– Я не знаю, как много тебе рассказала Венке, – произнес он. – То есть я не знаю, чтоона тебе рассказала. – Он помедлил и продолжал: – Мы уже на «ты»?
– Можно и на «ты», – сказал я и пожал протянутую мне руку.
– Юнас.
– Варьг.
– Ага, – сказал он и хохотнул, будто это было очень забавно. – Я полагаю, что она – я думаю, что она, наверное, нарисовала не слишком симпатичный мой портрет. Она бывает резковата, давая характеристики.
Это было трудное для произношения слово, но Юнас правился. Ведь не могли его держать в рекламном бюро ни за что.
– Ты женат? – спросил он, искоса глядя на мою правую руку.
– Нет. Но я был женат.
– Поздравляю. Значит, мы в одной лодке.
– Пожалуй.
– А когда ты был женат, ты изменял жене? Или вы разошлись из-за того, что вы…
– Нет. Просто у меня была работа.
– Понятно.
Он меня слегка подзавел, и я продолжал:
– По-моему, существует много понятий неверности. Есть мужчины, изменяющие с женщинами, есть мужчины, которые изменяют с бутылкой, есть и такие, которые изменяют с работой. Не спрашивай, какие лучше, но в моей профессии… Для большинства женщин самое худшее, когда мужья изменяют с женщинами.
– Это точно. И они никогда не спрашивают почему. А если и спрашивают, то редко. И от этого не легче. Неверный муж или неверная жена – всегда грешники. Они всегда виноваты. Если семейная жизнь рушится, всегда виноват тот, кто изменил или изменял, потому что никого не интересует, почему это происходит.
– Вот именно. И как раз поэтому я никогда не берусь за такие дела.
– За какие дела? – Юнас испуганно посмотрел на меня.
– Такиедела. Я никогда не выслеживаю супругов, чтобы выяснить, где и с кем они бывают, когда их нет там, где им положено быть. Потому что никому не интересно, почему так происходит.
– Верно, верно. Послушай, Веум, ты не думай, что я пришел сюда и говорю все это, чтобы переложить всю вину на Венке. Я ее не виню. Но она, к сожалению, во всем обвиняет меня. Она не видит своих недостатков. Ну ладно. Пусть этим утешается, если ей так легче. А правда – правда заключается в том, что наш брак не удался и не должен был удаться. Но мы всегда бываем слишком молоды, чтобы понять это, ведь верно, Варьг?
– Вопрос в том, взрослеем ли мы когда-нибудь?
– Нет. А мы с самого начала были слишком разными. Не знаю, рассказывала ли она тебе о своем прошлом. Она не из Бергена, хотя уже говорит без всякого акцента. Она родилась в Хардангере, в одной из деревушек, которые прижимаются к отвесной горной скале, в семье, которой судьба послала клочок земли и двух коров.
Она выросла в строгой идиллической и религиозной среде, а когда пора было идти в школу, переехала к старшей сестре в Эстесе. Там было немного лучше. Они симпатичные люди – сестра и ее муж. Но ясно, что детство накладывает свой отпечаток. Распятие на стене, единственная книга на полке и подписка на журнал «Для бедных и богатых». А я… я городской парень; первый раз напился в четырнадцать лет, первая девушка – в пятнадцать, угонял автомашины, ходил в горы с туристами. Но мне везло, и мой бутерброд всегда падал маслом вверх. В довольно развращенном окружении я закончил торговое училище: бесконечные вечеринки – пиво и пухленькие студентки, которые, когда напивались, танцевали полуголые на столах. Потом работал в рекламном бизнесе, это живая работа, со всевозможными семинарами, конференциями и обедами в ресторанах с клиентами. Она же любила сидеть дома с рукоделием, читать, слушать музыку и смотреть телевизор. Ей нравилось готовить и хозяйничать – внешняя жизнь не слишком интересовала ее. Вино пригубливала только из вежливости, а курить я ее научил. Я же привык куда-то ходить, пить пиво с друзьями, флиртовать с девушками и поздно возвращаться домой, слегка навеселе. Что могут значить такие, в сущности, мелочи, если люди действительно любят друг друга? – Он смотрел на меня потерянно. – Ну, наверное, мы не любили друг друга или я…
– А как вы познакомились?
– Ну как знакомятся? У нее была подруга, которая знала другую, у которой… старая история. Всегда найдется подружка, у которой есть подружка – знакомая твоего приятеля, с которым ты снимаешь комнату. И в один прекрасный момент выясняется, что она из Хардангера, ведь правда?
– Конечно.
– Ну вот. Так и случилось. Мы встретились у общих знакомых, и она мне очень понравилась. Она была не похожа на прежних моих девушек. Застенчивая, робкая, девственная. Она мало говорила, а когда я сам спросил ее о чем-то, потупила глаза и сложила руки на коленях. Да, она влекла меня, волновала, я хотел ее, хотел, чтобы она стала моею. А она… – он пожал плечами и допил пиво. – В общем, я ей тоже скоро понравился. – Он заказал еще кружку пива и продолжал: – Началась совсем новая жизнь. После нескольких лет вольной, беспорядочной жизни, когда ночуешь то у одной знакомой, то у другой, у меня вдруг появилась славная, нежная подруга. Прогулки по Флеену в мягкие, бархатные ночи, утренние воскресные прогулки по пустынным набережным. Походы в кино, как в юности, – сидишь в темноте, протянув руку за спиной ее кресла, и кажется, что обнимаешь ее. Венке, Венке, Венке…
Он почти забыл про меня, а пятая кружка еще на несколько сантиметров пригнула его голову к клетчатой скатерти. Молодая пара у противоположной стены уже добралась до локтей друг друга, но им надо было еще посидеть и хорошенько пообедать, прежде чем они окончательно проглотят один другого.
– И она стала моей, – произнес Юнас. – Нежная, как бутон розы, как форель, которая преодолевает течение и попадает к тебе на крючок. Она забеременела, и мы поженились. Родился Роар, и мы втроем поселились на Нюгордсхейден. Прибавление семейства – и никуда не денешься. Но через полгода я влюбился в другую. Как видишь, трещина появилась довольно рано. Я что хочу сказать: раз уже через полгода я влюбился, то ясно, где собака зарыта, где находится эта страна.
– Какая страна? – спросил я. Голова моя отяжелела, и я заказал еще кружку, чтобы держаться на плаву.
– Страна «Нетинебудет». И я был Питером Пэном, и Венди была уже в прошлом. А Венке казалась мне старой, Варьг. Я имею в виду не внешность. Слава богу, пока она выглядит на шестнадцать, по крайней мере так она выглядела пару месяцев назад. Но она стала такой степенной. Ее ничто не интересовало, кроме ребенка и меня, и еще эти вечные вышивки. У нас все стены завешаны вышивками и диван завален подушечками. На столе и на комоде маленькие очаровательные дорожки. А цепочку для бачка в уборной она заменила широкой вышитой лентой, какие раньше, в богатых домах, использовались для колокольчиков.
Я старался припомнить квартиру Венке.
– А ты не преувеличиваешь? – спросил я.
– Возможно, но я воспринимал это именно так. Мне казалось, что я вот-вот утону во всех этих вышитых финтифлюшках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76