Как можно осторожнее я раздвинул тростник и листья, но все-таки их шелест заставил солдата обернуться. Я ударил ножом в единственно необходимое место — ямочку под горлом. Гортань надо резать, при колющем ударе нож может слегка отклониться и человек успеет вскрикнуть. Теперь же нож проткнул все дыхательные пути и перегородил их широким лезвием. Чтобы не заливать кровью дно джонки, я оставил нож, там, куда его и всадил и быстро втянул солдата под навес. Как ни молниеносно я старался провести эту акцию шум потревоженных листьев, куда я втаскивал патрульного, который еще был жив к стати (ненадолго, правда), потревожил и пулеметчика и второго патрульного. Пулеметчик едва успел схватиться за спуск, как выстрел «стечкина» оборвал его дальнейшие хлопоты. Хлопок глушителя послужил сигналом для Нго — он сунул руку под канат и в руках его оказался АК — 47. Короткая очередь отбросила патрульного к борту джонки. Все три пули попали в грудь, и на губах солдата показалась кровавая пена. Этот тоже был не жилец…
Я был прав в предположениях — еще один солдат прикрывал присутствие проверяющей группы, но это заметил и Нго. Патрульный лежал плашмя на палубе, укрывшись за рубкой, и успел сделать только два выстрела, как длинная, на весь магазин, очередь Нго навсегда оставила солдата у стены рубки.
Настала очередь лейтенанта, который оказался не храбрецом и с ужасом наблюдая, как за десять секунд от его группы остались одни воспоминания, медленно поднял руки и сложил их на затылке. Тханг сначала уложил упавшие пакеты с опиумом на место и только после этого достал кольт из кобуры офицера. Во всех его действиях чувствовалось глубокое презрение к людям, которые, как оказалось, не умеют воевать, хотя хвастают об этом на весь мир.
Нго и я перепрыгнули на борт катера — там могли быть еще люди, и один смелый человек за несколько секунд мог превратить нашу временную победу в сокрушительное поражение. С двух сторон мы осторожно обошли рубку — там стоял, предварительно подняв руки, и уложив свою М — 16 на палубу наводчик носового орудия, которому не довелось принять участие в абордаже. Нго нагнулся за винтовкой, как солдат, который прятал в сложенных на затылке руках нож, бросился на него. К счастью он чуть-чуть промахнулся, и нож вонзился вьетнамцу повыше лопатки, почти в плечо. Зато глубоко, силенки у этого парня было с избытком. Они катались по палубе, причем от удара Нго выронил автомат, и потому оба пытались схватить валявшееся оружие. Пистолет я употребил, как молот для быка — добротно сделанной рукояткой я от души врубил американцу по голове, когда она на насколько мгновений оказалась сверху. Нго не смог без моей помощи выбраться из-под туши американца, которого я, кажется, выключил навсегда («стечкин» пистолет тяжелый и очень прочный), и бегло осмотрел рану — пока они валялись по палубе, нож оставался в ране и теперь разворотил плечо Нго весьма неприятно. Я оставил нож в ране, чтобы избежать кровотечения, уложил тайца на живот и приступил к дальнейшей инспекции катера. Кто знает, что еще может произойти. Вход в моторный отсек был закрыт, но жалюзи для охлаждения и вентиляции были приоткрыты как раз настолько, чтобы туда пролезла рука с гранатой. Я подсунул М — 16 под решетку для упора и осторожно подполз к отверстию.
— Эй, парень, ты там один?
В ответ прозвучала короткая очередь. Я достал гранату Ф — 1, во всем мире известную, как «лимонка»и прокричал: «Сейчас я просуну руку вот в эту дырку с гранатой без чеки. Даже если вы мне отстрелите руку, граната все равно свалится к вам, как подарок от Санта Клауса. Выбора у вас нет — хотите помереть, как крысы на утопающем корыте — пожалуйста. Не хотите, открывайте люк и выбрасывайте все оружие, даже перочинные ножички. Даю десять секунд на размышление — у меня рука слабая, я эту гранату долго не удержу, так что со временем у вас туговато… Жизнь гарантирую.»
Чей-то голос глухо донесся из отсека: «Мы согласны, отойдите от люка на три метра. Зачем им три метра, я не понял — я и с трех метров могу попасть гранатой в лунку для гольфа, но послушно отошел. Из люка показалась на долю секунды, как и положено мотористу, измазанная физиономия и скрылась. Потом на палубу полетели М — 16, » калашников «, два кольта и один нож. Потом вылетел и складной туристский нож. Похоже все.
