Он говорил себе, что надо подбежать и отпихнуть полицейского с прохода, но никак не мог заставить себя это сделать.
Машина снова загудела — охранник зажмурился. Визг тормозов заставил его открыть глаза: машина пыталась обогнуть полицейского, а тот даже не пошевелился. Автомобиль сильно занесло на полу, скользком от машинного масла. «Мерседес» зацепил «пежо седан», припаркованный на семнадцатой площадке, и, круто развернувшись, снова устремился к выезду, но все-таки остановился в каком-то метре от полицейского. Охранник увидел, что полицейский подошел к машине и открыл переднюю дверь. Он что-то сказал, подождал немного и уселся на сиденье рядом с водителем. Машина рванула с места, выехала на улицу и повернула налево, в сторону дамбы. Растерянный охранник не нашел ничего лучшего, чем вызвать полицию.
Глава 27
Они ехали по дороге, проложенной по дамбе. Впереди виднелись огни Местре и Маргеры. Брунетти разглядывал профиль синьоры Черони, она же не обращала на него никакого внимания и смотрела прямо перед собой. Тогда Гвидо взглянул направо — там, вдали, виднелся маяк острова Мурано, а еще дальше огни Бурано.
— Как ясно сегодня, — сказал он, — я, кажется, различаю даже Торчелло.
Она увеличила скорость и через считанные минуты обогнала все машины на дороге.
— Если я сейчас поверну руль вправо, мы сорвемся с насыпи прямо в воду, — сказала она.
— Не могу с вами не согласиться, — отозвался Брунетти.
Она слегка отпустила педаль газа, и скорость немного упала. Слева пронесся какой-то автомобиль.
— Знаете, — проговорила синьора Черони, — в тот самый момент, когда вы пришли в агентство, я поняла, что вы еще вернетесь. Надо было мне сразу уехать.
— И куда бы вы уехали?
— В Швейцарию, а оттуда в Бразилию.
— Рассчитывали на деловые связи в Бразилии?
— Но я ведь не могла ими воспользоваться, правда же?
Брунетти подумал и сказал:
— Вообще-то, учитывая все обстоятельства, пожалуй, нет. Тогда почему в Бразилию?
— У меня там деньги хранятся.
— А в Швейцарии?
— Ясное дело! У кого же нет счетов в Швейцарии?
Хотя у Брунетти и не было счета в Швейцарии, он прекрасно понял, что она имела в виду, и сказал:
— Да-да, конечно. — А потом уточнил: — Но поселиться там вы бы не могли?
— В Бразилии лучше.
— Наверное. Но теперь вы не сможете туда уехать.
Она промолчала.
— Может, расскажете мне, как все было? Мы с вами, конечно, еще не в квестуре, и здесь нет вашего адвоката, я это понимаю. Но мне все-таки хотелось бы узнать, почему вы это сделали.
— Этого хотелось бы вам или полиции?
Он вздохнул:
— Боюсь, сейчас разницы уже нет. Больше нет. Она с интересом взглянула на него, но не из-за того, что он сказал, а из-за того, как вздохнул.
— Что теперь будет? — спросила она.
— С вами?
— Да.
— Это будет зависеть… — начал он и осекся. Он хотел сказать, что все будет зависеть от причин, по которым она пошла на это, но потом вспомнил, что речь идет о смерти троих человек. Мотив не будет иметь особого значения для судьи, которому поручат разбирать дело об абсолютно хладнокровном преднамеренном тройном убийстве.
— Не знаю, — честно ответил он. — Ничего хорошего ждать не приходится.
— Да мне это и не важно.
Брунетти поразило, с какой легкостью она это сказала.
— Как так?
— Да так, что они в любом случае этого заслуживали!
Брунетти открыл рот, чтобы сказать, что никто не заслуживает смерти, но, вспомнив увиденное на кассете, промолчал.
— Расскажите.
— Вы знаете, что я на них работала?
— Да.
— Нет, не сейчас. Вам известно, что я работала на них с того момента, как оказалась в Италии?
— Вы работали на Тревизана и Фаверо?
— Нет. Тогда бизнесом заправляли другие люди. Потом они продали дело Тревизану.
— Так он купил это дело? — Гвидо было странно и дико, что она говорит об этом словно о покупке магазина.
— Да. Я не знаю, как это произошло. Я только знаю, что в один прекрасный день старые хозяева исчезли и появился Тревизан.
— А вы на тот момент?..
— Относилась к так называемому middle management . — Она произнесла это с откровенной иронией.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что мне больше не приходилось отдаваться по дешевке, — сказала она и покосилась на Брунетти, чтобы проверить, удалось ли ей шокировать комиссара. Однако тот не изменился в лице и с прежней интонацией спросил:
— Как долго вы этим занимались?
— Работала проституткой?
