Там мужик хотел заполучить в виде трофея оленьи рога, а саму зверюгу убивать не хотелось, вот он и сделал такие пули. Они только оглушают. Кажется, фамилия писателя Хантер, а книжка называется «Снайпер». Мне мужики сделали в одной мастерской по спецзаказу.
— Теперь понятно, — Елкин вернул патрон хозяину.
Тот убрал его в карман и обратился к сидящей на снегу Сандре, внимательно следящей за его объяснениями:
— Ты у нас вроде бы по-русски говоришь, так вот скажи своим приятелям, что остальные патроны боевые.
Сандра отвернулась. Макс взял ее за подбородок и повернул лицо девушки к своему:
— Переводи-ка, подруга, быстренько, что велено, или, может, тебе прикладом?
— This Russian tells, that remaining cartridges are battle (Этот русский говорит, что остальные патроны боевые), — неохотно перевела девушка.
— Верно излагаешь, — кивнул Макс и спросил у арестантов:
— All have understood? (Все поняли?)
Летчики послушно закивали головами. Максим поднял все еще не пришедшего в себя Эриксона за шиворот и подтолкнул к остальным.
— Саня, свяжи этого красавчика, — приказал он Кошкину и подошел к Стасу:
— Ну, так какие будут предложения? Мы здесь по вашей инициативе.
— Тогда можно валить отсюда, к ночи уйдем километров на пятнадцать, — предложил поляк.
— Заводите технику, — распорядился Максим, — уходим. Игорь, Роман и Санька принялись заводить снегоходы, два «включились» сразу, а движок третьего принялся чихать и кашлять.
— Подвиньтесь, мужики, пустите меня, — склонился над ним Елкин, — это дело наше, шоферское. Пока он возился с закапризничавшим движком, Максим взял Стаса под локоть и отвел в сторону, подальше от остальных, так чтобы никто не мог слышать их беседу.
— Как будем решать с нашим делом?
— С каким?
— Ну как же? Ведь это вы вынудили господина Альперовича снарядить нашу экспедицию?
— Будем считать, что возник форс-мажор.
— А издержки?
— Господин Альперович уже получил аванс, получит и остальное. А как он будет рассчитываться с вами…
— Это вас никоим образом не касается, — успокоил собеседника Олейник, — это наши с ним дела.
— Послушайте, а где я вас мог видеть? — насторожился вдруг поляк, — это не вы попались мне возле автобусной остановки, той, что у дома пана Альперовича?
— Вы тогда очень ловко оставили меня с носом, — подтвердил Максим.
— То так, — улыбнулся Стас, — рад, что все хорошо закончилось.
— Я тоже, — подтвердил Макс. Но радость их оказалась преждевременной. Лежащий у поляка в кармане телефон принялся наигрывать веселую мелодию.
— Прошу прощения, — Стас достал трубку и поднес ее к уху. Его шефа было слышно так же прекрасно, как и во время первого разговора.
— Стас, вы уже далеко уехали? — спросил у него полковник.
— А что такое?
— Немедленно возвращайтесь, — категорично прозвучало из трубки.
— Мы пока еще здесь, никуда не уехали.
— Среди экипажа есть девушка?
— Точно так, очень вредная особа.
— С ней все в порядке? — в голосе начальства послышались нотки обеспокоенности.
— Жива, здорова, как и все остальные, — поспешил обрадовать начальника молодой разведчик.
— Она и еще один член экипажа — американцы, их и находящиеся у нее материалы нужно переправить через финскую границу.
— Не понял вас?
— Это приказ, дело большой политики! Что вам непонятно? Их нужно доставить в Финляндию и сдать американскому консулу!
— А что у нее за материалы?
— Это компьютерная информация.
— Может быть, передать их при помощи моего оборудования?
— И людей, и материалы нужно переправить через границу, — отрезал шеф.
— Дело в том, пан полковник, что у нас тут случился маленький инцидент.
— Что еще такое там у вас приключилось? — голос начальника стал резким и недовольным. Стас рассказал о попытке захвата летчиками снегоходов.
— Это ничего не меняет, — отрезал полковник.
— В экипаже самолета еще пятеро. Переправить через границу такое количество людей будет не просто.
— Насчет остальных у меня нет никаких указаний. Только двое американцев и материалы, это все, — шеф отключился. Озадаченный Стас засунул телефон в карман.
— Все меняется, — сообщил он Максиму.
— И что, пан шпион, сказал тебе твой полковник?
— Шпион? Полковник?
— Ты от волнения один раз назвал его чин. Раз у тебя начальник военный, — ты работаешь на разведку или какую-нибудь «контору». Итак, в чем дело?
