Желтоватая кожа говорила о том, что молодой человек мало проводит времени на свежем воздухе и не очень следит за своей внешностью. Трехдневная небритость, взлохмаченные волосы, грязный воротничок рубашки. После нескольких фраз Сарафанов догадался, что и зубы он чистит не каждый день.
Молодого человека представили Андреем, и вскоре банкир догадался, что перед ним сидит сын профессора. Они были чем-то похожи, но сходство казалось неуловимым, — слишком разными они представлялись человеку со стороны.
Стол ломился от деликатесов. Прислуживал за обедом странный тип, азиат, — то ли китаец, то ли казах. Сарафанов не разбирался в тонкостях желтой расы, но вспомнил, что этот парень открывал ворота, когда они приехали в усадьбу. Он же водил банкира на анализы и был в белом халате.
Теперь азиат надел черный фрак и менял блюда на столе. Слуга-универсал, умеющий оставаться незамеченным.
Разговор проходил вяло, общей темы не находилось. Банкир ничего не смыслил в медицине, а хозяева не хотели говорить на темы, непонятные гостю. Андрей показался Сарафанову самым общительным. Он много говорил о компьютерных технологиях, современных хакерах, которые выкрадывают секретную информацию из чужих сетей, о кражах банковских счетов и о программах, способных перевернуть мир.
Сарафанов слушал и думал: этот парень моложе его всего на несколько лет, но, по сути, совсем еще ребенок. Наивный, простодушный, доверчивый, открытый.
Ему жизнь в диковинку. Мечтательный романтик. А он, Сарафанов, уже умудренный опытом старик. Расчетливый прагматик, циник, привыкший собственными клыками вырывать куски счастья и проталкиваться локтями к месту под солнцем. У Сарафанова никогда не было богатого, знаменитого папочки. Он его даже не помнил, а мать доживала свой век в дерев! е под Тулой. Он уже не помнил ее лица и забыл тс времена, как в пору студенчества ездил в деревню на каникулы.
Ночью Сарафанов долго не спал. Он думал о своих проблемах и курил одну сигарету за другой. Смяв пустую пачку «Честерфидд», Павел Матвеевич вспомнил, что не подумал о табачных запасах.
Он встал с кровати, надел тренировочный костюм и решил поискать сигареты в доме. Коттедж погрузился в сон. В коридорах горел дежурный свет ночников.
Ступая по ковровой дорожке, банкир направился к лестнице. Он вспомнил, что видел шкатулку с сигаретами в столовой, но не был уверен в правильности взятого направления.
Дом имел огромное количество помещений и напоминал старинный замок, а Сарафанов не утруждал свою память. В его голове царил безукоризненный порядок.
Тысячи ячеек хранили только то, что необходимо. Ничего лишнего, никаких сентиментальностей, никакой мишуры. Он знал и запоминал только то, что нужно знать, — все остальное отметалось. Он не помнил дату собственной свадьбы, но отлично знал, какую сумму на какой счет перевел полгода назад. Он знал, сколько денег лежит в его бумажнике, но не помнил, по какой дороге его везли в этот дворец к странному и таинственному доктору Зарецкому.
Одна из дверей была приоткрыта, и в коридор просачивался голубоватый свет.
Сарафанов подошел ближе и заглянул в комнату. Молодой человек сидел к нему спиной за письменным столом и работал за компьютером. Его пальцы ловко стучали по клавишам, а все внимание было приковано к экрану.
Банкир вошел в кабинет и приблизился к столу. Молодой человек заметил его не сразу. Увидев гостя, он улыбнулся. Крепкие нервы, подумал Сарафанов.
Человеку нечего бояться. А он бы до потолка подпрыгнул, если бы услышал шорох за спиной. Счастливый человек. Но тут он вспомнил, как адвокат говорил ему о неизлечимой болезни сына профессора. Вряд ли сидевший перед ним счастливчик знал о своей скорой кончине.
— Я не помешал?
— Нет, конечно. Вам не спится? Не волнуйтесь. У моего отца золотые руки.
Он чинит людей, как часовщик знакомый ему будильник.
— Я не волнуюсь. У меня кончились сигареты, а я заядлый курильщик.
— К сожалению, я некурящий. Всю жизнь занимался спортом.
— А мне на спорт на хватало времени. В итоге я стал клиентом вашего отца, Андрей. Чем вы увлекались?
— Биатлоном, плаванием. Отец брал меня на охоту, когда я был еще ребенком.
Ружье за плечо — на лыжи и в лес. Нелепо я тогда выглядел. Честолюбие не давало мне покоя.
Пять лет занятий биатлоном — и мне удалось стать хорошим лыжником и стрелком.
