А последний автобус в Лавровку в полдвенадцатого уходит, стало быть, ты так и так опоздаешь.
— Ну, уговорили вы меня, уговорили… — улыбнулась Лена и пошла ставить чайник.
Пока она там возилась, Петровна почувствовала себя намного хуже. Бедро уже не саднило, а прямо-таки жгло. И голова побаливала, иногда в глазах каруселить начинало. Похоже, температура поднималась. Нет, не отлежаться ей здесь, да и в больнице скорее всего с ней не отводятся. Смерть и правда не обманешь…
Очевидно, на какое-то время Анна Петровна впала в забытье, потому что не запомнила, как в комнате появилась Лена и принесла ей горячий чай. Руки у Петровны чашку держать не могли, пришлось Лене поить ее с ложечки. Времени это заняло довольно много, но от горячего стало чуть полегче.
Когда Лена унесла чашку на кухню, в дверь позвонили. Как ни странно, «Скорая» прибыла даже меньше чем через час. Немолодая врачиха в бушлате поверх халата осмотрела Анну Петровну и сказала:
— Похоже, придется госпитализировать. Без рентгена, конечно, трудно точно сказать, но сустав не в порядке, это точно. Грузите, мальчики.
Санитары помогли охающей Петровне улечься на носилки, а врачиха тем временем объясняла Лене, что бабушке надо взять с собой. Потом Петровна, уже с носилок, растолковала гостье, где у нее какое бельишко лежит, и Лена, собрав все, что требовалось, загрузила это в пластиковый пакет.
— Вы ее в какую больницу повезете? — спросила она.
— Во Вторую городскую, — отозвалась врачиха, и санитары, подхватив носилки, вынесли Петровну на лестницу.
— Стой! — неожиданно громко воскликнула старая. — Леночка, Рексика покормить не забудь! Там пакет с «Педигри» в нижнем ящике кухонного стола. И супчик в алюминиевой кастрюльке, она одна такая…
Рекс, чуя, что принес своей хозяйке беду, уныло заскулил, поджав хвост, и на лестницу не побежал. А Лена проводила Петровну до самой машины. У нее даже мелькнула мысль: а не попроситься ли сопровождать старушку до больницы? Однако помня, как беспокоилась Петровна и не хотела ее отпускать, решила, что не стоит лишний раз волновать больную.
Вернувшись в квартиру, Лена первым делом нашла тот самый «Педигри пал», о котором напоминала бабуля, и кастрюльку с собачьим супчиком. Рекс, конечно, протестовать не стал. Лена ему понравилась, и, получив свой вечерний паек, пес улегся на привычный коврик у батареи под кухонным окном и стал смотреть свои собачьи сны.
А вот Лена не торопилась укладываться. Вытащила из кармана куртки сигареты и зажигалку, зашла в совмещенный санузел, уселась на ободранной табуретке и закурила.
Да уж, хорошо, что собаки разговаривать не умеют. Правда, как-то раз, в детстве, Лена ходила в цирк и там показывали «говорящую» собаку. Сперва на сцену выбегала мохнатая собачонка — терьер какой-то — и запрыгивала на возвышение, типа кафедры или трибуны. Дядька-дрессировщик задавал ей вопросы хорошо поставленным баритоном, а собака отвечала каким-то смешным, явно нечеловеческим голоском. Потом, правда, выяснилось, что живую собаку, после того как она запрыгивала на «трибуну», ловко подменяли искусно сработанным чучелом, которое шевелило ушами, вертело головой, разевало пасть и моргало глазами. А говорил за нее сам «дрессировщик», который на самом деле был чревовещателем, то есть умел говорить не разжимая губ. Тогда, узнав о том, как публике дурили мозги, маленькая Лена (вообще-то, ее в те времена вовсе не Леной звали!) сильно разочаровалась и даже расстроилась оттого, что на самом деле говорящих собак не бывает.
Сейчас Лена очень радовалась этому обстоятельству. Если б Рекс умел говорить и рассказал хотя бы своей хозяйке то, чему был свидетелем! Вряд ли бабуля доверила бы ключики своей спасительнице. Но совсем плохо было бы, если б Рекс мог поведать о своих ночных похождениях другим людям. Это навлекло бы и на него, и на Петровну, и на Лену массу неприятностей и даже настоящих опасностей…
Докурив сигаретку, Лена сразу подпалила вторую. Нервы, которые она до самого отъезда «Скорой» держала в кулаке, заиграли. И успокоить их одной сигаретой было трудно. Слишком много событий для одного дня, даже точнее — одного вечера.
