— Тебе только бы похабщину слушать… Выключи!
— Виноват, товарищ генерал-майор, — осекся водитель.
Заместитель командующего военным округом испытывал облегчение. Хищение взрывчатки, конечно, не фунт изюму… будет еще разбор полетов. Особисты уже наверняка доложили наверх. Ихний Путин обязательно найдет возможность уколоть министра. Министр, по нисходящей, вставит командующему округом. Тот, как водится… а, хер с вами! Как там Фома сказал про Монику? Хе-хе-хе…
Старший сержант с готовностью подхватил. Отставить!
Будет, конечно, еще клизма вставлена. Центнер взрывчатки… Херня, черножопым вагонами продавали. Ну и что? Бориска, говорят, Пашку-Мерседеса только слегка пожурил… а ему по барабану. Все — божья роса!
— Включи, Дима, радио.
Машины с ментами и чекистами остались сзади. «Волга» заместителя командующего округа прощально мигнула и свернула на Литейный. Водитель включил мигалку. Скромность, она только девушек украшает…
В густых октябрьских сумерках бились синие сполохи. Петербургские мужчины не боятся простатита, неслось из магнитолы. Генерал-майор Российских ВС ехал в штаб округа с докладом. Не его это, в конце концов, головные боли. Подумаешь, центнер толу…
А как там про Монику? Хе-хе-хе…
Отставить!
* * *
— Ну, и где может быть эта землянка? Реутов вопросительно посмотрел на приозерских оперов.
На столе перед ними были разложены десять цветных фотографий 10х15. В разных сочетаниях там были запечатлены Прапор и Козуля. Да еще любовница Прапора — Алла Лангинен. Обычный походный антураж: костер, берег озера, сосны, шашлык. И вход в землянку, занавешенный куском желто-зеленого брезента.
— А черт его знает, — сказал один из оперов, задумчиво потирая небритое лицо. — Озер тут знаешь сколько…
— Может быть, это и вообще не озеро, — отозвался другой.
— А что же это? — сказал Реутов. — Уж точно не река.
— Это, Саша, могут быть ладожские шхеры. Там к северу берега очень изрезанные… заливы, проливы… островов до черта.
— Нет, это не Ладога, — возразил первый оперативник.
— Почему так думаешь? — спросил Реутов.
— Лодка, — щелкнул ногтем по фотографии опер. На глянцевой бумаге улыбающийся Витька Козлов демонстрировал приличных размеров щуку. Он сидел на баллоне надувнушки.
— Лодка, — повторил опер. — Если бы они на Ладоге рыбачили, то пользовались бы Витькиным «Прогрессом». Это — дредноут!
— Верно, — сообразил Реутов. — Значит, все-таки озеро… Но где оно?
— Вот она знает, — сказал небритый. Алла Лангинен в ярком двухцветном купальнике выходила из воды на песчаный берег. Крепкое загорелое тело, высокая грудь.
— Ничего телка, — сказал опер. — Я бы ей отдался.
— Да, телка что надо, — ответил второй. — Но у нее не спросишь, она сейчас в Греции загорает… Когда еще вернется.
— Греция — это, по-моему, на планете Земля? — задумчиво произнес капитан ФСБ. Опера переглянулись.
— Да брось ты, Саша, — сказал один. — Неужели ты думаешь, что Колесник будет в этой яме отсиживаться?
— Нет, мужики, не брошу… Придется проверять. Греция, говоришь?
Реутов сложил фотографии и убрал их в карман. То, что Прапор прячется в землянке на берегу неизвестного карельского озера, было, конечно, маловероятно… Но проверять придется. Слишком высока ставка. В отличие от оперативников Приозерского РУВД, капитан Реутов знал про Ультиматум. Знал про сто двадцать килограммов тротила. Настораживало еще и то обстоятельство, что никто — ни вдова Козлова, ни сослуживцы Прапора, ни коллеги Лангинен по работе — не мог указать местонахождения этой чертовой землянки. Есть где-то в погранзоне, вроде бы, у Ваньки точка… А где? А вот не знаю… А ведь в этой точке вполне мог оказаться тайничок. А может, и сам Ванька… Хотя погранцы уверяют, что в погранзону Колесник не въезжал.
— Хорошая страна Греция, — сказал капитан службы БТ. Подмигнул операм и вышел из тесного кабинета уголовного розыска.
* * *
После совещания у губернатора к оперативно-розыскным мероприятиям подключили группу сотрудников РУБОП. Вопрос был щекотливый. Требовалось задействовать людей, не раскрывая существа операции. Майор Рощин лично провел инструктаж соседей с Чайковского, где расположился питерский РУБОП. Сорок два опытных оперативника внимательно слушали комитетского майора. Всем им было ясно, что сосед темнит, недоговаривает… Было ясно, что происходит вообще нечто экстраординарное, раз чекистам потребовалась помощь. Офицеры РУБОП были все мужики тертые, стреляные. Многие из них связали появление Рощина со вчерашним агалатовским взрывом раньше, чем замначальника следственной службы упомянул о нем. Связали, кстати, и с розыском армейского дезертира… Все профессионально оценили усталый, нездоровый вид Рощина. Неслабый, видно, у соседей шухер идет.
