Жирное тело шмякнулось на ледяной бугор, съехало с него головой вперед и замерло у истерзанной местными хулиганами садовой скамейки.
Движение на улице замерло.
— И как у нас с документами? — осторожно поинтересовался единственный оставшийся на ногах инспектор.
— Примерно так же, как и с тормозами, — мрачно ответил Кабаныч, пытаясь нащупать забытые дома права.
Глава 9
ЯПОНЕЦ В СОБСТВЕННОМ САКЭ
— И что сказал судья? — Андрей Воробьев постучал по пачке «Rl Minima» и вытряхнул одну сигарету.
— А-а, — сидящий на подоконнике Денис вяло махнул рукой. — Сказала, чтоб ждали...
— Долго?
— Час, два... Не знаю.
— Ты особо не беспокойся, — посоветовал юрист. — Рассмотрение дела все равно состоится. Раз твоего дружбана с кичи привезли, то просто так обратно не отправят. Волосатый своего добьется.
Из-за происшествия во дворе время судебного заседания сдвинулось вперед. На место прибыла опер-группа РУБОПиКа, вслед за ней подтянулись следователи из ГУВД и принялись прочесывать окрестности.
Младшего сержанта Моромойко обнаружили почти сразу — в коридоре третьего этажа дома напротив здания суда. Милиционер пребывал в бессознательном состоянии и напрочь отказывался из него выходить. Тем не менее старший следователь с Захарьевской начал лупить Моромойко по щекам, громко требуя, чтобы тот указал направление, в котором скрылись похитившие автомат преступники. Конец избиению младшего сержанта положили врачи из «скорой», вырвавшие пострадавшего из рук разошедшихся офицеров ГУВД и забравшие его в больницу. Стонущий конвоир, получивший ракету в грудь, отправился на второй машине.
Лишившись обоих свидетелей, следователи впали в транс, полчаса бессмысленно бродили по двору и дергали резиновый трос, пытаясь понять, зачем для похищения одного АКСУ потребовалось затевать столь сложную и дорогостоящую операцию. В результате один из дознавателей выдвинул прогрессивную мысль о том, что преступление совершила группа «верхолазов-энтомологов», приведя в качестве доказательств своего суждения найденные лебедку, тросы и сачок. Его коллегам такое объяснение понравилось, и они помчались на службу, дабы выписать санкции на обыск во всех альпинистских клубах города и окрестностей и вызвать на допросы членов общества любителей бабочек.
Оставшиеся без чуткого руководства следователей, опера РУБОПиКа рассеялись по коридорам суда, а прибывшие в качестве усиления сотрудники СОБРа ушли греться в свой микроавтобус.
— А ты чего не на процессе? — поинтересовался Рыбаков.
— Задолбало, — признался Воробьев. — Шмуц уже второй час речь толкает.
Денис немного наклонился вперед и посмотрел сквозь полуоткрытую дверь в зал, где шло очередное разбирательство претензий Руслана Пенькова к газете «Комсомольская правда». Самого демократа-правдолюбца видно не было, зато его адвокат предстал перед глазами Дениса во всей красе. Юлий Карлович Шмуц подпрыгивал на трибуне для выступлений, обличающе тыкал пальцем в ворох бумаг, регулярно выбрасывал вперед руку и сильно напоминал бесноватого фюрера, выступающего перед соратниками по случаю десятой годовщины «пивного путча».
— А какие у тебя перспективы? — спросил Рыбаков.
— Такие же, как и в прошлые разы, — усмехнулся Воробьев. — В иске им откажут, они подадут кассационку и обвинят судью в предвзятости.
— В чем суть нынешних претензий?
— Ничего нового, — юрист прикурил. — Армянских дел мастер опять возмущен поруганием памяти своей патронессы и требует миллион рублей за ущерб. Фигня. От Русико уже все устали. Но его крики о ментовском беспределе навели меня на интересную мысль.
— Поделись, — предложил Денис.
— Русико орет о том, что никак не может найти мусоров, которые его обыскивали сразу после убийства патронессы. Типа, они были в масках, и теперь не узнать, кто именно свистнул его радиотелефон и бумажник.
— Врет он про мобилу и лопатник, — уверенно заявил Рыбаков.
— Может, и врет, — легко согласился Воробьев. — Но не в этом дело. Немного поразмышляв на эту тему, я пришел к выводу, что ментовский беспредел можно довольно легко остановить. У меня родились две идеи. Одна по «маскам-шоу», другая касается дорожных инспекторов.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Денис.
