Должно быть, решил я, вызовом кабины заведует этот симпатичный капитан.
Вероятно, кнопку-то он и охраняет здесь. Чтобы, значит, посторонние и не допущенные не смогли бы воспользоваться этим чудом техники. Но у меня-то пропуск, верно? Стало быть, я допущен.
— Лифт вызовите, пожалуйста, — попросил я у леопарда.
— Что-что? — сощурился капитан в леопардову крапинку. Левая щека у него неожиданно задергалась. Словно бы у этого охранника и майора Молчанова был один нервный тик на двоих.
— Лифт вызовите, — повторил я командирским голосом. Давая понять, что Якова Семеновича Штерна никаким нервным тиком не запугаешь. — Я спешу.
В ту же секунду капитан размахнулся и точным ударом послал меня в нокаут.
Его нападение было до того неожиданным и необъяснимым, что я не успел увернуться или поставить блок. Поэтому и получил все по полной программе: только что стоял и разговаривал — и вот уже валяюсь на полу, держась за скулу.
Больно было и обидно. Вот уж верно: найдешь оплеуху там, где не ждешь. Утром меня мог послать в нокаут шкаф-телохранитель графа Токарева, днем меня могли отлупить книжные «перехватчики» из «Икаруса», и вот ближе к вечеру я все-таки получаю по физиономии. Вдобавок от человека, которому не сделал ничего плохого.
Ну, лифт попросил вызвать. Так ведь лифт, а не на дуэль!
Я вскочил с пола, потер скулу и принял боевую стойку. Совершив эти приготовления, я заметил, что леопард-капитан, кажется, сам не рвется в бой.
Наоборот: он с удивлением рассматривает свой собственный кулак, словно бы тот влез в драку, капитана не спросясь. Проявил самостоятельность.
— Ты это чего? — сурово, но без нажима поинтересовался я у леопарда. В кобуре у того была определенно не куриная ножка, а потому я пока нрвдпочитал не грубить. Мое собственное оружие осталось в сумке сантехника, сумка — у амбалов, привезших меня сюда. А их — ищи-свищи!
— Чего это я? — растерянно переспросил леопард. — Черт его знает! Пропуск ведь в порядке… Извини, парень, что-то на меня нашло. Может, перетренировался, а? Такой график напряженный, а тут еще…
Капитанские извинения были прерваны приехавшим лифтом. Двери раздвинулись, и на этаж вступил парень в камуфляжной леопардовой форме и с подносом. Поднос был уставлен вкусно пахнущими тарелками. У охраны был обеденный перерыв. А я что — рыжий? Я не стал больше слушать капитана и, пока двери были открыты, поскорее устремился в кабину лифта. Внутри-то кнопки имелись, можно было смело нажимать на нижнюю. Что я и сделал. Обе половинки двери стали мягко сдвигаться, и я успел еще увидеть, как капитан-забияка, сразу забыв обо мне, тащит с подноса одну из тарелок. Вероятно, с целью особо углубленного досмотра.
На первом этаже уже знакомая парочка с «кедром» и «кипарисом» бдительно проверила у меня пропуск и только после этого милостиво выпустила из здания.
Лично мне обычай проверять пропуска еще и на выходе всегда казался в высшей степени кретинским: раз уж человек в здании, значит, имеет на это право.
По-моему, еще ни одной секретной службе в мире не удалось задержать ни одного диверсанта, который бы проник на объект через крышу или через канализацию, но вот обратно вздумал идти через обычную дверь, мимо охраны. Для разнообразия.
Я уже примирился с потерей своей сумки, но, кажется, напрасно. Машина, на которой меня сюда доставили, была по-прежнему припаркована у входа. Внутри сидел одинокий амбал, который, завидев меня, призывно поманил пальцем. Я приблизился.
— Вот твое имущество, — объявил мне амбал, подавая в открытое окно мою сумку. — Все в целости и сохранности. Мы бы тебя даже и домой подвезли. Но только шофер наш пошел пожрать и когда вернется неизвестно. Если хочешь, можешь его подождать.
— А долго он обычнообедает? — полюбопытствовал я.
— Когда как, — ответил амбал, зевая. — Все зависит от настроения. И от жратвы. Если сегодня пельмени — пиши пропало. Он, собака, их очень любит.
Нажирается, как чертова мать, зато потом не меньше часа в сортире кукует.
— Что, желудок у него слабый? — спросил я, озираясь по сторонам. Нет, шофера не видать.
Видно, придется-таки мне идти пешочком до «Рижской».
— Желудок нормальный, — не согласился зевающий амбал. — Это пельмени такие сильные. Им больше двух штук ни в каком желудке нельзя скапливаться. А в порции их — не меньше пяти. Не выбрасывать же?
