Это походило на бега, победу в которых должен одержать более быстрый и более сильный. Союз Франции и Англии по готовности к войне значительно отставал от немцев, и у него не было общего политического и военного руководства. С момента нападения на нашу страну прошло три месяца, прежде чем западные страны 5 февраля 1940 года решили в принципе оказать военную помощь Финляндии, и эта инициатива приняла такие формы, что планы помощи стали целиком зависеть от согласия Швеции и Норвегии на проход войск через их территорию. Если бы план генерала Сикорского о военно-морской демонстрации в районе Петсамо был осуществлён, он, несомненно, дал бы Финляндии больше шансов добиться компромисса с Советским Союзом. Такое же воздействие оказала бы и отправка солидного количества самолётов с экипажами — быстрый и относительно недорогой способ. Однако относительная слабость ВВС Франции и Англии не позволила осуществить эту идею.
Если общественное мнение во Франции и Англии, особенно во Франции, заставляло их правительства действовать активно на благо Финляндии, то касательно правительств в Стокгольме и Осло можно лишь утверждать, что они не придавали существенного значения тому народному движению, которое было порождено нападением Советского Союза. Когда 13 декабря 1939 года к власти пришло новое правительство Швеции, премьер-министр Ханссон заявил, что цель его политики — укрепление авторитета власти, особенно в плане всемерной поддержки стремления народа к самостоятельности и нейтралитету. На следующий день Скандинавские страны воздержались от голосования в Женеве по вопросу исключения Советского Союза из Лиги наций. Их пассивная позиция в определённом смысле ещё больше усиливала изоляцию Финляндии и ослабляла наши политические возможности.
Первой и важнейшей предпосылкой целесообразной внешней политики являются крепкие оборонительные силы. Швеция в связи с реорганизацией оборонительного ведомства 1925 года уменьшила свою боеготовность, но рост напряжённости в мире в тридцатые годы заставил её повысить уровень оборонительных сил. Результатом явилась организация оборонительных сил 1936 года. Они были значительно укреплены и тем самым предоставили большие возможности проведения внешней политики. Когда была развязана вторая мировая война, у Швеции было такое оборонное ведомство, которое по сравнению с недостаточно вооружённой армией Финляндии можно назвать эффективным. Слабым его местом было обучение, но этот недостаток компенсировался хорошим физическим состоянием шведов, первоклассным вооружением и высокоразвитой промышленностью. Кроме того, уровень подготовки кадров был на подъёме, поскольку примерно половина наземных сил военного времени и некоторые части ополчения в начале сентября 1939 года были призваны на кратковременные или продолжительные учебные сборы. В момент начала Зимней войны часть армии была отмобилизована и тогда около 100000 солдат, 2-й армейский корпус, перебросили на западный берег реки Торнио.
Осенью 1939 года во время московских переговоров правительство Швеции не посчитало, что интересы его страны требуют оказания эффективной поддержки Финляндии; оно, судя по всему, не видело в требованиях русской стороны угрозы интересам Швеции. Когда была развязана война, и особенно в момент признания Москвой правительства Куусинена и заключения с ним договора о дружбе и взаимопомощи, уже легко было понять, что Советский Союз преследует цель захватить всю Финляндию. Большевизированная Финляндия стала бы для Швеции столь большой опасностью, что напрашивался только один вывод: Швеции следовало бы в её же собственных интересах всеми способами препятствовать осуществлению планов СССР. В её руках был такой козырь, как сосредоточение значительных сил на севере страны. Может быть, правительство Швеции смогло бы разговаривать таким языком, который поняла бы Москва. Одновременно и второй диктатор задумался бы, планируя нападение на Норвегию, которому пассивное поведение Швеции только способствовало.
Во время Зимней войны шведское правительство раз за разом заявляло, что Швеция в связи с позицией Германии не может предоставить нам военной помощи. Это утверждение являлось основным в межправительственных переговорах. Тот же довод приводили и послу Франции в Стокгольме. Он сообщал своему правительству: «Германия заявила правительству Швеции, что открытая помощь Финляндии явится формальным поводом для объявления войны». Все позднейшие события того времени давали повод думать, что Кремль инспирировал давление Германии на Швецию.
