ослепил его.
— Не дергайся, парень, у меня в руках десятизарядный ствол. Курок взведен.
Закрой дверь левой рукой, а правую убери за голову.
Он не стал спорить и выполнил приказ. Еще не оправившись от одного сюрприза, он наткнулся на следующий.
Левую руку за голову и вперед! Посреди кухни стоял табурет, куда ему и было приказано сесть. Он сел. Голос человека, отдававшего приказы, звучал глухо, будто тот разговаривал через шарф. Фонарь он держал на уровне живота, и косой свет задевал сверкавший никель пистолета зарубежного образца.
— Что вам от меня надо? Точно могу сказать, что я вас не знаю. Родственник обиженного?
— Зато я тебя знаю. Мочкин Евгений Романович. Двадцать восемь лет. Кличка Марфута. Служил в первую чеченскую кампанию под командованием майора Сомова.
Был снайпером, подрывником, списан по ранению. Год назад проходил по делу банды Сапожникова в Саратове. Отделался легким испугом, получил условный срок.
Говорят, что неспроста тебя оградили от решетки. В Москве попал под крыло Кадилы, а теперь и он тебя ищет. Должок за тобой.
— Вам-то что до всего этого?
На секунду Марфута подумал, что его гость не так страшен, как хочет показаться. Стоит отклониться в сторону, выхватить из-под себя табурет — и не составит особого труда размозжить ему башку. Вряд ли тот откроет стрельбу. С бедра трудно попасть из крупного калибра, и шуму без глушителя не оберешься. А пушку он не бросит. Даже перчатки не надел, козел! Но Марфута решил не спешить.
Вывернуться он всегда успеет. Он хотел знать, какие на этот раз ему выдвинут требования.
— Так вот, Евгений, есть у меня для тебя работа на долгосрочной основе.
Будешь людишек на тот свет отправлять. Тех, на кого укажу.
Марфута усмехнулся:
— Я не профессионал. Засыплюсь. Убить нетрудно, дело привычное, но тут еще и мозги нужны, а не только зоркий глаз, твердая рука и решительность.
— Знаю. План действий будешь разрабатывать не ты. Твое дело в точности выполнять инструкции. Секундная готовность, миллиметровая притирка — и осечек не будет. За первую голову получишь десять тысяч баксов. За вторую двенадцать, потом пятнадцать, двадцать — и по возрастающей.
— Не хило!
— Но и работа не подъездная. Инструкции будешь получать на почте. За тобой абонентный ящик № 8.
Гость достал маленький ключик и положил его на кухонный стол.
— Наведываться будешь туда два раза в день: утром и вечером.
— Когда начнем?
— Не торопись. Все в свое время.
— Вы можете дать аванс за первое дело?
Темный силуэт шевельнулся, и из черного плаща показался конверт. Гость положил его рядом с ключом.
— Десять штук. Плачу вперед за первую фишку. Это прибавит тебе духу. Учти: никакой самодеятельности. За тебя думают головы с хорошими мозгами. Ты только выполняешь приказы. Деньги будешь получать на следующий день после выполнения задания. Первый гонорар — исключение, а не правило. А теперь сиди на месте и не трепыхайся. Больше ты меня не увидишь.
Мрачная фигура развернулась и направилась к выходу. У двери голос гостя произнес:
— Вверни на место пробки — они лежат в кармане твоей куртки.
Он вышел из подъезда и сел в ожидавший его «мерседес». Машина тут же сорвалась с места и выехала со двора.
Шофер оглянулся и спросил хозяина:
— Куда едем, Павел Матвеевич?
— Гостиница «Космос».
Номер 1469 в гостинице «Космос» был арендован на постоянной основе фирмой «Олимп». Существовала такая фирма или нет, мало кого интересовало. Адвокат появился здесь заранее и к приходу Павла Матвеевича Сарафанова уепел накрыть стол. Коньяк, шампанское, деликатесы и фрукты. Так обычно встречают дорогих любовниц, но Тихомирова женщины не интересовали, он предпочитал юношей до двадцати лет. В пятьдесят два года его пыл заметно угас, и теперь он больше уделял времени делам, чем утехам.