— Да.
— Я сюда за тем и приехала, — сказала она и замолчала. — Нет, не так. Я приехала сюда молоденькой девушкой, влюбленной в итальянского парня, который пообещал мне золотые горы, если я соглашусь переехать в его страну. Я свои обещания выполнила, а он нет. Как я вам уже сказала, я родом из Мостара. Иными словами, из мусульманской семьи. Но вообще-то никто из моих родных в мечеть даже не заглядывал. Разве что мой дядя, но его все считали сумасшедшим. Меня даже отдали учиться в школу при монастыре. Родители считали, что католическая школа дает хорошее образование, так что я проходила туда двенадцать лет.
Он заметил, что они едут по правой стороне канала, протекающего между Венецией и Падуей, мимо знаменитых вилл Палладио. Дорога была ему знакома, и все же вилла на другой стороне канала, с размытыми в лунном свете контурами, с одним-единственным светящимся окном, показалась ему фантастической.
— Это до того избитая история, что я не стану вам ее подробно рассказывать. Я была влюблена, приехала сюда. И месяца не прошло, как я оказалась на улице. У меня не было паспорта, я не знала ни слова по-итальянски, правда, шесть лет латыни и уйма заученных в школе молитв не пропали даром, и язык я освоила быстро. Примерно так же быстро я усвоила, что нужно делать, чтобы преуспеть. Я всегда стремилась к успеху в любом деле и для тогдашнего своего занятия не делала исключения.
— И как же вы добивались успеха?
— Я очень хорошо выполняла свою работу. Я содержала себя в чистоте, помогала тем, кто за нами присматривал.
— Чем помогали?
— Рассказывала им об остальных девушках. Дважды предупреждала о готовившемся побеге.
— Что случилось с теми, кто задумал бежать?
— Их избили. Одной из них, по-моему, переломали пальцы. Они если били, то так, чтобы мы все-таки не прекращали работать — кто же станет вредить собственному бизнесу?
— А как еще вы им помогали?
— Называла им имена своих клиентов, и некоторых из них, видимо, потом шантажировали. Мне всегда удавалось распознать среди клиентов людей нервных и неуравновешенных. Таких я начинала расспрашивать, говорить с ними за жизнь, и рано или поздно они рассказывали мне про своих жен. Если с них было что пощипать, я выясняла их имена и адреса. Это было несложно. Мужчины — существа слабые. Думаю, это из-за тщеславия. Они помолчали, и Брунетти спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Машина снова загудела — охранник зажмурился. Визг тормозов заставил его открыть глаза: машина пыталась обогнуть полицейского, а тот даже не пошевелился. Автомобиль сильно занесло на полу, скользком от машинного масла. «Мерседес» зацепил «пежо седан», припаркованный на семнадцатой площадке, и, круто развернувшись, снова устремился к выезду, но все-таки остановился в каком-то метре от полицейского. Охранник увидел, что полицейский подошел к машине и открыл переднюю дверь. Он что-то сказал, подождал немного и уселся на сиденье рядом с водителем. Машина рванула с места, выехала на улицу и повернула налево, в сторону дамбы. Растерянный охранник не нашел ничего лучшего, чем вызвать полицию.
Глава 27
Они ехали по дороге, проложенной по дамбе. Впереди виднелись огни Местре и Маргеры. Брунетти разглядывал профиль синьоры Черони, она же не обращала на него никакого внимания и смотрела прямо перед собой. Тогда Гвидо взглянул направо — там, вдали, виднелся маяк острова Мурано, а еще дальше огни Бурано.
— Как ясно сегодня, — сказал он, — я, кажется, различаю даже Торчелло.
Она увеличила скорость и через считанные минуты обогнала все машины на дороге.
— Если я сейчас поверну руль вправо, мы сорвемся с насыпи прямо в воду, — сказала она.
— Не могу с вами не согласиться, — отозвался Брунетти.
Она слегка отпустила педаль газа, и скорость немного упала. Слева пронесся какой-то автомобиль.
— Знаете, — проговорила синьора Черони, — в тот самый момент, когда вы пришли в агентство, я поняла, что вы еще вернетесь. Надо было мне сразу уехать.
— И куда бы вы уехали?
— В Швейцарию, а оттуда в Бразилию.
— Рассчитывали на деловые связи в Бразилии?
— Но я ведь не могла ими воспользоваться, правда же?
Брунетти подумал и сказал:
— Вообще-то, учитывая все обстоятельства, пожалуй, нет. Тогда почему в Бразилию?
— У меня там деньги хранятся.
— А в Швейцарии?
— Ясное дело! У кого же нет счетов в Швейцарии?
Хотя у Брунетти и не было счета в Швейцарии, он прекрасно понял, что она имела в виду, и сказал:
— Да-да, конечно. — А потом уточнил: — Но поселиться там вы бы не могли?
