ее всегда раздражала отстраненность, которую Оливия всякий раз демонстрировала за общим столом. — Мы с отцом были бы рады поговорить на какую-нибудь другую тему — «Мы с отцом, мы с отцом»! — передразнила мать, и в ее зеленых глазах промелькнул отблеск какого-то сильного чувства. — Я только это от тебя и слышу. Вы с ним проводите столько времени вместе, что я удивляюсь, как тебе до сих пор не пришла на ум мысль выйти за него замуж! — Тут она недобро рассмеялась, словно обращая свои слова в шутку, но на самом деле радуясь, что ей представилась возможность уязвить дочь.
Слабая преграда, которая до сей поры сдерживала норов Джорданы, рухнула. Девушка буквально затряслась от ярости.
— Как ты смеешь говорить такое?! — во весь голос закричала она. — У нас с отцом общие интересы. И мы любим друг друга. Да, я люблю своего отца, а ты пытаешься представить это так, будто речь идет о какой-то противозаконной и постыдной вещи! Но почему'?! Не оттого ли, что я, в отличие от тебя, способна любить кого-то? Ты ненавидишь меня за то, что я смогла развить в себе чувство привязанности к одному человеку? Одному-единственному? Тебе ведь одного мужчины мало — разве он способен удовлетворить твои аппетиты?
Ослепленная яростью, Джордана сразу отреагировала на пощечину. Боль, однако, была настолько резкой и неожиданной, что у нее зашумело в голове, а на глазах выступили слезы. Она широко раскрыла глаза и встретилась с холодным, полным ненависти взглядом матери.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — приказала та дрожащим голосом.
— Ну уж нет! Я слишком долго молчала Мне было двенадцать лет, когда я наконец поняла, что все твои так называемые друзья являются, по сути, твоими любовниками. Я знаю, конечно, что об этом говорить не пристало, поскольку это главный семейный секрет — так сказать, скелет шкафу, который имеется у всякой приличной семьи. Но мы — Кит, отец и я, Тесса, слуги, возможно даже, что и все наши друзья, — были об этом осведомлены.
Я не могу понять одного — почему ты относилась к отцу подобным образом. А главное — отчего он позволил тебе так его унижать?!
— У каждого явления, Джордана, всегда есть две стороны.
Черноволосая женщина стала постепенно обретать былую сдержанность. Ее лицо снова превратилось в гладкую, не выдававшую ни чувств, ни мыслей маску. Правда, на виске у нее чуть дрожала маленькая голубая жилка.
— Вносите же кофе, Тесса, — приказала Оливия застывшей в дверях служанке. — И не делайте круглые глаза. Можно подумать, что вам прежде не доводилось видеть наших маленьких семейных сцен…
— Слушаю, мадам.
Затянутая в форменное платье горничная внесла в гостиную поднос и прошла вперед с такой осторожностью, словно ступала по битому стеклу. Установив кофейник и чашки на полированной — с золотом — поверхности кофейного столика, она замерла рядом чуть ли не по стойке «смирно».
— Что-нибудь еще, мадам?
— Ничего.
Махнув унизанной кольцами рукой, Оливия отпустила горничную и принялась сама разливать кофе После этого она уселась на вышитый дамасский пуфик и внимательно посмотрела на дочь.
— Вот было бы чудо, если бы ты попыталась взглянуть на положение в семье моими глазами, Джордана!
— Ты так долго изображала из себя мученицу, Ливви, что под конец и сама поверила в собственные фантазии.
— Ты не понимаешь, что значит одиночество, — грустно сказала Оливия, протягивая дочери хрупкую кофейную чашку и блюдечко, украшенное изысканным розовым орнаментом. — Хорошо, хоть Кристофер понимает…
— Он всегда был твоим любимчиком, — констатировала Джордана, впрочем, без малейшей ревности. — Сколько я помню, ты вечно над ним тряслась — кстати, не без пользы для себя. Ты использовала мальчика, чтобы усилить свое влияние на отца: ты ведь знала, как ему хотелось иметь сына, и все время настраивала Кита против него. Всякий отец мечтает научить своего наследника тому, что умеет сам, рассказать ему о том, как он понимает жизнь, привить ему уважение к семейному бизнесу. А для нашего отца самое главное на свете — охота.
— Зато ты, Джордана, все время только этим и занималась. Уж не пыталась ли ты сыграть роль любящего сына? — осведомилась Оливия сладким до приторности голосом.