Сейчас всё же стало ясно, что довод, выдвигавшийся шведами, был чистой отговоркой, не имевшей под собой иной почвы, кроме робких предположений и ссылок на неопределённые источники, достоверность которых они и не старались изучить. Премьер-министр Ханссон, выступая в риксдаге 17 января 1940 года, признал, что Германия не «предупреждала Швецию и не угрожала ей». Если бы Германия когда-нибудь «непосредственно и официально», как он говорил Таннеру 27 февраля, выступила с военной угрозой в адрес Швеции в случае вмешательства Швеции в советско-финский конфликт, подобное обоснование пассивности не оставили бы без упоминания в том сборнике документов, который был недавно опубликован в целях разъяснения политики Швеции во время войны. Об этом ничего не говорится в шведской «Белой книге». Наоборот, там можно найти ясные свидетельства того, что подобного демарша Германия не предпринимала. Более того, в «Белой книге» можно прочитать, что посол Швеции в Берлине Рихтер неоднократно информировал своё правительство о заявлениях, которые показывали, с одной стороны, что вмешательство Швеции в конфликт между СССР и Финляндией не привело бы к контрмерам со стороны Германии, а с другой — что Германия вовсе не пыталась «сдерживающе» влиять на шведское правительство в вопросе оказания помощи Финляндии. Свою точку зрения на позицию Германии посол Рихтер изложил в письме от 19 февраля:
«Не думаю, что даже активное официальное выступление Швеции на стороне Финляндии могло бы вызвать с германской стороны контрмеры, которые втянули бы нас в войну великих держав. Насколько я понял, только присутствие французских или английских войск на территории Швеции или Финляндии могло бы вызвать вмешательство Германии в дела Швеции (Финляндии).
Та информация об угрозах со стороны Германии, которую посол Франции получил в Стокгольме, в публикации министерства иностранных дел Германии названа несоответствующей действительности. Таких угроз не было. То же самое говорил мне и рейхсмаршал Геринг. То, что советские войска были связаны на финском фронте, было в интересах Германии, но едва ли для Германии была полезна большевизация Финляндии, особенно если бы она означала появление русских в долине реки Торнио, то есть на расстоянии всего четырнадцати миль от столь важных для немцев залежей железной руды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
Если общественное мнение во Франции и Англии, особенно во Франции, заставляло их правительства действовать активно на благо Финляндии, то касательно правительств в Стокгольме и Осло можно лишь утверждать, что они не придавали существенного значения тому народному движению, которое было порождено нападением Советского Союза. Когда 13 декабря 1939 года к власти пришло новое правительство Швеции, премьер-министр Ханссон заявил, что цель его политики — укрепление авторитета власти, особенно в плане всемерной поддержки стремления народа к самостоятельности и нейтралитету. На следующий день Скандинавские страны воздержались от голосования в Женеве по вопросу исключения Советского Союза из Лиги наций. Их пассивная позиция в определённом смысле ещё больше усиливала изоляцию Финляндии и ослабляла наши политические возможности.
Первой и важнейшей предпосылкой целесообразной внешней политики являются крепкие оборонительные силы. Швеция в связи с реорганизацией оборонительного ведомства 1925 года уменьшила свою боеготовность, но рост напряжённости в мире в тридцатые годы заставил её повысить уровень оборонительных сил. Результатом явилась организация оборонительных сил 1936 года. Они были значительно укреплены и тем самым предоставили большие возможности проведения внешней политики. Когда была развязана вторая мировая война, у Швеции было такое оборонное ведомство, которое по сравнению с недостаточно вооружённой армией Финляндии можно назвать эффективным. Слабым его местом было обучение, но этот недостаток компенсировался хорошим физическим состоянием шведов, первоклассным вооружением и высокоразвитой промышленностью. Кроме того, уровень подготовки кадров был на подъёме, поскольку примерно половина наземных сил военного времени и некоторые части ополчения в начале сентября 1939 года были призваны на кратковременные или продолжительные учебные сборы. В момент начала Зимней войны часть армии была отмобилизована и тогда около 100000 солдат, 2-й армейский корпус, перебросили на западный берег реки Торнио.
