!
– Не было жертв. Я вам говорил, Павел Степанович не такой человек, он добьется. Ему выделили группу, и они работали вместе с нами, внизу. Понижали уровень озера. Мы ослабили лавину ненамного, но все же этого оказалось достаточно. Сель не дошел до поселка. Снесло только несколько домов на окраине. Люди были эвакуированы заранее. Никто не пострадал.
– Где Строков?
Хакимов долго смотрел на него, словно обдумывал ответ, и Сергей почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки.
– Его ищут.
– Как это – «ищут»?
– После лавины никто не видел Павла Степановича. Может, домой уехал. Попов звонил, завтра обещал приехать. Наверно, он знает. Чай будете?
Сергей повернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в свою комнату. В голове у него все спуталось. Неожиданное спасение поселка, исчезновение Строкова, какие-то работы внизу, которые вел Строков, ему о них ничего не было известно… Что все это значит?
Он понимал: все нужно обдумать сразу. Пока свежо впечатление, пока он не забыл что-то важное, мелькнувшее в голове во время разговора с Хакимовым. Нужно побыть одному. Но он не чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы выйти на улицу. К тому же придется одеваться, объяснять Наташе, выслушивать ее просьбы лечь в постель. Нет, нужно придумать что-то другое. И вдруг он увидел низенькую дверь в конце коридора. Там последние дни жил Строков. «Я вас не стесню, я себе кладовочку освобожу и поживу там пока…» – вспомнилось Сергею. Здесь он и жил до того самого момента на комиссии, когда их пути окончательно разошлись. Сергей толкнул дверь. Непонятно, как в кладовке уместились раскладушка с тумбочкой. Больше ничего не было, но ничего и не нужно. Главное – здесь тихо. «Здесь его не найдут, оставят в покое…» Так, наверно, думал и Строков.
Сергей лег на раскладушку. Она даже не скрипнула. Все раскладушки, какие он знал, скрипели. Эта – нет. «Может быть, Строков смазывал маслом ее ножки. Вполне может быть. Это в его духе. Он старался быть незаметным, не хотел никому мешать, но вечно у всех путался под ногами, никому не давал жить спокойно. Зато сейчас, когда дело сделано, он исчез. Его «ищут», как сказал Хакимов. Словно человек иголка. Так что же Строков сделал, чтобы закончить главное свое дело без него? Хакимов сказал: добился собственной группы… Интересно как? «Все время меня словно за руку вел, подталкивал к правильному решению, за шиворот сводил в маршрут на лавиносбор. А я сопротивлялся. Изо всех сил сопротивлялся. Но он не отчаивался – тащил. И только на комиссии, после того как я его предал, он стал действовать самостоятельно, и я тоже… Именно с этого момента, оставшись один, я стал нагромождать одну на другую чудовищные ошибки, пока в конце концов не угробил все дело. Вместо того чтобы заранее выйти на плато, пока была дорога, я ждал до последнего и в результате попал в аварию, из-за меня разбили машину, чуть не погибла вся группа. Но самая главная ошибка произошла раньше, когда я не стал понижать уровень озера и добиваться эвакуации поселка, как просил меня Строков перед самой комиссией, а вместо этого с упоением доказывал собственную теорию поворота лавины с помощью взрывов. Так было удобнее для всех, и я сам поверил в это именно потому, что так было удобнее… – сказал он себе безжалостно. – А в результате получилось, что два начальника станции совместными действиями спасли поселок. Благодарные жители шлют им цветы и лавры. Ладно. Приедет Попов, я ему все объясню».
Три дня, оставшиеся до приезда начальника метеоуправления, промелькнули незаметно. Едва Сергей встал с постели, как на него навалились все те необходимые, срочные и совсем уже повседневные, будничные дела начальника маленькой метеорологической станции. Уехали спасатели и взрывники, увезли лишнее снаряжение. Даже погода, словно устав от весеннего буйства, установилась спокойная, ясная.
Рация отстукивала очередную сводку. Сергей, как всегда, опоздал с ее подготовкой и теперь вынужден был диктовать прямо радистке.
Странно было видеть, как твои слова превращаются в мигание лампочек, в качание стрелок на приборах, потом уж во что-то совсем нереальное, летящее в эфир через десятки и сотни километров. Где-то очень далеко отсюда люди включат приемники и услышат, что в долине Нила, например, прошли дожди, а у нас, на высоте четырех тысяч метров, по-прежнему холодно, несмотря на весну.
Он очнулся от своих мыслей, заметив, что Саида давно уже вопросительно смотрит на него, прервав передачу. Снова стал диктовать длинные колонки цифр, содержащие данные о температуре, давлении, скорости ветра на разных высотах. Вошел Хакимов и стал ждать конца передачи. Как только Саида закончила, Сергей повернулся к ному и спросил вот уж в который раз:
– Что-нибудь новое о Строкове?