— В Бразилии лучше.
— Наверное. Но теперь вы не сможете туда уехать.
Она промолчала.
— Может, расскажете мне, как все было? Мы с вами, конечно, еще не в квестуре, и здесь нет вашего адвоката, я это понимаю. Но мне все-таки хотелось бы узнать, почему вы это сделали.
— Этого хотелось бы вам или полиции?
Он вздохнул:
— Боюсь, сейчас разницы уже нет. Больше нет. Она с интересом взглянула на него, но не из-за того, что он сказал, а из-за того, как вздохнул.
— Что теперь будет? — спросила она.
— С вами?
— Да.
— Это будет зависеть… — начал он и осекся. Он хотел сказать, что все будет зависеть от причин, по которым она пошла на это, но потом вспомнил, что речь идет о смерти троих человек. Мотив не будет иметь особого значения для судьи, которому поручат разбирать дело об абсолютно хладнокровном преднамеренном тройном убийстве.
— Не знаю, — честно ответил он. — Ничего хорошего ждать не приходится.
— Да мне это и не важно.
Брунетти поразило, с какой легкостью она это сказала.
— Как так?
— Да так, что они в любом случае этого заслуживали!
Брунетти открыл рот, чтобы сказать, что никто не заслуживает смерти, но, вспомнив увиденное на кассете, промолчал.
— Расскажите.
— Вы знаете, что я на них работала?
— Да.
— Нет, не сейчас. Вам известно, что я работала на них с того момента, как оказалась в Италии?
— Вы работали на Тревизана и Фаверо?
— Нет. Тогда бизнесом заправляли другие люди. Потом они продали дело Тревизану.
— Так он купил это дело? — Гвидо было странно и дико, что она говорит об этом словно о покупке магазина.
— Да. Я не знаю, как это произошло. Я только знаю, что в один прекрасный день старые хозяева исчезли и появился Тревизан.
— А вы на тот момент?..
— Относилась к так называемому middle management . — Она произнесла это с откровенной иронией.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что мне больше не приходилось отдаваться по дешевке, — сказала она и покосилась на Брунетти, чтобы проверить, удалось ли ей шокировать комиссара. Однако тот не изменился в лице и с прежней интонацией спросил:
— Как долго вы этим занимались?
— Работала проституткой?
— Да.
— Я сюда за тем и приехала, — сказала она и замолчала. — Нет, не так. Я приехала сюда молоденькой девушкой, влюбленной в итальянского парня, который пообещал мне золотые горы, если я соглашусь переехать в его страну. Я свои обещания выполнила, а он нет. Как я вам уже сказала, я родом из Мостара. Иными словами, из мусульманской семьи. Но вообще-то никто из моих родных в мечеть даже не заглядывал. Разве что мой дядя, но его все считали сумасшедшим. Меня даже отдали учиться в школу при монастыре. Родители считали, что католическая школа дает хорошее образование, так что я проходила туда двенадцать лет.
Он заметил, что они едут по правой стороне канала, протекающего между Венецией и Падуей, мимо знаменитых вилл Палладио. Дорога была ему знакома, и все же вилла на другой стороне канала, с размытыми в лунном свете контурами, с одним-единственным светящимся окном, показалась ему фантастической.
— Это до того избитая история, что я не стану вам ее подробно рассказывать. Я была влюблена, приехала сюда. И месяца не прошло, как я оказалась на улице. У меня не было паспорта, я не знала ни слова по-итальянски, правда, шесть лет латыни и уйма заученных в школе молитв не пропали даром, и язык я освоила быстро. Примерно так же быстро я усвоила, что нужно делать, чтобы преуспеть. Я всегда стремилась к успеху в любом деле и для тогдашнего своего занятия не делала исключения.
— И как же вы добивались успеха?
— Я очень хорошо выполняла свою работу. Я содержала себя в чистоте, помогала тем, кто за нами присматривал.
— Чем помогали?
— Рассказывала им об остальных девушках. Дважды предупреждала о готовившемся побеге.
— Что случилось с теми, кто задумал бежать?
— Их избили. Одной из них, по-моему, переломали пальцы. Они если били, то так, чтобы мы все-таки не прекращали работать — кто же станет вредить собственному бизнесу?
— А как еще вы им помогали?
— Называла им имена своих клиентов, и некоторых из них, видимо, потом шантажировали. Мне всегда удавалось распознать среди клиентов людей нервных и неуравновешенных. Таких я начинала расспрашивать, говорить с ними за жизнь, и рано или поздно они рассказывали мне про своих жен. Если с них было что пощипать, я выясняла их имена и адреса. Это было несложно. Мужчины — существа слабые. Думаю, это из-за тщеславия. Они помолчали, и Брунетти спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69