— Нет! — Девушка резким движением поставила на столик чашку и блюдце. Она никак не ожидала, что слова матери так больно заденут ее. — Я не пытаюсь заменить ему сына! Я женщина и выгляжу как женщина! Я поступаю, как поступают женщины, у меня женский склад ума…
Из-за того, что мне нравятся охота и спорт, нельзя еще делать вывод, что мне недостает женственности. Повторяю, я не замена сына, я просто друг своего отца. Один из тех немногих, что у него еще остались… И этим он тоже обязан тебе! Слишком часто ты обмалывала его с близкими ему людьми на глазах у всех.
Джордана резко поднялась и двинулась прочь из комнаты.
— Куда это ты направляешься? — нахмурилась мать.
— К себе в комнату, — ответила девушка, не оборачиваясь. — В этой становится нечем дышать!
— Ты так ничего и не поняла, Джордана, — прозвучало ей вслед. — Я всегда оставалась в одиночестве…
4
Джордана намазала черной икрой крекер и сунула его в рот. Поставщик провизии внимательно наблюдал за тем, как она слизнула с пальца несколько отливавших перламутром серых зернышек.
— Ну как? Вкусно?
— Ммм… Очень.
— Может быть, хотите попробовать другой сорт? — осведомился поставщик заискивающим тоном.
— Ммм. Нет, благодарю вас. Икра превосходная.
Джордана прошлась по комнатам, где суетились нанятые на вечер официанты, подготавливая все необходимое. Из гостиной доносились оживленные голоса, один из которых, похоже, принадлежал ее брату.
— ..все наверняка пройдет удачно, — услышала она конец произнесенной им фразы.
— Надеюсь, — последовал ответ матери. — Но ты ведь знаешь, как мне всегда тебя не хватает! Очень жаль, что в этот раз ты не мог помочь…
— Уверен, что и без меня у тебя все получилось на высшем уровне.
— Честно говоря, не представляю, что из всего этого выйдет. Отец пригласил на вечер кое-кого из своих друзей, — тяжело вздохнула мать.
За этим наверняка должны были последовать язвительные комментарии, но Оливия сдержалась, заметив, что в комнату вошла Джордана.
— Простите, что помешала, как жаль, что мне приходится прерывать твои излияния, Ливви, — произнесла она с иронией, намекая на внезапно повисшую в комнате мертвую тишину. Ее продолговатые глаза со вспыхивавшими в них зелеными искорками скрестились с полыхнувшим огнем взглядом матери.
— Привет, Джордана, — Кристофер поспешил разредить атмосферу.
— Здравствуй, Кит, — взгляд Джорданы сразу потеплел. — Вчера я к тебе заходила.
— Майк говорил мне. Я пришел через полчаса после твоего ухода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
Слабая преграда, которая до сей поры сдерживала норов Джорданы, рухнула. Девушка буквально затряслась от ярости.
— Как ты смеешь говорить такое?! — во весь голос закричала она. — У нас с отцом общие интересы. И мы любим друг друга. Да, я люблю своего отца, а ты пытаешься представить это так, будто речь идет о какой-то противозаконной и постыдной вещи! Но почему'?! Не оттого ли, что я, в отличие от тебя, способна любить кого-то? Ты ненавидишь меня за то, что я смогла развить в себе чувство привязанности к одному человеку? Одному-единственному? Тебе ведь одного мужчины мало — разве он способен удовлетворить твои аппетиты?
Ослепленная яростью, Джордана сразу отреагировала на пощечину. Боль, однако, была настолько резкой и неожиданной, что у нее зашумело в голове, а на глазах выступили слезы. Она широко раскрыла глаза и встретилась с холодным, полным ненависти взглядом матери.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — приказала та дрожащим голосом.
— Ну уж нет! Я слишком долго молчала Мне было двенадцать лет, когда я наконец поняла, что все твои так называемые друзья являются, по сути, твоими любовниками. Я знаю, конечно, что об этом говорить не пристало, поскольку это главный семейный секрет — так сказать, скелет шкафу, который имеется у всякой приличной семьи. Но мы — Кит, отец и я, Тесса, слуги, возможно даже, что и все наши друзья, — были об этом осведомлены.
Я не могу понять одного — почему ты относилась к отцу подобным образом. А главное — отчего он позволил тебе так его унижать?!
— У каждого явления, Джордана, всегда есть две стороны.
Черноволосая женщина стала постепенно обретать былую сдержанность. Ее лицо снова превратилось в гладкую, не выдававшую ни чувств, ни мыслей маску. Правда, на виске у нее чуть дрожала маленькая голубая жилка.
