С мольбой простирал руки к великой богине, Зарамба
начал читать призывающее ее заклятье. Остальные жрецы зажгли
в медных жаровенках благовония, от коих тут же потянулся
вверх синеватый ароматный дымок.
Тут-Мекри по-прежнему чувствовал тревогу. Нервы его были
напряжены, он как будто ощущал на себе чей-то враждебный
ненавидящий взгляд. Что-то должно было произойти; что-то
такое, что отнюдь не сулило ему добра.
Неожиданно в зале с колоннами раздался звучный, похожий
на вон много колокола голос - то заговорила изваянная из
слоновой кости статуя.
- О великий король, выслушай мои слова и исполни мою
божественную волю! Знай, что тебе надо остерегаться лживых
уст и предательских речей пришельца из Стигии. Этот человек,
притворяющимся твоим другом, на самом деле хитрый и коварный
враг. Ему удалось бежать от праведной мести, ожидавшей его в
Кешане, а теперь он хочет погубить тебя, о могущественный
Лалибеа! Он - смрадная гиена, шакал из шакалов, стервятник,
пирующий на трупах преданных и обманутых им!
По рядам воинов-пунтийцев пронесся изумленный ропот.
Люди Тут-Мекри, предчувствуя недоброе, встали вокруг него
кольцом, прикрывшись щитами; лучники потянулись к кочанам и
стрелам, остальные сжали древки копий и секир. Никто не
двигался и не грозил оружием, но было ясно, что в любой миг
святилище станет местом жестокой схватки.
Стигиец лихорадочно размышлял, припоминая. Несомненно,
он где-то уже слышал этот женский голос! Это было, когда...
- Погоди, о сиятельный и великий! - воскликнул он. - Это
наговор, ложь! Тебя желают ввести в заблуждение...
Но его слова перекрыл голос богини:
- Стигиец, смрадный пес и наглый лжец, должен быть изгнан
из Пуна, а на место военачальника своих храбрых солдат
назначь Конана из Киммерии, коего я посылаю тебе, король, как
свой божественый дар. Слава об этом доблестном воителе гремит
от ледяных пустынь Ванахейма до джунглей Куша, от выжженных
гирканских степей до побережья Западного Океана. Только
Конан-киммериец сможет привести твои войска к победе, о
великий король!
Как только голос смолк, за помостом распахнулась дверь,
и рядом с изваянием богини возникла могучая фигура
Конана. Неторопливыми шагами он спустился с помоста и
отвесил почтительный поклон: сперва королю Лалибеа, затем -
верховному жрецу Зарамбе.
- Это ты, лжец и обманщик! Ты, киммерийская падаль! -
взвизгнул Тут-Мекри. Его лицо исказилось от ненависти, и он
крикнул своим лучникам: - К бою! стреляйте в него!
Но киммериец, уловив движение натягивающих тетиву рук,
молниеносным прыжком скрылся за ближайшей колонной; на таком
расстоянии он был бы слишком хорошей мишенью для
стрелков-шемитов. Изумленный и разгневанный, король открыл
рот, чтобы отдать приказ своим чернокожим воинам, но в этот
момент...
Выточенная из слоновой кости фигура покачнулась,
вздохнула и шагнула вперед - ступени помоста скрипели и
прогибались по ее тяжкой поступью. Все находившиеся в храме
застыли на месте - перед ними стояла живая богиня Небетет.
Конан, как и все остальные, не спускал с нее глаз; он
словно бы видел перед собой Мюриэлу, но в то же время не
узнавал ее. Дело заключалось не в наложенном гриме - фигура
этой женщины была более стройной, величественной, а лицо -
неизмерно прекрасней смазливой мордашки коринфянки. И голос,
ее голос! Он был похож на природное сопрано Мюриэле и ту
подделку-контральто, которое они сочли наиболее подходящим
для божества. От голоса это женщины, казалось, исходила
неведомая сила, заставлявшая вибрировать стены храма и
каменный пол. И вокруг ее фигуры светился бледный сиреневый
ореол...
- К тебе обращаюсь я, о король Пунта! Я, истинная богине
Небетет, воплощенная в образе смертной женщины! Дерзнет ли
кто-нибудь из вас, моих слуг, в этом усомниться?
Не помня себя от ярости, Тут-Мекри заорал стоявшему
рядом с ним лучнику:
- Стреляй же, болван! стреляй, кому говорят! Подчиняясь
приказу, стрелок натянул тетиву и прицелился. Женщина
бросила на него пристальный взгляд, протянула руку - что-то
щелкнуло, сверкнула нестерпимо ярка вспышка, и шемитский
лучник мертвым рухнул на мозаичный пол.
- Кто-то из смертных еще сомневается? - послышался
холодный голос.
Никто не произнес ни слова: все присутствующие в храме -
король, жрецы, чернокожие воины и даже такие прожженные
авантюристы, как Конан и стигиец Тут-Мекри, - молча
преклонили колена перед богиней.
Она же продолжала:
- Перед тобой, король, не один обманщик, а два - Конан из
Киммерии и Тут-Мекри из Стигии. В Кешане их затея потерпела
неудачу, и теперь они возжелали сотворить подобное деяние
здесь, в моем храме. Стигиец, не доставшийся крокодилам из
королевского пруда в Алкменоне, будет отдан им на съедение в
Кассали. И варвара из Киммерии стоило бы предать такой же
участи однако я желаю, чтобы этот человек был помилован - за
его доброту к той женщине, в чьем теле я сейчас нахожусь. Но
он должен покинуть твои владения, король, и если он не
исполнит это через два дня, вели его тоже скормить
крокодилам.
Ты должен выполнить еще одно мое повеление, о король
Пунта. Созови в этот храм лучших мастеров, которые
способны вырезать из кости мое новое изваяние. Оно должно
быть похоже на женщину, в чьем теле я пребывают и чье
плотью пользуюсь; столь же прекрасным и соразмерным. И
никаких мерзких черепов! Тогда эта статуя сделается моим
пристанищем на века. А сейчас ты должен хорошо заботиться о
моем живом теле. Понял ли ты меня, король? Если понял, не
медли и не пытайся ослушаться моих приказов!
Сиреневый ореол вокруг женской фигур исчез, но никто из
свидетелей чудесного явления богини не мог двинуться с
места. Первым пришел в себя стигиец; он сделал знак своим
людям и, стараясь не привлекать к себе внимания, стал
незаметно протискиваться к дверям храма.
Но тут тишину нарушил властный голос короля Лалибеа:
- Схватить его!
Взметнулся пушенный рукой воина-пунтийца тяжелый дротик,
и один из шемитов рухнул замертво с пробитой грудью. В
следующее мгновение храмовой зал превратился в поле
жестокой кровопролитной схватки.
1 2 3 4 5 6 7 8