В дверь постучали, и в апартаменты вошел высокий мужчина в длинном черном плаще и старомодной шляпе с широкими полями. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Приятной наружности, подвижный, с глубоко посаженными серыми глазами и уверенным взглядом.
— Я смотрю, Михаил Абрамович, ты уже подготовился к встрече гостей? — спросил Сарафанов, скидывая плащ.
— Приходится, Паша, заботиться о тебе. Ты ведь даже не догадаешься цветы даме купить.
— Своим дамам я дарю бриллианты. Они дольше сохраняются. Чужие женщины меня не интересуют.
— Это не женщина, это ассистент доктора Зарецкого, его секретарша, управделами и любовница. Она имеет очень большое влияние на своего босса. Цветы в соседней комнате, и будь любезен, не забудь их ей подарить.
Сарафанов улыбнулся и сел в глубокое кресло. Несколько секунд он внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел. Невысокий, лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не примечательный тип, но авторитет, которым он пользовался, был безграничен. Как несправедлива природа!
— Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.
Как-никак, а я иду к нему в качестве подопытного кролика. Жаль отдавать свою жизнь кому попало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Ладно, Трошин. Будем подключать к работе смежников. Но для доклада наверху мне нужны факты, иначе мы это дело не раскрутим на должном уровне.
— Факты будут.
Майор встал.
Возвращаясь из управления домой на своей новенькой «девятке», Трошин пытался понять вот что: если Медведев решил подбросить ему «помощь», то такой шаг можно рассматривать двояко. Либо над ним хотят устоновить надзор, либо…
Тут хватало вариантов.
***
Его прижали к холодной кирпичной стене дома в подворотне. Он здесь всегда проходил, когда возвращался из пивного бара домой. Сопротивляться не имело смысла: четверо быков с мордами бульдогов и приставленный к горлу нож.
— Привет тебе от Кадилы, Марфута. Жалуется козырной наш, что будто бы ты его забыл. Кинуть дядю решил?.
— Не забыл я его, — сдавленно прохрипел Марфута. — Поиздержался малость.
— Слушай меня, фраер гнусный: если через неделю десять кусков зелени не выложишь, живьем закопаем. Ты Кадилу знаешь: он туфту не гонит. Сказал — сделает.
— Понял, отпусти.
— Неделя. Либо насест, либо крест.
Они растворились в темноте столь же быстро, как выпрыгнули из нее. Марфута снял кепку и вытер пот рукавом куртки. У него пересохло во рту, а к горлу подступила тошнота. Он оттолкнулся от стены и устало побрел дальше.
Никуда от Кадилы не денешься. Везде достанет. Рано он устроил себе передышку.
Бег на длинные дистанции еще не закончился.
Марфута зашел в подъезд своего дома и поднялся на третий этаж. Открыв дверь, он перешагнул порог и нажал кнопку выключателя. Свет не зажегся, В конце коридрра, шагах в пяти, вспыхнул луч фонаря и ослепил его.
— Не дергайся, парень, у меня в руках десятизарядный ствол. Курок взведен.
Закрой дверь левой рукой, а правую убери за голову.
Он не стал спорить и выполнил приказ. Еще не оправившись от одного сюрприза, он наткнулся на следующий.
Левую руку за голову и вперед! Посреди кухни стоял табурет, куда ему и было приказано сесть. Он сел. Голос человека, отдававшего приказы, звучал глухо, будто тот разговаривал через шарф. Фонарь он держал на уровне живота, и косой свет задевал сверкавший никель пистолета зарубежного образца.
— Что вам от меня надо? Точно могу сказать, что я вас не знаю. Родственник обиженного?
— Зато я тебя знаю. Мочкин Евгений Романович. Двадцать восемь лет. Кличка Марфута. Служил в первую чеченскую кампанию под командованием майора Сомова.
Был снайпером, подрывником, списан по ранению. Год назад проходил по делу банды Сапожникова в Саратове. Отделался легким испугом, получил условный срок.
Говорят, что неспроста тебя оградили от решетки. В Москве попал под крыло Кадилы, а теперь и он тебя ищет. Должок за тобой.
— Вам-то что до всего этого?
