сержанта, казалось, переполняла жестокость, готовая выплеснуться наружу в любой момент, подобно поленте, обжигающей рот торопливому едоку.
— Добрый вечер, сержант, — сказал Брунетти, пожимая ему руку.
— Комиссар, — отозвался тот, но больше не произнес ни звука.
Алвизе замер, переводя взгляд с сержанта на комиссара и обратно и ничего не говоря.
— Может, поднимемся ко мне в кабинет, поговорим? — предложил Брунетти.
— Давайте, — согласился Мышка.
В кабинете Брунетти включил свет и сразу прошел к столу. Снимать плащ он не стал, давая понять, что не собирается тратить на всю эту историю слишком много времени.
— Ну, рассказывайте.
— Мне позвонил Вьянелло и попросил наведаться в этот бар «У Пинетты» — посмотреть, что там и как. Я о нем раньше слышал, но сам не бывал. И то, что я слышал, мне не больно-то нравилось.
— Что именно вы слышали?
— Что там много черных околачивается. И славян. Эти даже хуже, славяне, я имею в виду.
Брунетти, хоть и готов был согласиться с последним утверждением, предпочел промолчать.
Видя, что комиссар не собирается его подгонять, Мышка решил прервать свои рассуждения на расово-этническую тему и перешел к делу.
— Я пришел, выпил стакан вина. За одним из столов ребята играли в карты. Я подошел и стал следить за игрой. Никто вроде не возражал. Я взял еще вина и разговорился с мужиком, что стоял рядом со мной у стойки. Тут один из игроков ушел, я сел на его место и сыграл пару партий. Проиграл тысяч десять лир. Потом вернулся игрок, который уходил, так что я уступил ему место, опять сел к стойке и еще немного выпил.
Брунетти подумал, что Мышка мог гораздо веселее провести этот вечер дома перед телевизором.
— А драка-то из-за чего произошла, сержант?
— Я как раз подхожу к этому моменту. Прошло еще четверть часа или около того. Пара ребят за тем столом свернулись и ушли; те, кто остался, предложили мне снова сыграть; я отказался. А тот, с кем я трепался у стойки, подсел к ним и стал играть. Тут вернулся один из прежних игроков, подошел к бару и заказал себе выпить. Мы разговорились, он спросил, не хочу ли я женщину. Я ответил, что не вижу необходимости их покупать, когда вокруг и так этого добра полно, причем задаром. Тогда он сказал, что таких, каких он может подогнать, мне ни за что не достать.
— Кого он имел в виду?
— Девочек. Совсем молоденьких девочек. Я сказал, что меня это не интересует, что я предпочитаю женщин. Тогда он меня оскорбил.
— Чем именно?
— Сказал, мол, так и думал, что меня женщины не волнуют, ну, я ему ответил, что мне-то нравятся настоящие женщины, а не то, что он предлагает. И тут он заржал и что-то крикнул, на каком-то славянском языке, по-моему, ребятам за столом. Те тоже стали ржать. Вот тут я ему и врезал.
— Мы просили вас сходить в этот бар информацию собрать, а не драться, — сказал Брунетти, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.
— Я никому не позволю надо мной потешаться, — повысил голос Мышка. Брунетти хорошо помнил этот его напряженный, злобный тон.
— Как вы думаете, он говорил серьезно?
— Кто?
— Тот человек в баре. Который вам девочек предлагал.
— Не знаю. Возможно. Он вообще-то не был похож на сутенера, но кто их, этих славян, разберет?
— Вы могли бы его опознать?
— Думаю, это будет не сложно: я ему нос сломал.
— Вы уверены?
— В чем?
— Насчет носа?
— Разумеется, уверен, — хмыкнул Мышка, демонстрируя правую руку. — Я почувствовал, как ломается хрящ.
— Вы узнаете его при встрече или по фотографии?
— Да.
— Ладно, сержант. Сейчас уже поздно. Приходите завтра утром: посмотрите фотографии, вдруг наткнетесь на своего знакомого.
— Алвизе вроде собирался меня арестовать.
Брунетти махнул рукой, будто отгоняя от лица муху:
— Забудьте об этом.
— Никто не смеет разговаривать со мной так, как тот тип, — произнес Мышка звенящим от злости голосом.
— До завтра, сержант, — только и сказал Брунетти.
Мышка бросил на комиссара взгляд, невольно напомнивший тому историю с роковым для сержанта арестом, и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь. Брунетти просидел у себя не меньше десяти минут, прежде чем отправиться домой. На улице шел дождь, первая ледяная зимняя изморось, но Гвидо с радостью подставлял лицо холодным каплям, стремясь поскорее остыть после оставившего такой отвратительный осадок разговора с Мышкой.
