— Ивана… Ивана Колесника, — произнесла она тихо, почти шепотом.
— Алла Юрьевна, — вмешался майор Климов, — мы ищем пропавшего человека.
Он сказал правду. Не всю правду. Но они действительно искали пропавшего человека. Если к Ваньке применимо слово человек.
Несколько секунд Алла Лангинен сидела совершенно неподвижно. Потом Реутов решительно распахнул дверь «волги». Она вышла. Капитан крепко взял любовницу убийцы под локоть и помог забраться на обломок скалы. Шестеро мужчин смотрели на них сзади. Больше всего эта пара на камне напоминала кадр из боевика: стройная дама в туфлях на высоком каблуке и рослый, крепкий мужик с АКМ под правой рукой. Сверху над ними нависала толстая лапа сосны, впереди синело озеро.
— Там, — сказала она, — на мысу. Справа растет раздвоенная сосенка.
— Спасибо, — отозвался Реутов. Он слегка сжал Алкин локоть, потом легко спрыгнул со скалы. Протянул ей руки, помог спуститься.
Через несколько секунд шестеро мужчин цепочкой ушли в лес. Шум ветра заглушал их шаги, камуфляж делал невидимыми в голом осеннем пейзаже. Скоро маленький отряд исчез, растворился среди камней и деревьев. Они уходили на боевую операцию.
Притихшая, испуганная парикмахерша осталась в салоне оперативной «волги» в обществе следователя ФСБ Павла Крылова. Старший лейтенант посмотрел на часы и настроился на ожидание. Он не исключал, что через двадцать-тридцать минут услышит звук выстрелов.
* * *
Генка Финт тихонько матерился сквозь зубы. Он и отморозок (Василий Лавров, 1970 года рождения, водка, анаша, грабежи, первая судимость в 90-м году по 206, часть II, химия… досрочно, водка, анаша, грабежи. В 94-м — вторая по 144, первой, зона, УДО, водка, анаша, грабежи. К Дуче прибился около года назад) возвращались в Питер. Генка матерился, а Васька Ливер помалкивал. Он еще не знал всего того, что знал Финт. А даже если бы и знал… Ему, в принципе, было все равно. Его отец был алкоголиком, мать — алкоголичкой. В детстве его били головой об стену. В шесть лет ему иногда подносили стопку красненького, в десять — стопку водки. Ему еще не было одиннадцати, когда отец по пьянке зарезал мамашу. Ваську взяла к себе тетка, отцова сестра. Людмила Борисовна тоже выпивала, но по сравнению с родителями была почти трезвенницей. Васька стал спать на чистых простынях, есть фрукты и заниматься боксом в секции. Такая жизнь ему нравилась. Все ништяк: и простыни, и фрукты, и бокс. Лет в тринадцать у него начались головные боли. Людмила Борисовна водила его ко всяким врачам. Те выписывали таблетки и настоятельно рекомендовали кончать с боксом. Он бы хрен когда от этого отказался, понравилось Ваське Ливеру бить морды на улице, да тетка сама сходила в секцию к тренеру. Тренер ему сказал: гуляй, Вася. Через неделю Ливер проколол колеса на машине тренера. Сам наблюдал из-за угла, как тот в ярости пинал осевшие скаты.
С боксом Васька расстался, но с мордобоем — нет. Рингом для него стала улица, двор, подъезд. И голова, кстати, стала болеть реже. А среди таких же, как он, подонков, Ливер был в авторитете за умение одним ударом вырубить мужика, который выше его на голову. Иногда Вася надевал кастет. Часы, бумажники, отобранные у избитых людей… Хруст сломанной челюсти. Три раза его чуть не посадили, но… тяжелое детство, сирота, единственная тетка-инвалид.
Анаша, водка, колеса. Первая ходка. Анаша, водка. Вторая. Еще на нем было изнасилование и два убийства. Но за это сидели другие. С годами Вася Ливер стал хитер, изворотлив и очень жесток. А главное — ему было все равно. Он не был жаден — на траву хватает и ладно. А что делать — все равно.
Вот с такими кадрами и приходилось работать Дуче. В принципе, операция, задуманная Терминатором, была обречена на провал именно по кадровому вопросу. Это и имел в виду Очкарик, когда сказал Семену: «Авантюра». Но Дуче, ослепленный жаждой мстить всему миру, уже не мог отказаться от задуманного. Его одолевали видения горящего города, истерзанных взрывами тел. Оторванных ног. Да, ОТОРВАННЫХ НОГ.
Ливер, которого Наталья совершенно верно окрестила отморозком, помалкивал, а Генка Финт матерился сквозь зубы.
…После завтрака Дуче позвал Генку подышать воздухом и поставил перед ним задачу. Бывший боксер-КМС давно уже растерял все моральные устои, но разум-то он не потерял. Испугался по-настоящему.
— Семен, ты что — серьезно? — ошеломленно спросил Финт.
Дуче почувствовал, как в нем поднимается волна глухого раздражения. Вопрос Генки сильно напоминал борзую реплику Очкарика. Очкарик теперь болтается на рее Черной Галеры. Поступить так же с Финтом? Обязательно… но не сейчас. Опять проклятый кадровый вопрос. В резерве у Терминатора оставалось всего два толковых человека. Их он приберегал для последнего, самого важного этапа операции — получения выкупа. Хотел туда же вписать и Птицу… да Прапор поспешил. Поэтому теперь приходится считаться с каждым… Ладно, недолго осталось.
— Серьезней некуда, Гена. Но ты, конечно, можешь отказаться… Ты же свободный человек. Имеешь право.
Семен Ефимович посмотрел на Генку темным, глубоким взглядом, и Генка отвел глаза.
— Когда? — спросил он.
— Сегодня, Гена. Сейчас. Я тебя проинструктирую подробно. Места выбраны хорошие. А всей работы на пять минут, не ссы.
— Работы, может, и на пять минут, а вот болтаться со взрывчаткой придется не один час.
— Херня. Все самое страшное уже произошло. Впереди — победа, свобода, бабки. Выбор у тебя есть — или ты со мной, или — со своим корешком лагерным. Птицей.
— Как это?
Семен выплюнул окурок и тщательно затоптал его. Потом подмигнул Генке и весело сказал:
— Не хотелось ему заряды ставить. Не по душе ему это. А теперь он уже с ангелами беседует. Я его там и оставил… возле тротиловой штуки. Думаю, что душу его взрывом к ангелам подбросило. Как считаешь, Гена?
Финт все понял. Спустя час он вместе с Васькой выехал в Питер. В багажнике «жигулей» лежали двадцать килограммов тротила и уже подготовленные к работе инициирующие устройства. Осталось только завести часы с одноногой цаплей.
Всю дорогу Генка матерился. Ливер помалкивал.
* * *
Павел взглянул на часы. Ребята ушли к землянке минут пятнадцать назад. Если никаких особенных препятствий им не встретилось, то, видимо, они уже у цели. Старший лейтенант вытащил из бардачка «волги» коричневый кожаный футляр и извлек из него бинокль.
— Покину вас, Алла, на несколько минут, — сказал он и вышел из машины.
Павел забрался на скальный обломок и навел шестикратный полевой бинокль на тот мысок, который указала Алла. Расстояние было приличным, но оптика все же приблизила низкий берег над синим урезом воды, камыши, камни. Нашел раздвоенную сосенку, перевел бинокль левее, увидел черное пятно на земле… кострище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107