— Двое из этих летчиков американцы, их нужно переправить через границу.
— Э-э, нет! Так не пойдет, — покачал головой Максим, — Об этом и разговора быть не может.
— Тебя смущает, что я работаю на польскую разведку?
— Меня смущает то, что это мероприятие пахнет серьезными последствиями. Даже в наше гуманное время за пособничество экипажу вражеского самолета-разведчика, а другой здесь просто не мог оказаться, всех нас упрячут далеко и надолго. И тебя, несмотря на то, что ты иностранный гражданин.
— То, чем мы должны были заниматься по прежнему плану, если бы не свалился этот самолет, пся крев, тоже не очень стыковалось с вашим законодательством! — возразил ему Стас.
— Одно дело — попасться с ржавыми винтовками, может, мы их нашли и везем сдавать в милицию, как положено честным гражданам, совсем другое — воевать с пограничным нарядом. А граница после падения этого чертового самолета теперь наверняка усиленно охраняется.
— В таком случае вы с господином Альперовичем будете неприятно удивлены.
— Чтобы нас удивить, тебе нужно самому отсюда выбраться, а места здесь глухие, сам понимаешь, — многозначительно нахмурился Максим.
— Ладно, валяйте! Ваши условия?
— Мне нужно связаться с Витольдом Самойловичем.
— Дать тебе трубку?
— Своя имеется! — усмехнулся бывший контрразведчик. Он отошел и принялся звонить в Питер. Несколько минут он объяснял шефу суть сложившейся ситуации. Потом принялся что-то записывать в блокнот. Сверил запись с абонентом, убрал трубку и подошел к поляку.
— Условия такие: если в течение часа на этот счет, — он вырвал лист и протянул его Стасу, — не будет переведено «пол-лимона» американских долларов, мы бросаем все как есть и убираемся отсюда. Хочешь — можешь ехать с нами, не хочешь — можешь оставаться тут. Кроме того, если деньги будут переведены в течение двух часов с того момента, как мы начнем движение, моему шефу должны быть переданы оригиналы тех документов, которыми вы его стращали, и подтверждение подлинности Наполеоновской побрякушки.
— Так это форменный шантаж! — вскипел поляк.
— А то, чем вы занимаетесь, как называется? — возразил Максим, доставая пачку и выщелкивая из нее сигарету. — Это, по-вашему, не шантаж? Короче — вот такие условия, можешь своему полковнику так и передать.
Не прекращая ругаться, разведчик отошел в сторонку и принялся докладывать начальству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Теперь понятно, — Елкин вернул патрон хозяину.
Тот убрал его в карман и обратился к сидящей на снегу Сандре, внимательно следящей за его объяснениями:
— Ты у нас вроде бы по-русски говоришь, так вот скажи своим приятелям, что остальные патроны боевые.
Сандра отвернулась. Макс взял ее за подбородок и повернул лицо девушки к своему:
— Переводи-ка, подруга, быстренько, что велено, или, может, тебе прикладом?
— This Russian tells, that remaining cartridges are battle (Этот русский говорит, что остальные патроны боевые), — неохотно перевела девушка.
— Верно излагаешь, — кивнул Макс и спросил у арестантов:
— All have understood? (Все поняли?)
Летчики послушно закивали головами. Максим поднял все еще не пришедшего в себя Эриксона за шиворот и подтолкнул к остальным.
— Саня, свяжи этого красавчика, — приказал он Кошкину и подошел к Стасу:
— Ну, так какие будут предложения? Мы здесь по вашей инициативе.
— Тогда можно валить отсюда, к ночи уйдем километров на пятнадцать, — предложил поляк.
— Заводите технику, — распорядился Максим, — уходим. Игорь, Роман и Санька принялись заводить снегоходы, два «включились» сразу, а движок третьего принялся чихать и кашлять.
— Подвиньтесь, мужики, пустите меня, — склонился над ним Елкин, — это дело наше, шоферское. Пока он возился с закапризничавшим движком, Максим взял Стаса под локоть и отвел в сторону, подальше от остальных, так чтобы никто не мог слышать их беседу.
— Как будем решать с нашим делом?
— С каким?
— Ну как же? Ведь это вы вынудили господина Альперовича снарядить нашу экспедицию?
— Будем считать, что возник форс-мажор.
— А издержки?
— Господин Альперович уже получил аванс, получит и остальное. А как он будет рассчитываться с вами…
— Это вас никоим образом не касается, — успокоил собеседника Олейник, — это наши с ним дела.
— Послушайте, а где я вас мог видеть? — насторожился вдруг поляк, — это не вы попались мне возле автобусной остановки, той, что у дома пана Альперовича?