— Выходить спокойно — сначала руки, а потом все остальное. Без рук выходить из отсека было, видимо, трудно, потому механики (их все-таки было двое) вылезали медленно и неуклюже. Энди уже успел стать рядом с надежными кусками веревки и прочно укрепил руки мотористов за спиной. Вроде все были в сборе, и я поспешил к Нго, который находился на грани потери сознания. Я поднял его на руки и перетащил на джонку. Уложив на импровизированный операционный стол, я стал перебирать все медикаменты, что у нас имелось, потом вдруг вспомнил, что и у американцев что-то должно быть и побольше нашего. Энди оставил мирно сидящих мотористов на палубе, заглянул в рубку и вылетел оттуда с большой сумкой с красным крестом.
Да, американцы были оснащены получше: антибиотики, шприцы, обезболивающие, средства от шока и даже транквилизаторы. Я уж не говорю об всяких антисептиках и горах перевязочного материала. Теперь можно было начинать. Энди отошел в сторонку, а Тханг стал медбратом. Сначала вкатил Нго вокруг раны несколько уколов новокаина — достать нож из человеческого тела дело не простое и могло быть очень болезненным. На всякий случай я еще вкатил ему наш тюбик» антишока» из своей личной аптечки и обеими руками взялся за нож. Тханг придерживал тело. Разрезанные острым ножом мышцы и особенно кости, мертвой хваткой зажимают лезвие, и вытащил его я с большим усилием, стараясь еще больше не расширить рану.
Теперь кровь, ранее закупоренная ножом, хлынула ручьем. Я был в растерянности — как остановить эту реку крови, чтобы хоть увидеть серьезность повреждений тканей. Но Тханг опередил меня. Он схватил пару здоровых тампонов из американских запасов, окунул их в широкую банку с антисептиками (из тех же запасов) и просто заткнул ими рану. Свободной рукой он ткнул в моток лейкопластыря, мы приклеили многократно тампоны к телу и после этого плотно забинтовали. Я еще вкатил дозу антибиотиков, а Тханг достал один из пакетов с опиумом, отщипнул кусочек и всунул в рот Нго. Тот, было, попытался вытолкнуть кусочек изо рта, видимо ему трудно было глотать, но Тханг сжал ему челюсти и Нго вынужден был проглотить.
— Теперь он будет спать, и видеть красивых женщин во сне. Ему больше всего нужен покой. Все ваши лекарства хорошие штуки, но сейчас ему нужен только сон.
Какая-то вековая убежденность прозвучала в его словах, и я промолчал, только склонил голову в знак согласия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Я был прав в предположениях — еще один солдат прикрывал присутствие проверяющей группы, но это заметил и Нго. Патрульный лежал плашмя на палубе, укрывшись за рубкой, и успел сделать только два выстрела, как длинная, на весь магазин, очередь Нго навсегда оставила солдата у стены рубки.
Настала очередь лейтенанта, который оказался не храбрецом и с ужасом наблюдая, как за десять секунд от его группы остались одни воспоминания, медленно поднял руки и сложил их на затылке. Тханг сначала уложил упавшие пакеты с опиумом на место и только после этого достал кольт из кобуры офицера. Во всех его действиях чувствовалось глубокое презрение к людям, которые, как оказалось, не умеют воевать, хотя хвастают об этом на весь мир.
Нго и я перепрыгнули на борт катера — там могли быть еще люди, и один смелый человек за несколько секунд мог превратить нашу временную победу в сокрушительное поражение. С двух сторон мы осторожно обошли рубку — там стоял, предварительно подняв руки, и уложив свою М — 16 на палубу наводчик носового орудия, которому не довелось принять участие в абордаже. Нго нагнулся за винтовкой, как солдат, который прятал в сложенных на затылке руках нож, бросился на него. К счастью он чуть-чуть промахнулся, и нож вонзился вьетнамцу повыше лопатки, почти в плечо. Зато глубоко, силенки у этого парня было с избытком. Они катались по палубе, причем от удара Нго выронил автомат, и потому оба пытались схватить валявшееся оружие. Пистолет я употребил, как молот для быка — добротно сделанной рукояткой я от души врубил американцу по голове, когда она на насколько мгновений оказалась сверху. Нго не смог без моей помощи выбраться из-под туши американца, которого я, кажется, выключил навсегда («стечкин» пистолет тяжелый и очень прочный), и бегло осмотрел рану — пока они валялись по палубе, нож оставался в ране и теперь разворотил плечо Нго весьма неприятно. Я оставил нож в ране, чтобы избежать кровотечения, уложил тайца на живот и приступил к дальнейшей инспекции катера. Кто знает, что еще может произойти. Вход в моторный отсек был закрыт, но жалюзи для охлаждения и вентиляции были приоткрыты как раз настолько, чтобы туда пролезла рука с гранатой. Я подсунул М — 16 под решетку для упора и осторожно подполз к отверстию.