Время от времени Лене хотелось, выражаясь языком великого баснописца, «схватить в охапку кушак и шапку», после чего удрать отсюда подальше семимильными шагами. Правда, в отличие от несчастного Фоки, которого сосед Демьян перекормил своей фирменной ухой, «бежать без памяти домой» Лена не могла. По той простой причине, что дома как такового у нее не было вообще. Ни в этом областном центре, ни в Москве, ни в иных местах. И никаких родственников у нее в этом городе не было, ни на Федотовской, ни на Федоровской улицах. Правда, она действительно перепутала Федоровскую с Федотовской из-за того, что тот, кто писал ей адрес, написал «р» почти как «т», но приехала Лена в этот областной центр вовсе не из Москвы и вовсе не на каникулы, поскольку ни в каком институте отродясь не училась, да и законченного среднего образования не имела.
Впрочем, врала она бабке не из злого умысла. Не собиралась Лена грабить это убогое жилище, тем более что брать тут и впрямь было нечего. Конечно, могла где-то лежать тысчонка-другая, отложенная на похороны, но Лене эти рублишки были совершенно не нужны, да и западло, говорят, гробовые забирать.
Врала Лена по той простой причине, что не могла сказать правды. Добрая, милая, несчастная бабулька — зачем ей вообще что-то знать о том, кто такая, в натуре, ее спасительница? Тем более раз Петровна и сама не шибко любопытствовала, что вообще-то старухам ее возраста несвойственно.
Тем не менее, жадно затягиваясь сигаретой, Лена тщательно вспоминала, что она говорила Петровне и все ли в этом вранье связалось. Ведь бывают и такие хитрые бабульки, которые слушают, улыбаются, поддакивают и не перебивают, замечают какую-то маленькую неувязочку, а потом добегают до участкового и — стук-стук-стук!
Нет, не находила Лена в своих диалогах с бабкой особо скользких мест. О том, где Лена учится и какие предметы изучает — именно здесь легче всего можно было сесть в лужу! — разговора не было. О том, на каком поезде или самолете «московская» гостья прибыла в облцентр, — тоже. Насчет «родни» опять-таки без подробностей обошлись. Да и не похожа баба Нюша на стукачку. По крайней мере, такую, которая любого, даже совсем честного человека, может в криминале заподозрить.
И все-таки были причины, которые заставляли Лену подумать о том, что ей не худо бы поскорее покинуть эту квартирку. Во всяком случае, не дожидаясь утра. Ибо утром или даже еще ночью сюда могут пожаловать люди, встреча с которыми Лене совершенно противопоказана. Конечно, она им адрес не оставляла, но следочки от ботинок в ближайшие часы еще не заметет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
— Ну, уговорили вы меня, уговорили… — улыбнулась Лена и пошла ставить чайник.
Пока она там возилась, Петровна почувствовала себя намного хуже. Бедро уже не саднило, а прямо-таки жгло. И голова побаливала, иногда в глазах каруселить начинало. Похоже, температура поднималась. Нет, не отлежаться ей здесь, да и в больнице скорее всего с ней не отводятся. Смерть и правда не обманешь…
Очевидно, на какое-то время Анна Петровна впала в забытье, потому что не запомнила, как в комнате появилась Лена и принесла ей горячий чай. Руки у Петровны чашку держать не могли, пришлось Лене поить ее с ложечки. Времени это заняло довольно много, но от горячего стало чуть полегче.
Когда Лена унесла чашку на кухню, в дверь позвонили. Как ни странно, «Скорая» прибыла даже меньше чем через час. Немолодая врачиха в бушлате поверх халата осмотрела Анну Петровну и сказала:
— Похоже, придется госпитализировать. Без рентгена, конечно, трудно точно сказать, но сустав не в порядке, это точно. Грузите, мальчики.
Санитары помогли охающей Петровне улечься на носилки, а врачиха тем временем объясняла Лене, что бабушке надо взять с собой. Потом Петровна, уже с носилок, растолковала гостье, где у нее какое бельишко лежит, и Лена, собрав все, что требовалось, загрузила это в пластиковый пакет.
— Вы ее в какую больницу повезете? — спросила она.
— Во Вторую городскую, — отозвалась врачиха, и санитары, подхватив носилки, вынесли Петровну на лестницу.
— Стой! — неожиданно громко воскликнула старая. — Леночка, Рексика покормить не забудь! Там пакет с «Педигри» в нижнем ящике кухонного стола. И супчик в алюминиевой кастрюльке, она одна такая…
Рекс, чуя, что принес своей хозяйке беду, уныло заскулил, поджав хвост, и на лестницу не побежал. А Лена проводила Петровну до самой машины. У нее даже мелькнула мысль: а не попроситься ли сопровождать старушку до больницы? Однако помня, как беспокоилась Петровна и не хотела ее отпускать, решила, что не стоит лишний раз волновать больную.
