Следующим за пигмеем и Стэцьком визитером был посыльной из деревни. Он принес свежие новости и корзинку с провизией – своего рода паек знахаря, ежедневно передаваемый сюда старостой. Провизию – жареных цыплят, лепешки, фрукты – Никита попробовал сразу, а новости узнал чуть попозже, когда посыльной ушел. Говорили они с Сан Санычем на местном наречии, которого, естественно, Никита не знал.
– Еще двоих из деревни госпитализировали, – вздохнул доктор, доставая из корзинки цыпленка. – Кстати, почтальон заболел, так что не ждите скоро писем. А по моему профилю вроде бы больных нет…
Либо и они к американцам подались.
Он положил цыпленка в глиняную миску, оторвал ножку, но есть не стал. Внимательно, чересчур внимательно посмотрел в глаза своему санитару и вдруг предложил:
– Никита, а как вы смотрите на то, чтобы мы еще по пять капель? Так сказать, для профилактики? Вам не повредит?
Вообще-то доктор пил мало – мензурку-другую в день, не больше. Но, видно, сильно зацепило его профессиональную гордость то, что, невзирая на его умение, знание и долголетнюю практику, местные жители предпочли обращаться к новоявленным докторам.
– Ну что вы, доктор! Нисколечко! Вы же сами знаете… Это технический спирт мой организм не переносит, а доброкачественный продукт принимает за милую душу!
Никита сходил в бунгало, принес оставшееся виски и мензурки, и они выпили.
– Подобный случай у меня в Нигерии был, году так в семидесятом… – начал одну из своих бесконечных историй Сан Саныч, с аппетитом закусывая. – Там тоже какая-то эпидемия была, уж и не помню точно. Да… Так вот, стояли наши госпитали рядом.
То есть наш, советский, и французский. Мы, естественно, с утра до ночи пациентов принимаем и с ночи до утра их обслуживаем. То есть, как и положено – круглые сутки. И, само собой, бесплатно. А французы – нет, французы не так работали. Только днем, с восьми до четырех, и исключительно за деньги. Да…
Так вот, самое поразительное и обидное для нас знаете что было? Отношение местных жителей. Нас, поскольку мы с пациентами как прислуга нянчились, они за людей не считали. Так, низший сорт. А к французам с уважением относились, при встрече кланялись, господами называли. А как же иначе? Люди себе цену знают – значит, настоящие доктора! Не то что эти, которые за всеми судна выносят… Да…
Сан Саныч задумался. И задумался настолько глубоко, что следующего визитера первым услышал – точнее, увидел Никита. Хотя и услышать его тоже было не мудрено – грузный мужчина в плащевой накидке с баулом в руках пробирался сквозь заросли со стороны американского госпиталя с неуклюжестью слона. Так по джунглям мог ходить только белый человек.
– Сан Саныч, к нам гости! – вывел доктора из состояния задумчивости Никита.
Сан Саныч оглянулся и несколько мгновений разглядывал незнакомца.
– Американец… – определил он. – Вынесите-ка, Никита, еще одно кресло. Да, и приберите, пожалуйста, на столе, а то насвинячили, неудобно как-то…
– Ну поня-ятно! – с сарказмом протянул Никита. – Кто мы, а кто они? Как это вы только что о Нигерии рассказывали – гос-по-да…
Однако просьбу доктора исполнил.
К тому времени человек уже выбрался из джунглей на полянку перед бунгало и стоял, тяжело переводя дух. Был он тучный, рыхлый – по всему видно, страдал явно выраженной одышкой и поход по джунглям дался ему с трудом.
– Ба! Доктор Киллигру! – приветствовал его Никита. – Добрый день. Какая судьба? Гулять?
Английский язык Никита знал хорошо, но специально коверкал его, низводя свою речь до инфинитива. Иначе что это за санитар такой, который владеет английским в совершенстве?
– Добрый день, доктор Сяна-Сяна! – задрал голову доктор Киллигру. – Добрый день, Никита!
– Здравствуйте, Джон! – ответил на приветствие Сан Саныч, вставая с кресла. – Поднимайтесь к нам.
– Вы знакомы? – с удивлением посмотрел на Малахова Никита. Насколько он помнил, Сан Саныч ни разу в американский госпиталь не ходил.
– Да. Когда они госпиталь разбивали, все со мной перезнакомились. Ну а потом… Сами понимаете…
Доктор Киллигру, волоча странный баул, похожий на сосуд Дюара, с трудом взобрался по лестнице на веранду, пожал хозяевам руки.
– Будьте гостем, Джон, – сказал Сан Саныч, – присаживайтесь.
– Спасибо.
Доктор Киллигру сбросил плащевую накидку на перила веранды, поставил у ног «дюар», тяжело плюхнулся в кресло и, отдуваясь, принялся вытирать лицо платком.
– Ну и дебри, – оправдывался он. – Лучше три мили по шоссе пройти, чем триста футов по джунглям!
– Какими судьбами к нам? – поинтересовался Сан Саныч, тоже присаживаясь и в точности повторяя вопросы Никиты, только на правильном английском. – По делу или просто гуляли?
– И то, и другое… – доктор Киллигру перевел дыхание и весело закончил:
– И третье!
Сан Саныч, деликатно заломив бровь, вежливо ждал продолжения. В общем, повел себя так, будто находился на каком-то светском приеме в высшем обществе. И будто вокруг не дикие джунгли, а по меньшей мере зал Вестминстерского дворца, а сам он не в застиранном камуфляжном комбинезоне явно с чужого плеча, а во фраке.
Никита сел. Похоже, разговор предстоял интересный.
– Так… – Доктор Киллигру довольно хлопнул себя ладонями по коленям. – Погулять я уже погулял.
Теперь второе. Как вы, наверное, знаете, почтальон в деревне заболел…
Никита с Малаховым дружно кивнули.
– Поэтому в получаемую нами корреспонденцию попало вот это письмо. – Доктор Киллигру вынул из нагрудного кармана рубашки конверт и протянул Малахову. – Адрес здесь ваш, доктор Сяна-Сяна, правда, имя получателя другое, но тоже японское. Думаю, это лично вам.
– Как? – безмерно удивился Сан Саныч, принимая конверт.
– Хукуте. Там так написано.
Сан Саныч посмотрел на адрес, прочитал и расхохотался. Куда только его «светскость» подевалась?
– Держите! – протянул он конверт Никите. – Это вы у нас японец. Пусть зазноба в следующий раз пишет ваше имя по-английски. А то придется мне вам хирургическую операцию век делать, чтобы на японца не только именем были похожи.
Сконфуженно улыбаясь, Никита взял конверт. Несуществующая «зазноба» специально писала адрес по-английски, а его имя и фамилию по-русски. Для большей достоверности. А какой еще уровень образованности может быть у любимой девушки российского санитара? Ясно, какой – вот такой!
В соответствии с этим уровнем поступил и Никита.
– Извините, – пробормотал он, тут же вскрыл конверт и принялся бегло читать. Опять в письме ничего не было. Сплошная пустота с охами-вздохами, признаниями, клятвами, девичьими (а какими же еще, если «зазнобу» Никита и в глаза не видел?) мечтами. И ни одной ключевой фразы. Собственно, другого письма он и не ожидал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94