— Он прервался, чтобы сделать крохотный, как бы робкий, глоточек, и снова заговорил: — Мои собственные финансовые дела не настолько сложны, чтобы вызывать слишком уж сильные затруднения, а вот ваши клиенты — другое дело. Им наверняка без настоящего эксперта не обойтись. — И снова крошечный глоточек. — Сам я, конечно, ничего в этом не понимаю. — Он нерешительно взглянул на Лото: тот слушал его очень внимательно. — Вот поэтому я и попросил вас встретиться со мной: я надеюсь, вы могли бы поделиться со мной информацией о финансовой стороне деятельности адвоката Тревизана, о том, что вам кажется особенно важным. Вы ведь были его бухгалтером, не так ли? И коммерческим директором?
— Да, — коротко ответил Лотто. — Какого рода информация вам нужна? — бесстрастно спросил он.
Брунетти улыбнулся и всплеснул руками, словно пытаясь избавиться от собственных пальцев:
— Вот как раз этого-то я не знаю, потому к вам и пришел. Адвокат Тревизан доверял вам свои финансовые дела, вот мы и решили, что, может быть, вы знаете, не было ли у него каких-нибудь клиентов, у которых были бы основания, даже не знаю, как тут правильно выразиться, — словом, которые были бы недовольны синьором Тревизаном.
— Вы сказали «недовольны», комиссар?
Брунетти потупился, как человек, в очередной раз попавший впросак из-за собственного неумения формулировать мысль, это должно было окончательно убедить Лотто в том, что и полицейский он такой же незадачливый.
Лотто сам прервал затянувшуюся паузу.
— Боюсь, я по-прежнему вас не понимаю, — проговорил он.
Брунетти порадовало, что собеседник так грубо играет искреннее замешательство: это означало, что Лотто на все сто уверен в его неспособности различать тонкие нюансы.
— Видите ли, синьор Лотто, поскольку мы пока не знаем, каков был мотив данного убийства… — начал Брунетти.
— Разве это не ограбление? — перебил его Лотто, удивленно подняв брови.
— Так ведь ничего не взяли.
— Но может, грабителю просто помешали? Вспугнули?
— Да, это вполне возможно, — проговорил Брунетти так, словно вел беседу с коллегой.
Он кивнул, как будто принимая во внимание это новое объяснение, но тут же с упорством собаки, взявшей след, вернулся к своему первоначальному варианту:
— А что, если это не так? Что, если речь идет о преднамеренном убийстве, и тогда мотив может быть связан с его профессиональной деятельностью? — Брунетти было любопытно, не попытается ли Лотто прервать поток его рассуждений прежде, чем он дойдет до второго возможного мотива: личной жизни Тревизана.
— Вы хотите сказать, что это мог сделать его клиент? — спросил Лотто голосом, исполненным скептицизма: куда там какому-то полицейскому понять, что за клиенты были у Тревизана.
— Я знаю, это очень, очень маловероятно, — сказал Брунетти, изобразив улыбку, которая должна была выдать его нервозность. — Но ведь не исключено, что синьор Тревизан, будучи адвокатом, располагал информацией, представлявшей для него опасность.
— Информацией о клиентах? Вы это хотели сказать, комиссар? — Лотто старательно разыграл крайнюю степень изумления в уверенности, что полностью контролирует этого горе-полицейского.
— Да.
— Это невозможно.
Брунетти снова смущенно улыбнулся:
— Я понимаю, в это трудно поверить, и все же мы хотели бы получить список клиентов адвоката Тревизана, хотя бы для того, чтобы исключить такую возможность. Я надеялся, что вы, как его коммерческий директор, сможете нам в этом помочь.
— Вы что же, хотите впутать их в это дело? — спросил Лотто, давая Брунетти понять, что это совершенно возмутительно.
— Могу вас заверить, мы сделаем все возможное, чтобы они никогда не узнали, что нам известны их имена.
— А если вы не получите их имена?
— Тогда мы будем вынуждены запросить соответствующее судебное распоряжение.
Лотто допил вермут и поставил пустой стакан на стол слева от себя.
— Полагаю, я мог бы подготовить для вас такой список. — В его голосе явственно слышалось сомнение, ведь он как-никак разговаривал с полицейским. — Но я бы хотел, чтобы вы учитывали: это не те люди, чьи имена фигурируют в полицейских расследованиях.
В обычных обстоятельствах Брунетти ответил бы на это, что последние несколько лет полиция только и делает, что занимается именно «теми людьми», но на сей раз оставил это соображение при себе, а вслух произнес:
— Я буду вам очень признателен, синьор Лотто.