Я понимающе кивнул. Разговоры о сильных пельменях окончательно разбудили мой дремавший аппетит. Из-за проклятого графа Токарева я не успел пообедать, а теперь голод гнал меня с места. Возле метро можно купить сосиску, а уж дома сварить габерсуп из пакета. По рецепту моей бабушки Рахили Наумовны: в кипящую воду высыпается содержимое пакета. И можно лопать. А еще можно приготовить китайскую лапшу. По тому же самому рецепту. Главное — кипяток, а он-то у меня дома есть.
— Так будешь со мной шофера ждать? — осведомился у меня амбал между зевками.
— Я, пожалуй, пойду. Дел еще много, — ответил я.
— Дел и у нас много, — важно произнес амбал. — Президентская безопасность — это тебе не фунт изюма. Это, брат, да…
Пользуясь хорошим, хоть и несколько сонным, настроением амбала, я решился напоследок задать ему тот вопрос, что позабыл задать генерал-полковнику:
— А не далековато ли отсюда до Кремля?
Амбал непонимающе уставился на меня, даже зевать на время перестал.
— Это я к тому, — поспешно продолжил я, — что вот вы здесь, а Президент — там. Ему ведь охрана в любой момент нужна…
Амбал ухмыльнулся:
— Не дрейфь! Здесь только филиал. Усек? А так мы везде. И в Кремле, и вокруг. Нас много на каждом километре. Вся Россия, браток, — наш сад.
Получив такое поэтичное разъяснение, я собрался отчалить. Тем более что у входа в филиал уже становилось тесновато. Пока мы беседовали с зевающим амбалом, подкатили две вишневые «девятки», а следом за ними — сверкающий «Ауди» цвета воронова крыла с затемненными стеклами. Из «девяток» высыпали амбалы, напоминающие моего собеседника, и гуськом скрылись за дверью «Ректопласта» и «Кузи».
— Шел бы ты от греха подальше, — внезапно посоветовал мне вполголоса мой амбал, поглядывая на «Ауди». Оттуда как раз неторопливо выбрался очень высокий, костлявый и абсолютно лысый человек в штатском. Он уже взялся за ручку входной двери, но неожиданно обернулся и посмотрел прямо на меня. В глаза.
Однажды, много лет назад, мне довелось допрашивать знаменитого душителя Кравцова. Того самого, чье «кольцо Кравцова» вошло потом во все учебники по судебной медицине. Говорили, будто этот убийца гипнотизировал жертв, и те сами покорно подставляли ему горло. Я, сопливый стажер МУРа, бабьим россказням, конечно же, не верил. Да и сам Кравцов отнюдь не производил впечатления какой-то гипнотической личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Вероятно, кнопку-то он и охраняет здесь. Чтобы, значит, посторонние и не допущенные не смогли бы воспользоваться этим чудом техники. Но у меня-то пропуск, верно? Стало быть, я допущен.
— Лифт вызовите, пожалуйста, — попросил я у леопарда.
— Что-что? — сощурился капитан в леопардову крапинку. Левая щека у него неожиданно задергалась. Словно бы у этого охранника и майора Молчанова был один нервный тик на двоих.
— Лифт вызовите, — повторил я командирским голосом. Давая понять, что Якова Семеновича Штерна никаким нервным тиком не запугаешь. — Я спешу.
В ту же секунду капитан размахнулся и точным ударом послал меня в нокаут.
Его нападение было до того неожиданным и необъяснимым, что я не успел увернуться или поставить блок. Поэтому и получил все по полной программе: только что стоял и разговаривал — и вот уже валяюсь на полу, держась за скулу.
Больно было и обидно. Вот уж верно: найдешь оплеуху там, где не ждешь. Утром меня мог послать в нокаут шкаф-телохранитель графа Токарева, днем меня могли отлупить книжные «перехватчики» из «Икаруса», и вот ближе к вечеру я все-таки получаю по физиономии. Вдобавок от человека, которому не сделал ничего плохого.
Ну, лифт попросил вызвать. Так ведь лифт, а не на дуэль!
Я вскочил с пола, потер скулу и принял боевую стойку. Совершив эти приготовления, я заметил, что леопард-капитан, кажется, сам не рвется в бой.
Наоборот: он с удивлением рассматривает свой собственный кулак, словно бы тот влез в драку, капитана не спросясь. Проявил самостоятельность.
— Ты это чего? — сурово, но без нажима поинтересовался я у леопарда. В кобуре у того была определенно не куриная ножка, а потому я пока нрвдпочитал не грубить. Мое собственное оружие осталось в сумке сантехника, сумка — у амбалов, привезших меня сюда. А их — ищи-свищи!