— Вносите же кофе, Тесса, — приказала Оливия застывшей в дверях служанке. — И не делайте круглые глаза. Можно подумать, что вам прежде не доводилось видеть наших маленьких семейных сцен…
— Слушаю, мадам.
Затянутая в форменное платье горничная внесла в гостиную поднос и прошла вперед с такой осторожностью, словно ступала по битому стеклу. Установив кофейник и чашки на полированной — с золотом — поверхности кофейного столика, она замерла рядом чуть ли не по стойке «смирно».
— Что-нибудь еще, мадам?
— Ничего.
Махнув унизанной кольцами рукой, Оливия отпустила горничную и принялась сама разливать кофе После этого она уселась на вышитый дамасский пуфик и внимательно посмотрела на дочь.
— Вот было бы чудо, если бы ты попыталась взглянуть на положение в семье моими глазами, Джордана!
— Ты так долго изображала из себя мученицу, Ливви, что под конец и сама поверила в собственные фантазии.
— Ты не понимаешь, что значит одиночество, — грустно сказала Оливия, протягивая дочери хрупкую кофейную чашку и блюдечко, украшенное изысканным розовым орнаментом. — Хорошо, хоть Кристофер понимает…
— Он всегда был твоим любимчиком, — констатировала Джордана, впрочем, без малейшей ревности. — Сколько я помню, ты вечно над ним тряслась — кстати, не без пользы для себя. Ты использовала мальчика, чтобы усилить свое влияние на отца: ты ведь знала, как ему хотелось иметь сына, и все время настраивала Кита против него. Всякий отец мечтает научить своего наследника тому, что умеет сам, рассказать ему о том, как он понимает жизнь, привить ему уважение к семейному бизнесу. А для нашего отца самое главное на свете — охота.
— Зато ты, Джордана, все время только этим и занималась. Уж не пыталась ли ты сыграть роль любящего сына? — осведомилась Оливия сладким до приторности голосом.
— Нет! — Девушка резким движением поставила на столик чашку и блюдце. Она никак не ожидала, что слова матери так больно заденут ее. — Я не пытаюсь заменить ему сына! Я женщина и выгляжу как женщина! Я поступаю, как поступают женщины, у меня женский склад ума…
Из-за того, что мне нравятся охота и спорт, нельзя еще делать вывод, что мне недостает женственности. Повторяю, я не замена сына, я просто друг своего отца. Один из тех немногих, что у него еще остались… И этим он тоже обязан тебе! Слишком часто ты обмалывала его с близкими ему людьми на глазах у всех.
Джордана резко поднялась и двинулась прочь из комнаты.
— Куда это ты направляешься? — нахмурилась мать.
— К себе в комнату, — ответила девушка, не оборачиваясь. — В этой становится нечем дышать!
— Ты так ничего и не поняла, Джордана, — прозвучало ей вслед. — Я всегда оставалась в одиночестве…
4
Джордана намазала черной икрой крекер и сунула его в рот. Поставщик провизии внимательно наблюдал за тем, как она слизнула с пальца несколько отливавших перламутром серых зернышек.
— Ну как? Вкусно?
— Ммм… Очень.
— Может быть, хотите попробовать другой сорт? — осведомился поставщик заискивающим тоном.
— Ммм. Нет, благодарю вас. Икра превосходная.
Джордана прошлась по комнатам, где суетились нанятые на вечер официанты, подготавливая все необходимое. Из гостиной доносились оживленные голоса, один из которых, похоже, принадлежал ее брату.
— ..все наверняка пройдет удачно, — услышала она конец произнесенной им фразы.
— Надеюсь, — последовал ответ матери. — Но ты ведь знаешь, как мне всегда тебя не хватает! Очень жаль, что в этот раз ты не мог помочь…
— Уверен, что и без меня у тебя все получилось на высшем уровне.
— Честно говоря, не представляю, что из всего этого выйдет. Отец пригласил на вечер кое-кого из своих друзей, — тяжело вздохнула мать.
За этим наверняка должны были последовать язвительные комментарии, но Оливия сдержалась, заметив, что в комнату вошла Джордана.
— Простите, что помешала, как жаль, что мне приходится прерывать твои излияния, Ливви, — произнесла она с иронией, намекая на внезапно повисшую в комнате мертвую тишину. Ее продолговатые глаза со вспыхивавшими в них зелеными искорками скрестились с полыхнувшим огнем взглядом матери.
— Привет, Джордана, — Кристофер поспешил разредить атмосферу.
— Здравствуй, Кит, — взгляд Джорданы сразу потеплел. — Вчера я к тебе заходила.
— Майк говорил мне. Я пришел через полчаса после твоего ухода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105