– Нет. Попов приехал.
Разговор получился длинный, хотя в самом начало, когда Сергей начал свои объяснения, Попов поморщился, как от зубной боли, и сказал:
– Что ты занудство разводишь! Я и так знаю, что
Строков был прав, а ты нет. Жаль, что на комиссии мы с тобой этого не поняли. А теперь все это уже не имеет значения. Важен результат.
– Давай подождем о результатах. Скажи сначала, куда девался Строков?
Попов выпил рюмку коньяка, закусил куском горбуши, привезенной с собой, и задумчиво стал рассматривать банку консервов, словно никогда не видел ее раньше. Они беседовали запросто, как и положено старым институтским друзьям, но Сергей прекрасно понимал, что это ничего не значит, и Попов не постесняется, если нужно, прямо здесь, за этим столом, сказать ему любую горькую правду.
Сергей давно уже чувствовал, что за тягучим умалчиванием об исчезновении Строкова кроется что-то неожиданное и малоприятное для него.
– Черт его знает что за история получилась! Я как раз хотел тебя спросить, что ты об этом знаешь.
– О чем об этом?
– О Строкове. Куда он мог уехать?
– Ну, он вроде бы к сыновьям собирался… – неопределенно начал Сергей, потому что сам не верил, что Строков может вот так, незаметно и неожиданно, уехать к своим слишком уж многочисленным сыновьям.
– Не было у него никаких сыновей.
– Как это – не было?! Он же мне сам говорил!
– Мало ли что он тебе говорил.
– Но ведь телеграммы приходили, я видел!
– Телеграммы он сам себе отправлял из райцентра. Мы это проверили.
– Но зачем?! Зачем?
– А это уж ты сам подумай. Об этом тебе лучше знать.
Сергей почувствовал, что мучительно краснеет. Он потянулся за рюмкой и, не донеся ее, поставил на стол под тяжелым взглядом Попова.
– Во всяком случае, я его здесь не прячу, Строкова.
– Конечно, зачем тебе его прятать. Строков получил группу и ушел в верховья, к озеру. Группа вернулась без него. Когда вся работа была закончена и они возвращались, Строков попросил, чтобы дальше шли без него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Не было жертв. Я вам говорил, Павел Степанович не такой человек, он добьется. Ему выделили группу, и они работали вместе с нами, внизу. Понижали уровень озера. Мы ослабили лавину ненамного, но все же этого оказалось достаточно. Сель не дошел до поселка. Снесло только несколько домов на окраине. Люди были эвакуированы заранее. Никто не пострадал.
– Где Строков?
Хакимов долго смотрел на него, словно обдумывал ответ, и Сергей почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки.
– Его ищут.
– Как это – «ищут»?
– После лавины никто не видел Павла Степановича. Может, домой уехал. Попов звонил, завтра обещал приехать. Наверно, он знает. Чай будете?
Сергей повернулся и, ничего не сказав, пошел обратно в свою комнату. В голове у него все спуталось. Неожиданное спасение поселка, исчезновение Строкова, какие-то работы внизу, которые вел Строков, ему о них ничего не было известно… Что все это значит?
Он понимал: все нужно обдумать сразу. Пока свежо впечатление, пока он не забыл что-то важное, мелькнувшее в голове во время разговора с Хакимовым. Нужно побыть одному. Но он не чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы выйти на улицу. К тому же придется одеваться, объяснять Наташе, выслушивать ее просьбы лечь в постель. Нет, нужно придумать что-то другое. И вдруг он увидел низенькую дверь в конце коридора. Там последние дни жил Строков. «Я вас не стесню, я себе кладовочку освобожу и поживу там пока…» – вспомнилось Сергею. Здесь он и жил до того самого момента на комиссии, когда их пути окончательно разошлись. Сергей толкнул дверь. Непонятно, как в кладовке уместились раскладушка с тумбочкой. Больше ничего не было, но ничего и не нужно. Главное – здесь тихо. «Здесь его не найдут, оставят в покое…» Так, наверно, думал и Строков.