Глава 14
Через два дня Брунетти получил-таки список внутренних звонков из дома и офиса Тревизана, сделанных за последние полгода, правда, для этого ему пришлось обращаться за соответствующим распоряжением к судье Вантуно. Как Гвидо и предполагал, в списке обнаружилось несколько звонков в бар «У Пинетты», но никакой системы ему уловить не удавалось. Он заглянул в список междугородных звонков, проверил даты и время, когда набирали номер телефона-автомата на станции в Падуе, но они никак не соотносились ни по датам, ни по времени со звонками в бар в Местре.
Он положил перед собой обе распечатки и какое-то время просто на них смотрел. В отличие от списка междугородных и международных звонков, в новом приводились имена владельцев телефонов и адреса, по которым они были установлены. Эта информация находилась в длинной колонке справа на каждой из тридцати страниц документа. Брунетти начал было читать эту колонку, но через пару минут забросил это занятие.
Он взял список и спустился в небольшой кабинет синьорины Элеттры. Стол у окна был вроде бы новым, но на нем, как и прежде, красовалась ваза венецианского стекла, а в ней огромный букет, едва ли не более элегантный и радостный, чем сам сосуд.
Это великолепие дополнял шарфик синьорины Элеттры, расцветку которого модельер явно позаимствовал у канареек.
— Доброе утро, комиссар, — сказала она, когда он вошел, и сверкнула улыбкой, радостной, как букет у нее на столе.
— Доброе утро, синьорина, — ответил он, — у меня к вам вопрос.
Он кивнул головой в сторону компьютера, показывая, что «вы» относится не только к ней, но и к машине.
— По поводу этого? — спросила она, показывая на распечатку.
— Да. Это список звонков Тревизана. Не прошло и полугода, — добавил он, не в силах сдержать раздражение: подумать только, сколько времени ушло впустую, пока официальные органы сподобились выдать нужную информацию.
— Что же вы, комиссар? Надо было сразу сказать, что вам это нужно срочно.
— У вас там друзья? — поинтересовался Брунетти, уже не удивляясь разнообразию знакомств синьорины Элеттры.
— Да, Джорджо, — бросила она, явно не собираясь распространяться на эту тему.
— Как вы думаете, он мог бы… — начал Брунетти.
Она улыбнулась и молча протянула руку. Гвидо отдал бумаги.
— Мне нужно, чтобы эти звонки классифицировали по частоте набора.
Она склонилась над столом и сделала пометку в блокноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Добрый вечер, сержант, — сказал Брунетти, пожимая ему руку.
— Комиссар, — отозвался тот, но больше не произнес ни звука.
Алвизе замер, переводя взгляд с сержанта на комиссара и обратно и ничего не говоря.
— Может, поднимемся ко мне в кабинет, поговорим? — предложил Брунетти.
— Давайте, — согласился Мышка.
В кабинете Брунетти включил свет и сразу прошел к столу. Снимать плащ он не стал, давая понять, что не собирается тратить на всю эту историю слишком много времени.
— Ну, рассказывайте.
— Мне позвонил Вьянелло и попросил наведаться в этот бар «У Пинетты» — посмотреть, что там и как. Я о нем раньше слышал, но сам не бывал. И то, что я слышал, мне не больно-то нравилось.
— Что именно вы слышали?
— Что там много черных околачивается. И славян. Эти даже хуже, славяне, я имею в виду.
Брунетти, хоть и готов был согласиться с последним утверждением, предпочел промолчать.
Видя, что комиссар не собирается его подгонять, Мышка решил прервать свои рассуждения на расово-этническую тему и перешел к делу.
— Я пришел, выпил стакан вина. За одним из столов ребята играли в карты. Я подошел и стал следить за игрой. Никто вроде не возражал. Я взял еще вина и разговорился с мужиком, что стоял рядом со мной у стойки. Тут один из игроков ушел, я сел на его место и сыграл пару партий. Проиграл тысяч десять лир. Потом вернулся игрок, который уходил, так что я уступил ему место, опять сел к стойке и еще немного выпил.
Брунетти подумал, что Мышка мог гораздо веселее провести этот вечер дома перед телевизором.
— А драка-то из-за чего произошла, сержант?
— Я как раз подхожу к этому моменту. Прошло еще четверть часа или около того. Пара ребят за тем столом свернулись и ушли; те, кто остался, предложили мне снова сыграть; я отказался. А тот, с кем я трепался у стойки, подсел к ним и стал играть. Тут вернулся один из прежних игроков, подошел к бару и заказал себе выпить. Мы разговорились, он спросил, не хочу ли я женщину. Я ответил, что не вижу необходимости их покупать, когда вокруг и так этого добра полно, причем задаром. Тогда он сказал, что таких, каких он может подогнать, мне ни за что не достать.