— Чего это я? — растерянно переспросил леопард. — Черт его знает! Пропуск ведь в порядке… Извини, парень, что-то на меня нашло. Может, перетренировался, а? Такой график напряженный, а тут еще…
Капитанские извинения были прерваны приехавшим лифтом. Двери раздвинулись, и на этаж вступил парень в камуфляжной леопардовой форме и с подносом. Поднос был уставлен вкусно пахнущими тарелками. У охраны был обеденный перерыв. А я что — рыжий? Я не стал больше слушать капитана и, пока двери были открыты, поскорее устремился в кабину лифта. Внутри-то кнопки имелись, можно было смело нажимать на нижнюю. Что я и сделал. Обе половинки двери стали мягко сдвигаться, и я успел еще увидеть, как капитан-забияка, сразу забыв обо мне, тащит с подноса одну из тарелок. Вероятно, с целью особо углубленного досмотра.
На первом этаже уже знакомая парочка с «кедром» и «кипарисом» бдительно проверила у меня пропуск и только после этого милостиво выпустила из здания.
Лично мне обычай проверять пропуска еще и на выходе всегда казался в высшей степени кретинским: раз уж человек в здании, значит, имеет на это право.
По-моему, еще ни одной секретной службе в мире не удалось задержать ни одного диверсанта, который бы проник на объект через крышу или через канализацию, но вот обратно вздумал идти через обычную дверь, мимо охраны. Для разнообразия.
Я уже примирился с потерей своей сумки, но, кажется, напрасно. Машина, на которой меня сюда доставили, была по-прежнему припаркована у входа. Внутри сидел одинокий амбал, который, завидев меня, призывно поманил пальцем. Я приблизился.
— Вот твое имущество, — объявил мне амбал, подавая в открытое окно мою сумку. — Все в целости и сохранности. Мы бы тебя даже и домой подвезли. Но только шофер наш пошел пожрать и когда вернется неизвестно. Если хочешь, можешь его подождать.
— А долго он обычнообедает? — полюбопытствовал я.
— Когда как, — ответил амбал, зевая. — Все зависит от настроения. И от жратвы. Если сегодня пельмени — пиши пропало. Он, собака, их очень любит.
Нажирается, как чертова мать, зато потом не меньше часа в сортире кукует.
— Что, желудок у него слабый? — спросил я, озираясь по сторонам. Нет, шофера не видать.
Видно, придется-таки мне идти пешочком до «Рижской».
— Желудок нормальный, — не согласился зевающий амбал. — Это пельмени такие сильные. Им больше двух штук ни в каком желудке нельзя скапливаться. А в порции их — не меньше пяти. Не выбрасывать же?
Я понимающе кивнул. Разговоры о сильных пельменях окончательно разбудили мой дремавший аппетит. Из-за проклятого графа Токарева я не успел пообедать, а теперь голод гнал меня с места. Возле метро можно купить сосиску, а уж дома сварить габерсуп из пакета. По рецепту моей бабушки Рахили Наумовны: в кипящую воду высыпается содержимое пакета. И можно лопать. А еще можно приготовить китайскую лапшу. По тому же самому рецепту. Главное — кипяток, а он-то у меня дома есть.
— Так будешь со мной шофера ждать? — осведомился у меня амбал между зевками.
— Я, пожалуй, пойду. Дел еще много, — ответил я.
— Дел и у нас много, — важно произнес амбал. — Президентская безопасность — это тебе не фунт изюма. Это, брат, да…
Пользуясь хорошим, хоть и несколько сонным, настроением амбала, я решился напоследок задать ему тот вопрос, что позабыл задать генерал-полковнику:
— А не далековато ли отсюда до Кремля?
Амбал непонимающе уставился на меня, даже зевать на время перестал.
— Это я к тому, — поспешно продолжил я, — что вот вы здесь, а Президент — там. Ему ведь охрана в любой момент нужна…
Амбал ухмыльнулся:
— Не дрейфь! Здесь только филиал. Усек? А так мы везде. И в Кремле, и вокруг. Нас много на каждом километре. Вся Россия, браток, — наш сад.
Получив такое поэтичное разъяснение, я собрался отчалить. Тем более что у входа в филиал уже становилось тесновато. Пока мы беседовали с зевающим амбалом, подкатили две вишневые «девятки», а следом за ними — сверкающий «Ауди» цвета воронова крыла с затемненными стеклами. Из «девяток» высыпали амбалы, напоминающие моего собеседника, и гуськом скрылись за дверью «Ректопласта» и «Кузи».
— Шел бы ты от греха подальше, — внезапно посоветовал мне вполголоса мой амбал, поглядывая на «Ауди». Оттуда как раз неторопливо выбрался очень высокий, костлявый и абсолютно лысый человек в штатском. Он уже взялся за ручку входной двери, но неожиданно обернулся и посмотрел прямо на меня. В глаза.
Однажды, много лет назад, мне довелось допрашивать знаменитого душителя Кравцова. Того самого, чье «кольцо Кравцова» вошло потом во все учебники по судебной медицине. Говорили, будто этот убийца гипнотизировал жертв, и те сами покорно подставляли ему горло. Я, сопливый стажер МУРа, бабьим россказням, конечно же, не верил. Да и сам Кравцов отнюдь не производил впечатления какой-то гипнотической личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116