Сергей лег на раскладушку. Она даже не скрипнула. Все раскладушки, какие он знал, скрипели. Эта – нет. «Может быть, Строков смазывал маслом ее ножки. Вполне может быть. Это в его духе. Он старался быть незаметным, не хотел никому мешать, но вечно у всех путался под ногами, никому не давал жить спокойно. Зато сейчас, когда дело сделано, он исчез. Его «ищут», как сказал Хакимов. Словно человек иголка. Так что же Строков сделал, чтобы закончить главное свое дело без него? Хакимов сказал: добился собственной группы… Интересно как? «Все время меня словно за руку вел, подталкивал к правильному решению, за шиворот сводил в маршрут на лавиносбор. А я сопротивлялся. Изо всех сил сопротивлялся. Но он не отчаивался – тащил. И только на комиссии, после того как я его предал, он стал действовать самостоятельно, и я тоже… Именно с этого момента, оставшись один, я стал нагромождать одну на другую чудовищные ошибки, пока в конце концов не угробил все дело. Вместо того чтобы заранее выйти на плато, пока была дорога, я ждал до последнего и в результате попал в аварию, из-за меня разбили машину, чуть не погибла вся группа. Но самая главная ошибка произошла раньше, когда я не стал понижать уровень озера и добиваться эвакуации поселка, как просил меня Строков перед самой комиссией, а вместо этого с упоением доказывал собственную теорию поворота лавины с помощью взрывов. Так было удобнее для всех, и я сам поверил в это именно потому, что так было удобнее… – сказал он себе безжалостно. – А в результате получилось, что два начальника станции совместными действиями спасли поселок. Благодарные жители шлют им цветы и лавры. Ладно. Приедет Попов, я ему все объясню».
Три дня, оставшиеся до приезда начальника метеоуправления, промелькнули незаметно. Едва Сергей встал с постели, как на него навалились все те необходимые, срочные и совсем уже повседневные, будничные дела начальника маленькой метеорологической станции. Уехали спасатели и взрывники, увезли лишнее снаряжение. Даже погода, словно устав от весеннего буйства, установилась спокойная, ясная.
Рация отстукивала очередную сводку. Сергей, как всегда, опоздал с ее подготовкой и теперь вынужден был диктовать прямо радистке.
Странно было видеть, как твои слова превращаются в мигание лампочек, в качание стрелок на приборах, потом уж во что-то совсем нереальное, летящее в эфир через десятки и сотни километров. Где-то очень далеко отсюда люди включат приемники и услышат, что в долине Нила, например, прошли дожди, а у нас, на высоте четырех тысяч метров, по-прежнему холодно, несмотря на весну.
Он очнулся от своих мыслей, заметив, что Саида давно уже вопросительно смотрит на него, прервав передачу. Снова стал диктовать длинные колонки цифр, содержащие данные о температуре, давлении, скорости ветра на разных высотах. Вошел Хакимов и стал ждать конца передачи. Как только Саида закончила, Сергей повернулся к ному и спросил вот уж в который раз:
– Что-нибудь новое о Строкове?
– Нет. Попов приехал.
Разговор получился длинный, хотя в самом начало, когда Сергей начал свои объяснения, Попов поморщился, как от зубной боли, и сказал:
– Что ты занудство разводишь! Я и так знаю, что
Строков был прав, а ты нет. Жаль, что на комиссии мы с тобой этого не поняли. А теперь все это уже не имеет значения. Важен результат.
– Давай подождем о результатах. Скажи сначала, куда девался Строков?
Попов выпил рюмку коньяка, закусил куском горбуши, привезенной с собой, и задумчиво стал рассматривать банку консервов, словно никогда не видел ее раньше. Они беседовали запросто, как и положено старым институтским друзьям, но Сергей прекрасно понимал, что это ничего не значит, и Попов не постесняется, если нужно, прямо здесь, за этим столом, сказать ему любую горькую правду.
Сергей давно уже чувствовал, что за тягучим умалчиванием об исчезновении Строкова кроется что-то неожиданное и малоприятное для него.
– Черт его знает что за история получилась! Я как раз хотел тебя спросить, что ты об этом знаешь.
– О чем об этом?
– О Строкове. Куда он мог уехать?
– Ну, он вроде бы к сыновьям собирался… – неопределенно начал Сергей, потому что сам не верил, что Строков может вот так, незаметно и неожиданно, уехать к своим слишком уж многочисленным сыновьям.
– Не было у него никаких сыновей.
– Как это – не было?! Он же мне сам говорил!
– Мало ли что он тебе говорил.
– Но ведь телеграммы приходили, я видел!
– Телеграммы он сам себе отправлял из райцентра. Мы это проверили.
– Но зачем?! Зачем?
– А это уж ты сам подумай. Об этом тебе лучше знать.
Сергей почувствовал, что мучительно краснеет. Он потянулся за рюмкой и, не донеся ее, поставил на стол под тяжелым взглядом Попова.
– Во всяком случае, я его здесь не прячу, Строкова.
– Конечно, зачем тебе его прятать. Строков получил группу и ушел в верховья, к озеру. Группа вернулась без него. Когда вся работа была закончена и они возвращались, Строков попросил, чтобы дальше шли без него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30