— Таким образом, — завершил Рощин, — мы можем предполагать наличие сообщников у погибшего Козлова. Проверка требует высокого такта. Ну, не мне вас учить. Я просто напоминаю, что неловкие действия могут привести к непоправимым последствиям. Напоминаю, что предполагаемый сообщник может быть вооружен, напуган, насторожен. Вопросы ко мне?
Сергей Владимирович обвел взглядом офицеров. Вопросы у них разумеется, были. Но никто ничего не спросил. «Молодцы», — подумал Рощин…
— Ну, тогда с Богом! Сейчас каждый из вас получит фотографии, сделанные в Агалатово, и установочные данные. Связь со мной в любое время по этим телефонам… они помечены на фото. А для координации действий с вашей стороны назначен Александр Андреевич Тоболов. Мы с ним давно знакомы…
Рощин нашел глазами Сашку Тоболова. Он был единственный из офицеров РУБОП, введенный в курс дела полностью. Почти полностью. С капитаном майор Рощин познакомился чуть больше года назад. Они вместе работали по одному громкому делу. Тогда тоже все началось со взрыва.
Тоболова для координации действий Рощин выбрал сам. Рубоповское начальство удивилось, но возражений не последовало. Хотя были люди и посолидней… А что Тоболов? Всего лишь капитан. Сыскарь, конечно, толковый. Но — азартен и независим уж больно. Ладно, раз Комитет просит…
Тоболов и Рощин улыбнулись друг другу. Нельзя сказать, что улыбка была очень веселой.
* * *
В 19:26 в аэропорту Пулково приземлился вне расписания ТУ-154. Из салона спустились двадцать четыре человека и три собаки. Прямо к трапу самолета мгновенно подъехали три микроавтобуса «тойота». Вещей у пассажиров было немного: дорожные сумки или дипломаты. Люди и собаки быстро разместились в автобусах, и машины понеслись по бетону летного поля. На передней включили мигалку.
До взрыва осталось четыре с половиной часа.
* * *
— Зачем ты это сделал? — спросил Птица сквозь зубы.
— А на хуя нам свидетелей оставлять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Виноват, товарищ генерал-майор, — осекся водитель.
Заместитель командующего военным округом испытывал облегчение. Хищение взрывчатки, конечно, не фунт изюму… будет еще разбор полетов. Особисты уже наверняка доложили наверх. Ихний Путин обязательно найдет возможность уколоть министра. Министр, по нисходящей, вставит командующему округом. Тот, как водится… а, хер с вами! Как там Фома сказал про Монику? Хе-хе-хе…
Старший сержант с готовностью подхватил. Отставить!
Будет, конечно, еще клизма вставлена. Центнер взрывчатки… Херня, черножопым вагонами продавали. Ну и что? Бориска, говорят, Пашку-Мерседеса только слегка пожурил… а ему по барабану. Все — божья роса!
— Включи, Дима, радио.
Машины с ментами и чекистами остались сзади. «Волга» заместителя командующего округа прощально мигнула и свернула на Литейный. Водитель включил мигалку. Скромность, она только девушек украшает…
В густых октябрьских сумерках бились синие сполохи. Петербургские мужчины не боятся простатита, неслось из магнитолы. Генерал-майор Российских ВС ехал в штаб округа с докладом. Не его это, в конце концов, головные боли. Подумаешь, центнер толу…
А как там про Монику? Хе-хе-хе…
Отставить!
* * *
— Ну, и где может быть эта землянка? Реутов вопросительно посмотрел на приозерских оперов.
На столе перед ними были разложены десять цветных фотографий 10х15. В разных сочетаниях там были запечатлены Прапор и Козуля. Да еще любовница Прапора — Алла Лангинен. Обычный походный антураж: костер, берег озера, сосны, шашлык. И вход в землянку, занавешенный куском желто-зеленого брезента.
— А черт его знает, — сказал один из оперов, задумчиво потирая небритое лицо. — Озер тут знаешь сколько…
— Может быть, это и вообще не озеро, — отозвался другой.
— А что же это? — сказал Реутов. — Уж точно не река.
— Это, Саша, могут быть ладожские шхеры. Там к северу берега очень изрезанные… заливы, проливы… островов до черта.
— Нет, это не Ладога, — возразил первый оперативник.
— Почему так думаешь? — спросил Реутов.
— Лодка, — щелкнул ногтем по фотографии опер. На глянцевой бумаге улыбающийся Витька Козлов демонстрировал приличных размеров щуку. Он сидел на баллоне надувнушки.