Осенью 1939 года во время московских переговоров правительство Швеции не посчитало, что интересы его страны требуют оказания эффективной поддержки Финляндии; оно, судя по всему, не видело в требованиях русской стороны угрозы интересам Швеции. Когда была развязана война, и особенно в момент признания Москвой правительства Куусинена и заключения с ним договора о дружбе и взаимопомощи, уже легко было понять, что Советский Союз преследует цель захватить всю Финляндию. Большевизированная Финляндия стала бы для Швеции столь большой опасностью, что напрашивался только один вывод: Швеции следовало бы в её же собственных интересах всеми способами препятствовать осуществлению планов СССР. В её руках был такой козырь, как сосредоточение значительных сил на севере страны. Может быть, правительство Швеции смогло бы разговаривать таким языком, который поняла бы Москва. Одновременно и второй диктатор задумался бы, планируя нападение на Норвегию, которому пассивное поведение Швеции только способствовало.
Во время Зимней войны шведское правительство раз за разом заявляло, что Швеция в связи с позицией Германии не может предоставить нам военной помощи. Это утверждение являлось основным в межправительственных переговорах. Тот же довод приводили и послу Франции в Стокгольме. Он сообщал своему правительству: «Германия заявила правительству Швеции, что открытая помощь Финляндии явится формальным поводом для объявления войны». Все позднейшие события того времени давали повод думать, что Кремль инспирировал давление Германии на Швецию.
Сейчас всё же стало ясно, что довод, выдвигавшийся шведами, был чистой отговоркой, не имевшей под собой иной почвы, кроме робких предположений и ссылок на неопределённые источники, достоверность которых они и не старались изучить. Премьер-министр Ханссон, выступая в риксдаге 17 января 1940 года, признал, что Германия не «предупреждала Швецию и не угрожала ей». Если бы Германия когда-нибудь «непосредственно и официально», как он говорил Таннеру 27 февраля, выступила с военной угрозой в адрес Швеции в случае вмешательства Швеции в советско-финский конфликт, подобное обоснование пассивности не оставили бы без упоминания в том сборнике документов, который был недавно опубликован в целях разъяснения политики Швеции во время войны. Об этом ничего не говорится в шведской «Белой книге». Наоборот, там можно найти ясные свидетельства того, что подобного демарша Германия не предпринимала. Более того, в «Белой книге» можно прочитать, что посол Швеции в Берлине Рихтер неоднократно информировал своё правительство о заявлениях, которые показывали, с одной стороны, что вмешательство Швеции в конфликт между СССР и Финляндией не привело бы к контрмерам со стороны Германии, а с другой — что Германия вовсе не пыталась «сдерживающе» влиять на шведское правительство в вопросе оказания помощи Финляндии. Свою точку зрения на позицию Германии посол Рихтер изложил в письме от 19 февраля:
«Не думаю, что даже активное официальное выступление Швеции на стороне Финляндии могло бы вызвать с германской стороны контрмеры, которые втянули бы нас в войну великих держав. Насколько я понял, только присутствие французских или английских войск на территории Швеции или Финляндии могло бы вызвать вмешательство Германии в дела Швеции (Финляндии).
Та информация об угрозах со стороны Германии, которую посол Франции получил в Стокгольме, в публикации министерства иностранных дел Германии названа несоответствующей действительности. Таких угроз не было. То же самое говорил мне и рейхсмаршал Геринг. То, что советские войска были связаны на финском фронте, было в интересах Германии, но едва ли для Германии была полезна большевизация Финляндии, особенно если бы она означала появление русских в долине реки Торнио, то есть на расстоянии всего четырнадцати миль от столь важных для немцев залежей железной руды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164