— Эй, парень, ты там один?
В ответ прозвучала короткая очередь. Я достал гранату Ф — 1, во всем мире известную, как «лимонка»и прокричал: «Сейчас я просуну руку вот в эту дырку с гранатой без чеки. Даже если вы мне отстрелите руку, граната все равно свалится к вам, как подарок от Санта Клауса. Выбора у вас нет — хотите помереть, как крысы на утопающем корыте — пожалуйста. Не хотите, открывайте люк и выбрасывайте все оружие, даже перочинные ножички. Даю десять секунд на размышление — у меня рука слабая, я эту гранату долго не удержу, так что со временем у вас туговато… Жизнь гарантирую.»
Чей-то голос глухо донесся из отсека: «Мы согласны, отойдите от люка на три метра. Зачем им три метра, я не понял — я и с трех метров могу попасть гранатой в лунку для гольфа, но послушно отошел. Из люка показалась на долю секунды, как и положено мотористу, измазанная физиономия и скрылась. Потом на палубу полетели М — 16, » калашников «, два кольта и один нож. Потом вылетел и складной туристский нож. Похоже все.
— Выходить спокойно — сначала руки, а потом все остальное. Без рук выходить из отсека было, видимо, трудно, потому механики (их все-таки было двое) вылезали медленно и неуклюже. Энди уже успел стать рядом с надежными кусками веревки и прочно укрепил руки мотористов за спиной. Вроде все были в сборе, и я поспешил к Нго, который находился на грани потери сознания. Я поднял его на руки и перетащил на джонку. Уложив на импровизированный операционный стол, я стал перебирать все медикаменты, что у нас имелось, потом вдруг вспомнил, что и у американцев что-то должно быть и побольше нашего. Энди оставил мирно сидящих мотористов на палубе, заглянул в рубку и вылетел оттуда с большой сумкой с красным крестом.
Да, американцы были оснащены получше: антибиотики, шприцы, обезболивающие, средства от шока и даже транквилизаторы. Я уж не говорю об всяких антисептиках и горах перевязочного материала. Теперь можно было начинать. Энди отошел в сторонку, а Тханг стал медбратом. Сначала вкатил Нго вокруг раны несколько уколов новокаина — достать нож из человеческого тела дело не простое и могло быть очень болезненным. На всякий случай я еще вкатил ему наш тюбик» антишока» из своей личной аптечки и обеими руками взялся за нож. Тханг придерживал тело. Разрезанные острым ножом мышцы и особенно кости, мертвой хваткой зажимают лезвие, и вытащил его я с большим усилием, стараясь еще больше не расширить рану.
Теперь кровь, ранее закупоренная ножом, хлынула ручьем. Я был в растерянности — как остановить эту реку крови, чтобы хоть увидеть серьезность повреждений тканей. Но Тханг опередил меня. Он схватил пару здоровых тампонов из американских запасов, окунул их в широкую банку с антисептиками (из тех же запасов) и просто заткнул ими рану. Свободной рукой он ткнул в моток лейкопластыря, мы приклеили многократно тампоны к телу и после этого плотно забинтовали. Я еще вкатил дозу антибиотиков, а Тханг достал один из пакетов с опиумом, отщипнул кусочек и всунул в рот Нго. Тот, было, попытался вытолкнуть кусочек изо рта, видимо ему трудно было глотать, но Тханг сжал ему челюсти и Нго вынужден был проглотить.
— Теперь он будет спать, и видеть красивых женщин во сне. Ему больше всего нужен покой. Все ваши лекарства хорошие штуки, но сейчас ему нужен только сон.
Какая-то вековая убежденность прозвучала в его словах, и я промолчал, только склонил голову в знак согласия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37