— Лодка, — повторил опер. — Если бы они на Ладоге рыбачили, то пользовались бы Витькиным «Прогрессом». Это — дредноут!
— Верно, — сообразил Реутов. — Значит, все-таки озеро… Но где оно?
— Вот она знает, — сказал небритый. Алла Лангинен в ярком двухцветном купальнике выходила из воды на песчаный берег. Крепкое загорелое тело, высокая грудь.
— Ничего телка, — сказал опер. — Я бы ей отдался.
— Да, телка что надо, — ответил второй. — Но у нее не спросишь, она сейчас в Греции загорает… Когда еще вернется.
— Греция — это, по-моему, на планете Земля? — задумчиво произнес капитан ФСБ. Опера переглянулись.
— Да брось ты, Саша, — сказал один. — Неужели ты думаешь, что Колесник будет в этой яме отсиживаться?
— Нет, мужики, не брошу… Придется проверять. Греция, говоришь?
Реутов сложил фотографии и убрал их в карман. То, что Прапор прячется в землянке на берегу неизвестного карельского озера, было, конечно, маловероятно… Но проверять придется. Слишком высока ставка. В отличие от оперативников Приозерского РУВД, капитан Реутов знал про Ультиматум. Знал про сто двадцать килограммов тротила. Настораживало еще и то обстоятельство, что никто — ни вдова Козлова, ни сослуживцы Прапора, ни коллеги Лангинен по работе — не мог указать местонахождения этой чертовой землянки. Есть где-то в погранзоне, вроде бы, у Ваньки точка… А где? А вот не знаю… А ведь в этой точке вполне мог оказаться тайничок. А может, и сам Ванька… Хотя погранцы уверяют, что в погранзону Колесник не въезжал.
— Хорошая страна Греция, — сказал капитан службы БТ. Подмигнул операм и вышел из тесного кабинета уголовного розыска.
* * *
После совещания у губернатора к оперативно-розыскным мероприятиям подключили группу сотрудников РУБОП. Вопрос был щекотливый. Требовалось задействовать людей, не раскрывая существа операции. Майор Рощин лично провел инструктаж соседей с Чайковского, где расположился питерский РУБОП. Сорок два опытных оперативника внимательно слушали комитетского майора. Всем им было ясно, что сосед темнит, недоговаривает… Было ясно, что происходит вообще нечто экстраординарное, раз чекистам потребовалась помощь. Офицеры РУБОП были все мужики тертые, стреляные. Многие из них связали появление Рощина со вчерашним агалатовским взрывом раньше, чем замначальника следственной службы упомянул о нем. Связали, кстати, и с розыском армейского дезертира… Все профессионально оценили усталый, нездоровый вид Рощина. Неслабый, видно, у соседей шухер идет.
— Таким образом, — завершил Рощин, — мы можем предполагать наличие сообщников у погибшего Козлова. Проверка требует высокого такта. Ну, не мне вас учить. Я просто напоминаю, что неловкие действия могут привести к непоправимым последствиям. Напоминаю, что предполагаемый сообщник может быть вооружен, напуган, насторожен. Вопросы ко мне?
Сергей Владимирович обвел взглядом офицеров. Вопросы у них разумеется, были. Но никто ничего не спросил. «Молодцы», — подумал Рощин…
— Ну, тогда с Богом! Сейчас каждый из вас получит фотографии, сделанные в Агалатово, и установочные данные. Связь со мной в любое время по этим телефонам… они помечены на фото. А для координации действий с вашей стороны назначен Александр Андреевич Тоболов. Мы с ним давно знакомы…
Рощин нашел глазами Сашку Тоболова. Он был единственный из офицеров РУБОП, введенный в курс дела полностью. Почти полностью. С капитаном майор Рощин познакомился чуть больше года назад. Они вместе работали по одному громкому делу. Тогда тоже все началось со взрыва.
Тоболова для координации действий Рощин выбрал сам. Рубоповское начальство удивилось, но возражений не последовало. Хотя были люди и посолидней… А что Тоболов? Всего лишь капитан. Сыскарь, конечно, толковый. Но — азартен и независим уж больно. Ладно, раз Комитет просит…
Тоболов и Рощин улыбнулись друг другу. Нельзя сказать, что улыбка была очень веселой.
* * *
В 19:26 в аэропорту Пулково приземлился вне расписания ТУ-154. Из салона спустились двадцать четыре человека и три собаки. Прямо к трапу самолета мгновенно подъехали три микроавтобуса «тойота». Вещей у пассажиров было немного: дорожные сумки или дипломаты. Люди и собаки быстро разместились в автобусах, и машины понеслись по бетону летного поля. На передней включили мигалку.
До взрыва осталось четыре с половиной часа.
* * *
— Зачем ты это сделал? — спросил Птица сквозь зубы.
— А на хуя нам свидетелей оставлять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107