Тот откашлялся и поинтересовался:
— Это все?
— Да, — сказал Брунетти, поигрывая стаканом и наблюдая за тем, как густой напиток задерживается на стенках, а потом медленно стекает вниз. — Был у меня еще один вопросик, но это так, пустяки. — Он сделал рассеянный жест рукой, и жидкость в стакане тоже качнулась из стороны в сторону.
— И что же это? — спросил Лотто без всякого интереса, коль скоро этот полицейский уже явно получил то, за чем пришел.
— Рино Фаверо. — Брунетти постарался произнести это имя так, чтобы оно впорхнуло в комнату легко и непринужденно, словно бабочка.
— Что? — воскликнул Лотто, не сумев сдержать изумления. Брунетти, страшно довольный произведенным эффектом, глянул на собеседника, глуповато моргнул и снова уставился в свой стакан. — Кто? — переспросил Лотто уже спокойно.
— Фаверо. Рино. Тоже бухгалтер. Из Падуи, кажется. Вы его, случайно, не знали?
— Имя, кажется, знакомое. А что?
— Он скончался на днях. Наложил на себя руки. Комиссар счел, что люди его, Брунетти, круга должны использовать формулировки такого рода для обозначения самоубийства человека из круга Фаверо.
Он сделал паузу, чтобы понять, насколько сильно это заинтересует Лотто.
— Так почему вы о нем спросили?
— Просто подумал, что если бы вы его знали, для вас это было бы слишком: потерять одного за другим двух друзей.
— Нет, я его не знал. По крайней мере не был знаком с ним лично.
Брунетти покачал головой:
— Как это грустно.
— Да, — отозвался Лотто рассеянно и поднялся. — Что-нибудь еще, комиссар?
Брунетти тоже встал, неуклюже огляделся по сторонам, ища, куда бы поставить полупустой стакан, и с радостью отдал его Лотто — хозяин догадался просто поставить его на стол, рядом со своим.
— Нет, ничего. Только список клиентов.
— Завтра. Или послезавтра, — пообещал Лотто и направился к двери.
Брунетти сильно подозревал, что второй вариант куда более вероятен, но это не помешало ему протянуть руку и сердечно поблагодарить господина бухгалтера за эту встречу и готовность помочь. Лотто проводил Брунетти до самого выхода, еще раз пожал ему руку и сам закрыл дверь. Оставшись один, Брунетти задержался на мгновение перед аккуратной бронзовой табличкой «Адвокат Карло Тревизан», висевшей на двери, расположенной чуть правее на противоположной стороне коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Да, — коротко ответил Лотто. — Какого рода информация вам нужна? — бесстрастно спросил он.
Брунетти улыбнулся и всплеснул руками, словно пытаясь избавиться от собственных пальцев:
— Вот как раз этого-то я не знаю, потому к вам и пришел. Адвокат Тревизан доверял вам свои финансовые дела, вот мы и решили, что, может быть, вы знаете, не было ли у него каких-нибудь клиентов, у которых были бы основания, даже не знаю, как тут правильно выразиться, — словом, которые были бы недовольны синьором Тревизаном.
— Вы сказали «недовольны», комиссар?
Брунетти потупился, как человек, в очередной раз попавший впросак из-за собственного неумения формулировать мысль, это должно было окончательно убедить Лотто в том, что и полицейский он такой же незадачливый.
Лотто сам прервал затянувшуюся паузу.
— Боюсь, я по-прежнему вас не понимаю, — проговорил он.
Брунетти порадовало, что собеседник так грубо играет искреннее замешательство: это означало, что Лотто на все сто уверен в его неспособности различать тонкие нюансы.
— Видите ли, синьор Лотто, поскольку мы пока не знаем, каков был мотив данного убийства… — начал Брунетти.
— Разве это не ограбление? — перебил его Лотто, удивленно подняв брови.
— Так ведь ничего не взяли.
— Но может, грабителю просто помешали? Вспугнули?
— Да, это вполне возможно, — проговорил Брунетти так, словно вел беседу с коллегой.
Он кивнул, как будто принимая во внимание это новое объяснение, но тут же с упорством собаки, взявшей след, вернулся к своему первоначальному варианту:
— А что, если это не так? Что, если речь идет о преднамеренном убийстве, и тогда мотив может быть связан с его профессиональной деятельностью? — Брунетти было любопытно, не попытается ли Лотто прервать поток его рассуждений прежде, чем он дойдет до второго возможного мотива: личной жизни Тревизана.