— Кого он имел в виду?
— Девочек. Совсем молоденьких девочек. Я сказал, что меня это не интересует, что я предпочитаю женщин. Тогда он меня оскорбил.
— Чем именно?
— Сказал, мол, так и думал, что меня женщины не волнуют, ну, я ему ответил, что мне-то нравятся настоящие женщины, а не то, что он предлагает. И тут он заржал и что-то крикнул, на каком-то славянском языке, по-моему, ребятам за столом. Те тоже стали ржать. Вот тут я ему и врезал.
— Мы просили вас сходить в этот бар информацию собрать, а не драться, — сказал Брунетти, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.
— Я никому не позволю надо мной потешаться, — повысил голос Мышка. Брунетти хорошо помнил этот его напряженный, злобный тон.
— Как вы думаете, он говорил серьезно?
— Кто?
— Тот человек в баре. Который вам девочек предлагал.
— Не знаю. Возможно. Он вообще-то не был похож на сутенера, но кто их, этих славян, разберет?
— Вы могли бы его опознать?
— Думаю, это будет не сложно: я ему нос сломал.
— Вы уверены?
— В чем?
— Насчет носа?
— Разумеется, уверен, — хмыкнул Мышка, демонстрируя правую руку. — Я почувствовал, как ломается хрящ.
— Вы узнаете его при встрече или по фотографии?
— Да.
— Ладно, сержант. Сейчас уже поздно. Приходите завтра утром: посмотрите фотографии, вдруг наткнетесь на своего знакомого.
— Алвизе вроде собирался меня арестовать.
Брунетти махнул рукой, будто отгоняя от лица муху:
— Забудьте об этом.
— Никто не смеет разговаривать со мной так, как тот тип, — произнес Мышка звенящим от злости голосом.
— До завтра, сержант, — только и сказал Брунетти.
Мышка бросил на комиссара взгляд, невольно напомнивший тому историю с роковым для сержанта арестом, и вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь. Брунетти просидел у себя не меньше десяти минут, прежде чем отправиться домой. На улице шел дождь, первая ледяная зимняя изморось, но Гвидо с радостью подставлял лицо холодным каплям, стремясь поскорее остыть после оставившего такой отвратительный осадок разговора с Мышкой.
Глава 14
Через два дня Брунетти получил-таки список внутренних звонков из дома и офиса Тревизана, сделанных за последние полгода, правда, для этого ему пришлось обращаться за соответствующим распоряжением к судье Вантуно. Как Гвидо и предполагал, в списке обнаружилось несколько звонков в бар «У Пинетты», но никакой системы ему уловить не удавалось. Он заглянул в список междугородных звонков, проверил даты и время, когда набирали номер телефона-автомата на станции в Падуе, но они никак не соотносились ни по датам, ни по времени со звонками в бар в Местре.
Он положил перед собой обе распечатки и какое-то время просто на них смотрел. В отличие от списка междугородных и международных звонков, в новом приводились имена владельцев телефонов и адреса, по которым они были установлены. Эта информация находилась в длинной колонке справа на каждой из тридцати страниц документа. Брунетти начал было читать эту колонку, но через пару минут забросил это занятие.
Он взял список и спустился в небольшой кабинет синьорины Элеттры. Стол у окна был вроде бы новым, но на нем, как и прежде, красовалась ваза венецианского стекла, а в ней огромный букет, едва ли не более элегантный и радостный, чем сам сосуд.
Это великолепие дополнял шарфик синьорины Элеттры, расцветку которого модельер явно позаимствовал у канареек.
— Доброе утро, комиссар, — сказала она, когда он вошел, и сверкнула улыбкой, радостной, как букет у нее на столе.
— Доброе утро, синьорина, — ответил он, — у меня к вам вопрос.
Он кивнул головой в сторону компьютера, показывая, что «вы» относится не только к ней, но и к машине.
— По поводу этого? — спросила она, показывая на распечатку.
— Да. Это список звонков Тревизана. Не прошло и полугода, — добавил он, не в силах сдержать раздражение: подумать только, сколько времени ушло впустую, пока официальные органы сподобились выдать нужную информацию.
— Что же вы, комиссар? Надо было сразу сказать, что вам это нужно срочно.
— У вас там друзья? — поинтересовался Брунетти, уже не удивляясь разнообразию знакомств синьорины Элеттры.
— Да, Джорджо, — бросила она, явно не собираясь распространяться на эту тему.
— Как вы думаете, он мог бы… — начал Брунетти.
Она улыбнулась и молча протянула руку. Гвидо отдал бумаги.
— Мне нужно, чтобы эти звонки классифицировали по частоте набора.
Она склонилась над столом и сделала пометку в блокноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69