— Первая идея: что сделать, дабы люди в масках не чувствовали себя неуязвимыми и не пинали всех подряд? Оказывается, решение довольно простое. Им всем надо перед каждой операцией выдавать номера. На грудь и на спину, как лыжникам. И еще указывать, какой структуре принадлежит номер... Тогда любой пострадавший может прийти в ту же прокуратуру и конкретно указать, кто его бил. Прокурор дает запрос, кому принадлежал в тот день номер такой-то, и пошла разборка.
— Ага, щас! — хмыкнул Рыбаков. — Ты что, не знаешь, как у нас прокуратура работает? Отпишутся, что не было такого номера, и все. Ветошных прокуроров уже давным-давно нет.
— Не все так печально, — защитник свободы отрицательно покачал головой. — Здесь главное — наличие бумажки и то, что в ней накалякано. Ведь одно дело, когда терпила пишет «неизвестные люди в масках», и совсем другое — «сотрудник такого-то под разделения под таким-то номером». Проверка обязательно состоится. Пусть поначалу корыта дворницкие, — Воробьев ненавязчиво продемонстрировал что и он неплохо знаком с феней, — будут по старинке заявы под сукно запихивать. Не о том речь! А о том, что при подобном раскладе сами собровцы или омоновцы уже не будут чувствовать себя неуязвимыми и поостерегутся дубасить всех без разбору.
— Возможно, ты и прав, — Денис поставил ног на радиатор парового отопления. — А что с ГИБДД?
— Аналогично, — гордо сказал Андрей. — При любой остановке машины инспектор сначала заполняет специальный именной талончик — номер автомобиля, время, причина остановки. Выдает его водителю, а уж затем просит предъявить документы. У водилы на руках остается подтверждение, что его стопорнул конкретный мусоренок, и бумажка с обоснованием остановки. С такой бумажкой можно легко идти в суд, если чем-то недоволен.
— Мысли у тебя хорошие, — грустно сказал Рыбаков. — Но, боюсь, преждевременные. Пока у ментов есть планы на задержания и раскрытия, твои идеи останутся невостребованными.
— Да, это проблема...
— А почему ты не опубликуешь статью на эту тему?
— Времени нет писать, — признался юрист. — Я дома только к полуночи появляюсь. Какая статья? Одно желание — выспаться.
— Есть еще выходные.
— Тоже занят...
— Женщины? Шнапс? — язвительно предположил Денис.
— Иногда. Но крайне редко.
— Это ты зря.
— Сам знаю. Но времени действительно нет.
— Можно Гоблина попросить. Он ментов страсть как не любит. Будет только рад посодействовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Движение на улице замерло.
— И как у нас с документами? — осторожно поинтересовался единственный оставшийся на ногах инспектор.
— Примерно так же, как и с тормозами, — мрачно ответил Кабаныч, пытаясь нащупать забытые дома права.
Глава 9
ЯПОНЕЦ В СОБСТВЕННОМ САКЭ
— И что сказал судья? — Андрей Воробьев постучал по пачке «Rl Minima» и вытряхнул одну сигарету.
— А-а, — сидящий на подоконнике Денис вяло махнул рукой. — Сказала, чтоб ждали...
— Долго?
— Час, два... Не знаю.
— Ты особо не беспокойся, — посоветовал юрист. — Рассмотрение дела все равно состоится. Раз твоего дружбана с кичи привезли, то просто так обратно не отправят. Волосатый своего добьется.
Из-за происшествия во дворе время судебного заседания сдвинулось вперед. На место прибыла опер-группа РУБОПиКа, вслед за ней подтянулись следователи из ГУВД и принялись прочесывать окрестности.
Младшего сержанта Моромойко обнаружили почти сразу — в коридоре третьего этажа дома напротив здания суда. Милиционер пребывал в бессознательном состоянии и напрочь отказывался из него выходить. Тем не менее старший следователь с Захарьевской начал лупить Моромойко по щекам, громко требуя, чтобы тот указал направление, в котором скрылись похитившие автомат преступники. Конец избиению младшего сержанта положили врачи из «скорой», вырвавшие пострадавшего из рук разошедшихся офицеров ГУВД и забравшие его в больницу. Стонущий конвоир, получивший ракету в грудь, отправился на второй машине.
Лишившись обоих свидетелей, следователи впали в транс, полчаса бессмысленно бродили по двору и дергали резиновый трос, пытаясь понять, зачем для похищения одного АКСУ потребовалось затевать столь сложную и дорогостоящую операцию. В результате один из дознавателей выдвинул прогрессивную мысль о том, что преступление совершила группа «верхолазов-энтомологов», приведя в качестве доказательств своего суждения найденные лебедку, тросы и сачок. Его коллегам такое объяснение понравилось, и они помчались на службу, дабы выписать санкции на обыск во всех альпинистских клубах города и окрестностей и вызвать на допросы членов общества любителей бабочек.