Сарафанов осмотрелся. Все стены кабинета увешаны семейными фотографиями.
— Это ваша мать? — спросил банкир, указывая на портрет красивой женщины с белокурыми волосами.
— Да. Она погибла три года назад. Отец после катастрофы сильно сдал. Мне очень жаль его. Смертельно больной сын жалеет здорового отца. Странный парень, подумал Сарафанов.
— А это ваша подружка?
На снимках был изображен Андрей с миловидной девушкой, а чуть дальше стоял уже знакомый азиат.
— Моя жена. Она ушла — как только я заболел. В конце концов, это ее дело. А рядом стоит Ван Ли.
— Ваш слуга?
— Я бы его так не называл, но он по собственной инициативе следит за домом и семьей. Таких людей не переделаешь. Мой отец часто ездил в Тибет, изучал их методы лечения, травы, религию. Там он подружился с одним жрецом, очень влиятельным лекарем. Я не верю в чудо-сказки о тибетской медицине, но отец относится к этому серьезно. Однажды папа получил сообщение из Тибета: его друг тяжело болен. Он тут же выехал на место и сделал жрецу очень сложную операцию.
Тот выжил. Тогда-то монах и попросил отца взять в Россию своего младшего сына для практики. Ван Ли знает много секретов старого Тибета. Здесь он ассистировал отцу, но операций на дому не очень много делается, а Ван Ли человек энергичный.
Он учил меня боевым исскуствам, правда, безуспешно, а после смерти матери занялся хозяйством и сидел возле меня, как нянька. Я к нему тоже привязался.
— Он выучил русский язык?
— Нас он понимает, но парень немой с рождения. Правда, отец утверждает, будто Ван Ли дал обет молчания после выздоровления своего отца. Судить не берусь. Но по-русски он пишет. Удивительно другое: за несколько лет никто не слышал от него ни одной просьбы.
— Точнее будет сказать: «Не видел», если он общается при помощи карандаша и бумаги Андрей рассмеялся.
— Ну конечно, вы правы, Павел.
— Как я догадываюсь, компьютер — ваш главный конек? — меняя тему, спросил Сарафанов.
— Здесь есть, что открывать. Неограниченные возможности.
— Неограниченные? Вы говорите, будто хакеры перекидывают банковские счета с одного банка на другой. Здесь мне все понятно. А залезть в секретные материалы спецслужб тоже можно?
— Думаю, да. Можно произвести произвольный поиск, сломать код, залезть в их систему и через модем откачать нужную информацию. При большом желании все возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Молодого человека представили Андреем, и вскоре банкир догадался, что перед ним сидит сын профессора. Они были чем-то похожи, но сходство казалось неуловимым, — слишком разными они представлялись человеку со стороны.
Стол ломился от деликатесов. Прислуживал за обедом странный тип, азиат, — то ли китаец, то ли казах. Сарафанов не разбирался в тонкостях желтой расы, но вспомнил, что этот парень открывал ворота, когда они приехали в усадьбу. Он же водил банкира на анализы и был в белом халате.
Теперь азиат надел черный фрак и менял блюда на столе. Слуга-универсал, умеющий оставаться незамеченным.
Разговор проходил вяло, общей темы не находилось. Банкир ничего не смыслил в медицине, а хозяева не хотели говорить на темы, непонятные гостю. Андрей показался Сарафанову самым общительным. Он много говорил о компьютерных технологиях, современных хакерах, которые выкрадывают секретную информацию из чужих сетей, о кражах банковских счетов и о программах, способных перевернуть мир.
Сарафанов слушал и думал: этот парень моложе его всего на несколько лет, но, по сути, совсем еще ребенок. Наивный, простодушный, доверчивый, открытый.
Ему жизнь в диковинку. Мечтательный романтик. А он, Сарафанов, уже умудренный опытом старик. Расчетливый прагматик, циник, привыкший собственными клыками вырывать куски счастья и проталкиваться локтями к месту под солнцем. У Сарафанова никогда не было богатого, знаменитого папочки. Он его даже не помнил, а мать доживала свой век в дерев! е под Тулой. Он уже не помнил ее лица и забыл тс времена, как в пору студенчества ездил в деревню на каникулы.
Ночью Сарафанов долго не спал. Он думал о своих проблемах и курил одну сигарету за другой. Смяв пустую пачку «Честерфидд», Павел Матвеевич вспомнил, что не подумал о табачных запасах.
Он встал с кровати, надел тренировочный костюм и решил поискать сигареты в доме. Коттедж погрузился в сон. В коридорах горел дежурный свет ночников.
Ступая по ковровой дорожке, банкир направился к лестнице. Он вспомнил, что видел шкатулку с сигаретами в столовой, но не был уверен в правильности взятого направления.