— Вы хотите сказать, что это мог сделать его клиент? — спросил Лотто голосом, исполненным скептицизма: куда там какому-то полицейскому понять, что за клиенты были у Тревизана.
— Я знаю, это очень, очень маловероятно, — сказал Брунетти, изобразив улыбку, которая должна была выдать его нервозность. — Но ведь не исключено, что синьор Тревизан, будучи адвокатом, располагал информацией, представлявшей для него опасность.
— Информацией о клиентах? Вы это хотели сказать, комиссар? — Лотто старательно разыграл крайнюю степень изумления в уверенности, что полностью контролирует этого горе-полицейского.
— Да.
— Это невозможно.
Брунетти снова смущенно улыбнулся:
— Я понимаю, в это трудно поверить, и все же мы хотели бы получить список клиентов адвоката Тревизана, хотя бы для того, чтобы исключить такую возможность. Я надеялся, что вы, как его коммерческий директор, сможете нам в этом помочь.
— Вы что же, хотите впутать их в это дело? — спросил Лотто, давая Брунетти понять, что это совершенно возмутительно.
— Могу вас заверить, мы сделаем все возможное, чтобы они никогда не узнали, что нам известны их имена.
— А если вы не получите их имена?
— Тогда мы будем вынуждены запросить соответствующее судебное распоряжение.
Лотто допил вермут и поставил пустой стакан на стол слева от себя.
— Полагаю, я мог бы подготовить для вас такой список. — В его голосе явственно слышалось сомнение, ведь он как-никак разговаривал с полицейским. — Но я бы хотел, чтобы вы учитывали: это не те люди, чьи имена фигурируют в полицейских расследованиях.
В обычных обстоятельствах Брунетти ответил бы на это, что последние несколько лет полиция только и делает, что занимается именно «теми людьми», но на сей раз оставил это соображение при себе, а вслух произнес:
— Я буду вам очень признателен, синьор Лотто.
Тот откашлялся и поинтересовался:
— Это все?
— Да, — сказал Брунетти, поигрывая стаканом и наблюдая за тем, как густой напиток задерживается на стенках, а потом медленно стекает вниз. — Был у меня еще один вопросик, но это так, пустяки. — Он сделал рассеянный жест рукой, и жидкость в стакане тоже качнулась из стороны в сторону.
— И что же это? — спросил Лотто без всякого интереса, коль скоро этот полицейский уже явно получил то, за чем пришел.
— Рино Фаверо. — Брунетти постарался произнести это имя так, чтобы оно впорхнуло в комнату легко и непринужденно, словно бабочка.
— Что? — воскликнул Лотто, не сумев сдержать изумления. Брунетти, страшно довольный произведенным эффектом, глянул на собеседника, глуповато моргнул и снова уставился в свой стакан. — Кто? — переспросил Лотто уже спокойно.
— Фаверо. Рино. Тоже бухгалтер. Из Падуи, кажется. Вы его, случайно, не знали?
— Имя, кажется, знакомое. А что?
— Он скончался на днях. Наложил на себя руки. Комиссар счел, что люди его, Брунетти, круга должны использовать формулировки такого рода для обозначения самоубийства человека из круга Фаверо.
Он сделал паузу, чтобы понять, насколько сильно это заинтересует Лотто.
— Так почему вы о нем спросили?
— Просто подумал, что если бы вы его знали, для вас это было бы слишком: потерять одного за другим двух друзей.
— Нет, я его не знал. По крайней мере не был знаком с ним лично.
Брунетти покачал головой:
— Как это грустно.
— Да, — отозвался Лотто рассеянно и поднялся. — Что-нибудь еще, комиссар?
Брунетти тоже встал, неуклюже огляделся по сторонам, ища, куда бы поставить полупустой стакан, и с радостью отдал его Лотто — хозяин догадался просто поставить его на стол, рядом со своим.
— Нет, ничего. Только список клиентов.
— Завтра. Или послезавтра, — пообещал Лотто и направился к двери.
Брунетти сильно подозревал, что второй вариант куда более вероятен, но это не помешало ему протянуть руку и сердечно поблагодарить господина бухгалтера за эту встречу и готовность помочь. Лотто проводил Брунетти до самого выхода, еще раз пожал ему руку и сам закрыл дверь. Оставшись один, Брунетти задержался на мгновение перед аккуратной бронзовой табличкой «Адвокат Карло Тревизан», висевшей на двери, расположенной чуть правее на противоположной стороне коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69