— Вы тогда очень ловко оставили меня с носом, — подтвердил Максим.
— То так, — улыбнулся Стас, — рад, что все хорошо закончилось.
— Я тоже, — подтвердил Макс. Но радость их оказалась преждевременной. Лежащий у поляка в кармане телефон принялся наигрывать веселую мелодию.
— Прошу прощения, — Стас достал трубку и поднес ее к уху. Его шефа было слышно так же прекрасно, как и во время первого разговора.
— Стас, вы уже далеко уехали? — спросил у него полковник.
— А что такое?
— Немедленно возвращайтесь, — категорично прозвучало из трубки.
— Мы пока еще здесь, никуда не уехали.
— Среди экипажа есть девушка?
— Точно так, очень вредная особа.
— С ней все в порядке? — в голосе начальства послышались нотки обеспокоенности.
— Жива, здорова, как и все остальные, — поспешил обрадовать начальника молодой разведчик.
— Она и еще один член экипажа — американцы, их и находящиеся у нее материалы нужно переправить через финскую границу.
— Не понял вас?
— Это приказ, дело большой политики! Что вам непонятно? Их нужно доставить в Финляндию и сдать американскому консулу!
— А что у нее за материалы?
— Это компьютерная информация.
— Может быть, передать их при помощи моего оборудования?
— И людей, и материалы нужно переправить через границу, — отрезал шеф.
— Дело в том, пан полковник, что у нас тут случился маленький инцидент.
— Что еще такое там у вас приключилось? — голос начальника стал резким и недовольным. Стас рассказал о попытке захвата летчиками снегоходов.
— Это ничего не меняет, — отрезал полковник.
— В экипаже самолета еще пятеро. Переправить через границу такое количество людей будет не просто.
— Насчет остальных у меня нет никаких указаний. Только двое американцев и материалы, это все, — шеф отключился. Озадаченный Стас засунул телефон в карман.
— Все меняется, — сообщил он Максиму.
— И что, пан шпион, сказал тебе твой полковник?
— Шпион? Полковник?
— Ты от волнения один раз назвал его чин. Раз у тебя начальник военный, — ты работаешь на разведку или какую-нибудь «контору». Итак, в чем дело?
— Двое из этих летчиков американцы, их нужно переправить через границу.
— Э-э, нет! Так не пойдет, — покачал головой Максим, — Об этом и разговора быть не может.
— Тебя смущает, что я работаю на польскую разведку?
— Меня смущает то, что это мероприятие пахнет серьезными последствиями. Даже в наше гуманное время за пособничество экипажу вражеского самолета-разведчика, а другой здесь просто не мог оказаться, всех нас упрячут далеко и надолго. И тебя, несмотря на то, что ты иностранный гражданин.
— То, чем мы должны были заниматься по прежнему плану, если бы не свалился этот самолет, пся крев, тоже не очень стыковалось с вашим законодательством! — возразил ему Стас.
— Одно дело — попасться с ржавыми винтовками, может, мы их нашли и везем сдавать в милицию, как положено честным гражданам, совсем другое — воевать с пограничным нарядом. А граница после падения этого чертового самолета теперь наверняка усиленно охраняется.
— В таком случае вы с господином Альперовичем будете неприятно удивлены.
— Чтобы нас удивить, тебе нужно самому отсюда выбраться, а места здесь глухие, сам понимаешь, — многозначительно нахмурился Максим.
— Ладно, валяйте! Ваши условия?
— Мне нужно связаться с Витольдом Самойловичем.
— Дать тебе трубку?
— Своя имеется! — усмехнулся бывший контрразведчик. Он отошел и принялся звонить в Питер. Несколько минут он объяснял шефу суть сложившейся ситуации. Потом принялся что-то записывать в блокнот. Сверил запись с абонентом, убрал трубку и подошел к поляку.
— Условия такие: если в течение часа на этот счет, — он вырвал лист и протянул его Стасу, — не будет переведено «пол-лимона» американских долларов, мы бросаем все как есть и убираемся отсюда. Хочешь — можешь ехать с нами, не хочешь — можешь оставаться тут. Кроме того, если деньги будут переведены в течение двух часов с того момента, как мы начнем движение, моему шефу должны быть переданы оригиналы тех документов, которыми вы его стращали, и подтверждение подлинности Наполеоновской побрякушки.
— Так это форменный шантаж! — вскипел поляк.
— А то, чем вы занимаетесь, как называется? — возразил Максим, доставая пачку и выщелкивая из нее сигарету. — Это, по-вашему, не шантаж? Короче — вот такие условия, можешь своему полковнику так и передать.
Не прекращая ругаться, разведчик отошел в сторонку и принялся докладывать начальству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69