Дом имел огромное количество помещений и напоминал старинный замок, а Сарафанов не утруждал свою память. В его голове царил безукоризненный порядок.
Тысячи ячеек хранили только то, что необходимо. Ничего лишнего, никаких сентиментальностей, никакой мишуры. Он знал и запоминал только то, что нужно знать, — все остальное отметалось. Он не помнил дату собственной свадьбы, но отлично знал, какую сумму на какой счет перевел полгода назад. Он знал, сколько денег лежит в его бумажнике, но не помнил, по какой дороге его везли в этот дворец к странному и таинственному доктору Зарецкому.
Одна из дверей была приоткрыта, и в коридор просачивался голубоватый свет.
Сарафанов подошел ближе и заглянул в комнату. Молодой человек сидел к нему спиной за письменным столом и работал за компьютером. Его пальцы ловко стучали по клавишам, а все внимание было приковано к экрану.
Банкир вошел в кабинет и приблизился к столу. Молодой человек заметил его не сразу. Увидев гостя, он улыбнулся. Крепкие нервы, подумал Сарафанов.
Человеку нечего бояться. А он бы до потолка подпрыгнул, если бы услышал шорох за спиной. Счастливый человек. Но тут он вспомнил, как адвокат говорил ему о неизлечимой болезни сына профессора. Вряд ли сидевший перед ним счастливчик знал о своей скорой кончине.
— Я не помешал?
— Нет, конечно. Вам не спится? Не волнуйтесь. У моего отца золотые руки.
Он чинит людей, как часовщик знакомый ему будильник.
— Я не волнуюсь. У меня кончились сигареты, а я заядлый курильщик.
— К сожалению, я некурящий. Всю жизнь занимался спортом.
— А мне на спорт на хватало времени. В итоге я стал клиентом вашего отца, Андрей. Чем вы увлекались?
— Биатлоном, плаванием. Отец брал меня на охоту, когда я был еще ребенком.
Ружье за плечо — на лыжи и в лес. Нелепо я тогда выглядел. Честолюбие не давало мне покоя.
Пять лет занятий биатлоном — и мне удалось стать хорошим лыжником и стрелком.
Сарафанов осмотрелся. Все стены кабинета увешаны семейными фотографиями.
— Это ваша мать? — спросил банкир, указывая на портрет красивой женщины с белокурыми волосами.
— Да. Она погибла три года назад. Отец после катастрофы сильно сдал. Мне очень жаль его. Смертельно больной сын жалеет здорового отца. Странный парень, подумал Сарафанов.
— А это ваша подружка?
На снимках был изображен Андрей с миловидной девушкой, а чуть дальше стоял уже знакомый азиат.
— Моя жена. Она ушла — как только я заболел. В конце концов, это ее дело. А рядом стоит Ван Ли.
— Ваш слуга?
— Я бы его так не называл, но он по собственной инициативе следит за домом и семьей. Таких людей не переделаешь. Мой отец часто ездил в Тибет, изучал их методы лечения, травы, религию. Там он подружился с одним жрецом, очень влиятельным лекарем. Я не верю в чудо-сказки о тибетской медицине, но отец относится к этому серьезно. Однажды папа получил сообщение из Тибета: его друг тяжело болен. Он тут же выехал на место и сделал жрецу очень сложную операцию.
Тот выжил. Тогда-то монах и попросил отца взять в Россию своего младшего сына для практики. Ван Ли знает много секретов старого Тибета. Здесь он ассистировал отцу, но операций на дому не очень много делается, а Ван Ли человек энергичный.
Он учил меня боевым исскуствам, правда, безуспешно, а после смерти матери занялся хозяйством и сидел возле меня, как нянька. Я к нему тоже привязался.
— Он выучил русский язык?
— Нас он понимает, но парень немой с рождения. Правда, отец утверждает, будто Ван Ли дал обет молчания после выздоровления своего отца. Судить не берусь. Но по-русски он пишет. Удивительно другое: за несколько лет никто не слышал от него ни одной просьбы.
— Точнее будет сказать: «Не видел», если он общается при помощи карандаша и бумаги Андрей рассмеялся.
— Ну конечно, вы правы, Павел.
— Как я догадываюсь, компьютер — ваш главный конек? — меняя тему, спросил Сарафанов.
— Здесь есть, что открывать. Неограниченные возможности.
— Неограниченные? Вы говорите, будто хакеры перекидывают банковские счета с одного банка на другой. Здесь мне все понятно. А залезть в секретные материалы спецслужб тоже можно?
— Думаю, да. Можно произвести произвольный поиск, сломать код, залезть в их систему и через модем откачать нужную информацию. При большом желании все возможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94