Мне не хотелось бы вступать в слишком близкие отношения с подозрительым блондином. А они неизбежно возникнут, как только Степан Степанович узнает о моей любовной интрижке, ощутит свою необходимость.
Избавиться от Людмилы — легче легкого. Но и тут имеются свои подводные рифы. Где гарантия, что простушка не появится в самый ответственный момент? Или — случайно, или — специально, чтобы досадить более счастливой «подружке».
Выбираться на поверхность, едва погрузившись в блаженное забытье — хуже не придумаешь. А простушка вполне может осуществить подобное пытошное мероприятие. Тем более, что она проводила очередную свою любовь — мужика в шортах и теперь смотрит на мужчин через некий оптический прицел, мечется в поисках достойной замены.
А не познакомить ли простушку с Лариным?
Это была бы самая настоящая удача! Никаких сложностей — мы просто поменемся местами: я переселюсь к Ленке, Ларин поселит на мое место Людмилу. Или — наоборот. Все довольны, наступит период полного благоденствия. До окончания действия санаторных путевок.
Правда, при этом я в ночное время теряю контроль над блондином, но это меня не смущает — обычно ночью люди спят.
Я разрывался между любовными желаниями и стремлением найти и покарать убийцу Крымова. Соответственно, росла самая настоящая ненависть к простушке.
Кажется, Людмила испытывала ко мне и к Ленке аналогичные чувства. Густо замешанные на зависти. По её твердому убеждению, женское одиночество в санатории — верх безнравственности, подрыв здоровья, вред, наносимый дорогостоящему лечению.
Появлялась она в теремке всегда неожиданно. Стучала в дверь кулачками. А когда, наспех одевшись, мы ей открывали — ехидно щурилась, хватала со своей тумбочки какую-нибудь безделушку и — исчезала. С тем, чтобы, едва мы разденемся и ляжем в постель, появиться снова.
Самое радикальное средство избавиться от наглой телки, если не считать знакомства её с Лариным, — сплавить хотя бы на время в экскурсионную поездку.
— Людмила, сегодня продавали путевки на интереснейшую экскурсию, — кляня про себя настырную бабенку, принялся я интриговать её. — Говорят, там имеется дикий рынок, на котором продают по баснословно низким ценам свитера и кофточки.
— Я тоже слышала, — подхватила Ленка, умоляюще глядя на соседку по комнате. — Одна дама купила и ужасно довольна. Удивительная дешевизна! В Москве — не менее полутора тысяч, там — двести-триста рублей.
Простушка щурила накрашенные глазки, складывала нарисованные губки в недоверчивую гримасу.
— А почему сама не едешь?
— Уже купила! — радостно почти кричала Крымова. — Две кофточки и свитер!
Из чемодана выпархивают вещи, купленные, насколько меня посвятили, в Москве.
— Я бы, конечно, поехала, — заколебалась простушка, — но, признаюсь, поистратилась. А экскурсионные путевки дороги — боюсь не осилить… Плюс — кофточки… Дала телеграмму мужу — вот-вот получу…
— Какие проблемы? — мигом позабыл я про свой оттощавший карман. — Куплю вам путевочку, ссужу деньги на обновы. Получите от мужа — возвратите.
Отлично понимал — никакого возврата долга не будет. Обычная плата за освобождение комнаты…
Людмила уезжала на дармовую экскурсию, а мы с Ленкой до её возвращения наслаждались любовью. Даже на процедуры не ходили, столовую не навещали, ограничивались бутербродами и сухим вином.
Но нельзя же ежедневно избавляться таким образом от наглой вымогательницы! Никаких средств не хватит. А мы так изголодались джруг по другу, что даже нескольких суток не хватит для утоления любовного голода.
Остается единственный выход — Ларин.
Я начал продумывать намеченную «операцию». Учитывая сложный характер блондина, нужно подготовить и отрепетировать ненавязчивые фразы. Такие, чтобы Степан Степанович не заподозрил моей заинтересованности.
Случайная беседа несколько нарушила планы.
— Вы не узнавали, как чувствует себя наша проводница? — предельно равнодушно спросил однажды Ларин, не отрываясь от газеты. — Оклемалась или — без улучшения?
Я насторожился.
— А почему бы вам самому не позвонить? Вдруг Надежда Семеновна пришла в себя и вспомнила, куда дела вашу бритву.
Отталкивающий жест ребром ладони — от груди к собеседнику. Такой знакомый, что во мне ожил знакомый червячок. Думай, сыщик, вспоминай!
— Избавьте. Терпеть не могу назойливости, в том числе, и собственной!
Все правильно, не придерешься. Культурный человек, щепетильный до предела. И такие тоже бывают.
Признаться в том, что суровый доктор разрешил свидание с Тиберидзе через пять дней? Лучше не говорить об этом. Версия с Лариным далеко не исчерпана, малость потускнела, отодвинулась в сторону, но ещё дышит.
— А я вот по натуре — настырный нахал. Вчера позвонил. Сведения — малоутешительные. Боюсь, свидание с больной разрешат не раньше, чем через неделю.
Вот и весь разговор. Ничего определенного — легкий аромат подозрительного равнодушия. Ларин сочувствует человеку, попавшему в беду, но это кажущееся сочувствие до того припахвает примитиным притворством, что вызывает невольную настороженность.
Ларинское притворство можно было если не оправдать, то хотя бы смириться с ним, если бы Ваютин во время очередной встречи у тети Паши не сообщил интересную новость. В больницу позвонил какой-то мужчина и поинтересовался состоянием здоровья больной Тиберидзе. Отрекомендовался любящим племянником.
У меня ни малейшего сомнения: звонил Ларин. Витюня сомневается. Надежда Семеновна живет в Пятигорске уже лет десять, наверняка обрела за это время родственников, друзей и подруг.
— И что же ответил звонившему занудливый врач?
— К сожалению, такого поворота событий мы не предвидели. Врача не предупредили. Он ответил то же, что и нам: дней через пять разрешит свидание.
— Недоработочка…
— Да, допущена досадная оплошность, — согласился Ваютин. — Надеюсь, теперь ты понимаешь, что тебя постараются убрать до того времени, когда ты пойдешь к проводнице?
Соглашаться не хотелось — не позволяло идиотское самолюбие.
— А что может выболтать Надежда Семеновна? Какими-такими секретами она владеет?… Твои страхи явно преждевременны.
Витюня упрямо стоял на своем: осторожность и ещё раз осторожность. Как говорил оплеванный ныне Ильич: учиться, учиться и учиться… Вообще-то, если Ваютин прав, учиться мне не придется. Разве только на том свете.
В конце концов, твердо пообещал быть максимально осмотрительным и при необходимости немедленно проинформировать тетю Пашу.
На следующий день — ещё одна новость. Неожиданная и… полезная.
После обеда блондин исчез. Сидели мы с ним в разных концах огромного зала столовой — поэтому его исчезновение осталось для меня незамеченнным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48