Вернувшись в квартиру, Лена первым делом нашла тот самый «Педигри пал», о котором напоминала бабуля, и кастрюльку с собачьим супчиком. Рекс, конечно, протестовать не стал. Лена ему понравилась, и, получив свой вечерний паек, пес улегся на привычный коврик у батареи под кухонным окном и стал смотреть свои собачьи сны.
А вот Лена не торопилась укладываться. Вытащила из кармана куртки сигареты и зажигалку, зашла в совмещенный санузел, уселась на ободранной табуретке и закурила.
Да уж, хорошо, что собаки разговаривать не умеют. Правда, как-то раз, в детстве, Лена ходила в цирк и там показывали «говорящую» собаку. Сперва на сцену выбегала мохнатая собачонка — терьер какой-то — и запрыгивала на возвышение, типа кафедры или трибуны. Дядька-дрессировщик задавал ей вопросы хорошо поставленным баритоном, а собака отвечала каким-то смешным, явно нечеловеческим голоском. Потом, правда, выяснилось, что живую собаку, после того как она запрыгивала на «трибуну», ловко подменяли искусно сработанным чучелом, которое шевелило ушами, вертело головой, разевало пасть и моргало глазами. А говорил за нее сам «дрессировщик», который на самом деле был чревовещателем, то есть умел говорить не разжимая губ. Тогда, узнав о том, как публике дурили мозги, маленькая Лена (вообще-то, ее в те времена вовсе не Леной звали!) сильно разочаровалась и даже расстроилась оттого, что на самом деле говорящих собак не бывает.
Сейчас Лена очень радовалась этому обстоятельству. Если б Рекс умел говорить и рассказал хотя бы своей хозяйке то, чему был свидетелем! Вряд ли бабуля доверила бы ключики своей спасительнице. Но совсем плохо было бы, если б Рекс мог поведать о своих ночных похождениях другим людям. Это навлекло бы и на него, и на Петровну, и на Лену массу неприятностей и даже настоящих опасностей…
Докурив сигаретку, Лена сразу подпалила вторую. Нервы, которые она до самого отъезда «Скорой» держала в кулаке, заиграли. И успокоить их одной сигаретой было трудно. Слишком много событий для одного дня, даже точнее — одного вечера.
Время от времени Лене хотелось, выражаясь языком великого баснописца, «схватить в охапку кушак и шапку», после чего удрать отсюда подальше семимильными шагами. Правда, в отличие от несчастного Фоки, которого сосед Демьян перекормил своей фирменной ухой, «бежать без памяти домой» Лена не могла. По той простой причине, что дома как такового у нее не было вообще. Ни в этом областном центре, ни в Москве, ни в иных местах. И никаких родственников у нее в этом городе не было, ни на Федотовской, ни на Федоровской улицах. Правда, она действительно перепутала Федоровскую с Федотовской из-за того, что тот, кто писал ей адрес, написал «р» почти как «т», но приехала Лена в этот областной центр вовсе не из Москвы и вовсе не на каникулы, поскольку ни в каком институте отродясь не училась, да и законченного среднего образования не имела.
Впрочем, врала она бабке не из злого умысла. Не собиралась Лена грабить это убогое жилище, тем более что брать тут и впрямь было нечего. Конечно, могла где-то лежать тысчонка-другая, отложенная на похороны, но Лене эти рублишки были совершенно не нужны, да и западло, говорят, гробовые забирать.
Врала Лена по той простой причине, что не могла сказать правды. Добрая, милая, несчастная бабулька — зачем ей вообще что-то знать о том, кто такая, в натуре, ее спасительница? Тем более раз Петровна и сама не шибко любопытствовала, что вообще-то старухам ее возраста несвойственно.
Тем не менее, жадно затягиваясь сигаретой, Лена тщательно вспоминала, что она говорила Петровне и все ли в этом вранье связалось. Ведь бывают и такие хитрые бабульки, которые слушают, улыбаются, поддакивают и не перебивают, замечают какую-то маленькую неувязочку, а потом добегают до участкового и — стук-стук-стук!
Нет, не находила Лена в своих диалогах с бабкой особо скользких мест. О том, где Лена учится и какие предметы изучает — именно здесь легче всего можно было сесть в лужу! — разговора не было. О том, на каком поезде или самолете «московская» гостья прибыла в облцентр, — тоже. Насчет «родни» опять-таки без подробностей обошлись. Да и не похожа баба Нюша на стукачку. По крайней мере, такую, которая любого, даже совсем честного человека, может в криминале заподозрить.
И все-таки были причины, которые заставляли Лену подумать о том, что ей не худо бы поскорее покинуть эту квартирку. Во всяком случае, не дожидаясь утра. Ибо утром или даже еще ночью сюда могут пожаловать люди, встреча с которыми Лене совершенно противопоказана. Конечно, она им адрес не оставляла, но следочки от ботинок в ближайшие часы еще не заметет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133