На секунду Марфута подумал, что его гость не так страшен, как хочет показаться. Стоит отклониться в сторону, выхватить из-под себя табурет — и не составит особого труда размозжить ему башку. Вряд ли тот откроет стрельбу. С бедра трудно попасть из крупного калибра, и шуму без глушителя не оберешься. А пушку он не бросит. Даже перчатки не надел, козел! Но Марфута решил не спешить.
Вывернуться он всегда успеет. Он хотел знать, какие на этот раз ему выдвинут требования.
— Так вот, Евгений, есть у меня для тебя работа на долгосрочной основе.
Будешь людишек на тот свет отправлять. Тех, на кого укажу.
Марфута усмехнулся:
— Я не профессионал. Засыплюсь. Убить нетрудно, дело привычное, но тут еще и мозги нужны, а не только зоркий глаз, твердая рука и решительность.
— Знаю. План действий будешь разрабатывать не ты. Твое дело в точности выполнять инструкции. Секундная готовность, миллиметровая притирка — и осечек не будет. За первую голову получишь десять тысяч баксов. За вторую двенадцать, потом пятнадцать, двадцать — и по возрастающей.
— Не хило!
— Но и работа не подъездная. Инструкции будешь получать на почте. За тобой абонентный ящик № 8.
Гость достал маленький ключик и положил его на кухонный стол.
— Наведываться будешь туда два раза в день: утром и вечером.
— Когда начнем?
— Не торопись. Все в свое время.
— Вы можете дать аванс за первое дело?
Темный силуэт шевельнулся, и из черного плаща показался конверт. Гость положил его рядом с ключом.
— Десять штук. Плачу вперед за первую фишку. Это прибавит тебе духу. Учти: никакой самодеятельности. За тебя думают головы с хорошими мозгами. Ты только выполняешь приказы. Деньги будешь получать на следующий день после выполнения задания. Первый гонорар — исключение, а не правило. А теперь сиди на месте и не трепыхайся. Больше ты меня не увидишь.
Мрачная фигура развернулась и направилась к выходу. У двери голос гостя произнес:
— Вверни на место пробки — они лежат в кармане твоей куртки.
Он вышел из подъезда и сел в ожидавший его «мерседес». Машина тут же сорвалась с места и выехала со двора.
Шофер оглянулся и спросил хозяина:
— Куда едем, Павел Матвеевич?
— Гостиница «Космос».
Номер 1469 в гостинице «Космос» был арендован на постоянной основе фирмой «Олимп». Существовала такая фирма или нет, мало кого интересовало. Адвокат появился здесь заранее и к приходу Павла Матвеевича Сарафанова уепел накрыть стол. Коньяк, шампанское, деликатесы и фрукты. Так обычно встречают дорогих любовниц, но Тихомирова женщины не интересовали, он предпочитал юношей до двадцати лет. В пятьдесят два года его пыл заметно угас, и теперь он больше уделял времени делам, чем утехам.
В дверь постучали, и в апартаменты вошел высокий мужчина в длинном черном плаще и старомодной шляпе с широкими полями. На вид ему было не более тридцати пяти лет. Приятной наружности, подвижный, с глубоко посаженными серыми глазами и уверенным взглядом.
— Я смотрю, Михаил Абрамович, ты уже подготовился к встрече гостей? — спросил Сарафанов, скидывая плащ.
— Приходится, Паша, заботиться о тебе. Ты ведь даже не догадаешься цветы даме купить.
— Своим дамам я дарю бриллианты. Они дольше сохраняются. Чужие женщины меня не интересуют.
— Это не женщина, это ассистент доктора Зарецкого, его секретарша, управделами и любовница. Она имеет очень большое влияние на своего босса. Цветы в соседней комнате, и будь любезен, не забудь их ей подарить.
Сарафанов улыбнулся и сел в глубокое кресло. Несколько секунд он внимательно разглядывал Тихомирова, будто впервые его видел. Невысокий, лысый, с угреватой физиономией и вечно влажными тонкими губами. Ничем не примечательный тип, но авторитет, которым он пользовался, был безграничен. Как несправедлива природа!
— Расскажи-ка, Михал Абрамыч, мне поподробнее о докторе Зарецком.
Как-никак, а я иду к нему в качестве подопытного кролика. Жаль отдавать свою жизнь кому попало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94