Оставшиеся без чуткого руководства следователей, опера РУБОПиКа рассеялись по коридорам суда, а прибывшие в качестве усиления сотрудники СОБРа ушли греться в свой микроавтобус.
— А ты чего не на процессе? — поинтересовался Рыбаков.
— Задолбало, — признался Воробьев. — Шмуц уже второй час речь толкает.
Денис немного наклонился вперед и посмотрел сквозь полуоткрытую дверь в зал, где шло очередное разбирательство претензий Руслана Пенькова к газете «Комсомольская правда». Самого демократа-правдолюбца видно не было, зато его адвокат предстал перед глазами Дениса во всей красе. Юлий Карлович Шмуц подпрыгивал на трибуне для выступлений, обличающе тыкал пальцем в ворох бумаг, регулярно выбрасывал вперед руку и сильно напоминал бесноватого фюрера, выступающего перед соратниками по случаю десятой годовщины «пивного путча».
— А какие у тебя перспективы? — спросил Рыбаков.
— Такие же, как и в прошлые разы, — усмехнулся Воробьев. — В иске им откажут, они подадут кассационку и обвинят судью в предвзятости.
— В чем суть нынешних претензий?
— Ничего нового, — юрист прикурил. — Армянских дел мастер опять возмущен поруганием памяти своей патронессы и требует миллион рублей за ущерб. Фигня. От Русико уже все устали. Но его крики о ментовском беспределе навели меня на интересную мысль.
— Поделись, — предложил Денис.
— Русико орет о том, что никак не может найти мусоров, которые его обыскивали сразу после убийства патронессы. Типа, они были в масках, и теперь не узнать, кто именно свистнул его радиотелефон и бумажник.
— Врет он про мобилу и лопатник, — уверенно заявил Рыбаков.
— Может, и врет, — легко согласился Воробьев. — Но не в этом дело. Немного поразмышляв на эту тему, я пришел к выводу, что ментовский беспредел можно довольно легко остановить. У меня родились две идеи. Одна по «маскам-шоу», другая касается дорожных инспекторов.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Денис.
— Первая идея: что сделать, дабы люди в масках не чувствовали себя неуязвимыми и не пинали всех подряд? Оказывается, решение довольно простое. Им всем надо перед каждой операцией выдавать номера. На грудь и на спину, как лыжникам. И еще указывать, какой структуре принадлежит номер... Тогда любой пострадавший может прийти в ту же прокуратуру и конкретно указать, кто его бил. Прокурор дает запрос, кому принадлежал в тот день номер такой-то, и пошла разборка.
— Ага, щас! — хмыкнул Рыбаков. — Ты что, не знаешь, как у нас прокуратура работает? Отпишутся, что не было такого номера, и все. Ветошных прокуроров уже давным-давно нет.
— Не все так печально, — защитник свободы отрицательно покачал головой. — Здесь главное — наличие бумажки и то, что в ней накалякано. Ведь одно дело, когда терпила пишет «неизвестные люди в масках», и совсем другое — «сотрудник такого-то под разделения под таким-то номером». Проверка обязательно состоится. Пусть поначалу корыта дворницкие, — Воробьев ненавязчиво продемонстрировал что и он неплохо знаком с феней, — будут по старинке заявы под сукно запихивать. Не о том речь! А о том, что при подобном раскладе сами собровцы или омоновцы уже не будут чувствовать себя неуязвимыми и поостерегутся дубасить всех без разбору.
— Возможно, ты и прав, — Денис поставил ног на радиатор парового отопления. — А что с ГИБДД?
— Аналогично, — гордо сказал Андрей. — При любой остановке машины инспектор сначала заполняет специальный именной талончик — номер автомобиля, время, причина остановки. Выдает его водителю, а уж затем просит предъявить документы. У водилы на руках остается подтверждение, что его стопорнул конкретный мусоренок, и бумажка с обоснованием остановки. С такой бумажкой можно легко идти в суд, если чем-то недоволен.
— Мысли у тебя хорошие, — грустно сказал Рыбаков. — Но, боюсь, преждевременные. Пока у ментов есть планы на задержания и раскрытия, твои идеи останутся невостребованными.
— Да, это проблема...
— А почему ты не опубликуешь статью на эту тему?
— Времени нет писать, — признался юрист. — Я дома только к полуночи появляюсь. Какая статья? Одно желание — выспаться.
— Есть еще выходные.
— Тоже занят...
— Женщины? Шнапс? — язвительно предположил Денис.
— Иногда. Но крайне редко.
— Это ты зря.
— Сам знаю. Но времени действительно нет.
— Можно Гоблина попросить. Он ментов страсть как не любит. Будет только рад посодействовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84