Я набрал полную грудь воздуха, вдохнул так глубоко, как только мог, не чувствуя ни запаха военного лагеря, ни волнения перед предстоящими действиями ничего, кроме запоздалого страха: я мог потерять Финна. Я прекрасно знал, что если ему отняли бы ногу, он просто нашел бы другой способ умереть. Он сказал мне однажды, что воин-калека бесполезен для клана. Для Финна это было бы еще страшнее: он чувствовал бы себя, в придачу к этому, еще и бесполезным для своего Мухаара – это сломало бы его толмоору и отняло бы смысл жизни.
Лахлэн выскользнул следом за мной. Я услышал шорох ткани – выходя, он задел ее рукой Немногие из нас имели шатры или палатки – хоть какую-то крышу над головой, у меня, как Мухаара, был самый большой шатер – в сравнении с другими, конечно. Этот служил временным госпиталем: целители выставили оттуда всех, когда я привез Финна. За ним нужен особый уход.
В руках Лахлэна не было арфы – непривычное зрелище:
– Финн будет жить. Можете не бояться за него.
– Ты что, говорил с Лодхи? Даже если мое замечание каким-то образом и задело его, он не подал вида:
– В этом не было необходимости. Перед этим я просил Его помощи, но ничего не мог сделать для Финна. Он ушел из мира слишком далеко, а тут еще боль от раны, одиночество, страх потерять Сторра… Но когда Дункан и Аликс взялись лечить их обоих своей магией… – он остановился и еле заметно улыбнулся. – Я многого не понимаю. И пока не узнаю Чэйсули лучше, не могу даже надеяться на то, чтобы слагать о них песни.
– Большинство людей не понимает Чэйсули, – сказал я, – Что до песен… не думаю, чтобы они этого хотели или что им это нужно.
Я посмотрел на самый маленький шатер, стоявший в отдалении. Его охраняли шесть солдат.
– Сколько человек приедет с моей сестрой?
– Беллэм послал с ней пятьдесят человек охраны, – лицо Лахлэна было серьезно. – Мой господин… вы ведь не собираетесь лично ехать…
– Она – моя сестра, – я пошел к шатру охряного цвета, Лахлэн следовал за мной. – Турмилайн должны быть оказаны все возможные почести, а сейчас их и без того не может быть слишком много. Я никого не стану посылать вместо себя
– Но, конечно же, вы возьмете с собой часть армии.
Я улыбнулся, размышляя, только ли любопытство заставляет его задавать такие вопросы:
– Нет.
– Кэриллон…
– Если это ловушка, зубы капкана щелкнут в воздухе, – я махнул солдатам, охраняющим шатер Электры. Они тут же отошли в сторону, позволяя мне говорить наедине и без свидетелей, но оставались все же в пределах досягаемости. Может, ты знаешь, какой сюрприз решил приготовить мне Беллэм?
Я остановился у шатра. Лахлэн смотрел на меня с улыбкой:
– К сожалению, он не поделился со мной своими планами. Я был принят у него как арфист и менестрель, не как доверенное лицо. Не думаю, что он посылает людей схватить вас, но такая возможность не исключена, – он оглядел лагерь. Вам было бы лучше взять с собой достаточно большой отряд. В качестве свиты, если угодно.
– Несомненно, – равнодушно ответил я. Я отвернулся и поднял дверной полог, но не вошел сразу. Не мог. Солнечный свет ворвался в шатер, озарив фигуру сидящей внутри женщины. На ней было темно-коричневое платье, отделанное угольно-черным шелком на запястьях и по горловине, тонкая талия была перехвачена поясом из хорошо выделанной светло-желтой кожи, застегнутым медной пряжкой. Платье досталось ей от Аликс вместо ее серого бархатного, запачканного и рваного того, что было на ней в день, когда Финн взял ее в плен. Новое платье было ей точно по фигуре – они были одного роста и сложения с Аликс, хотя и разнились в цвете волос и глаз и в оттенке кожи.
Электра, тихо и терпеливо ждала, сидя на трехногом табурете, складки платья вокруг ее ног чуть заметно колыхались, как набегающие на берег волны.
Она сидела очень прямо, расправив плечи – чистые линии тонкой шеи напоминали о благородстве ее происхождения. Она заплела волосы в косу, переброшенную через плечо и извивавшуюся по темной ткани платья серебристой змеей. Гладкий бледный лоб просто требовал узкого венца – золотого, а лучше
– серебряного, чтобы сделать еще ярче колдовские светлые глаза.
Я знал, что Роуэн уже приходил сюда, чтобы сообщить ей новости. Она ждала, сложив узкие руки, пряча их в кольцах сверкающих кос. Тихо, неподвижно сидела она, и солнечный свет, пробивавшийся сквозь шафрановую ткань шатра, окрашивал ее лицо в пастельный оттенок охры. Обвивавшее ее шею золото сияло.
Клянусь богами, она сияла тоже! И мне так хотелось раствориться в этом сиянии – в ней… Боги, что может сделать женщина с мужчиной…
Даже с врагом.
Эта женщина говорила, что ей сорок лет. И я, как всегда, не верил в это.
Так и не мог поверить.
Я протянул ей руку, чтобы поднять ее с табурета. Ее пальцы были прохладно-неподвижны – они ничего не обещали, а ведь бывало и такое…
– Ты был в бою, – голос ее был как всегда ровным и прохладным, все тот же мягкий выговор Солинды.
Я не снял окровавленных доспехов и кожаной одежды. Мои волосы, мокрые от пота, уже высохли и теперь лежали жесткими прядями на плечах. Не сомневаюсь, что от меня разило потом, но мне было не до того – во всяком случае, не теперь: в конце концов, война есть война, тут не до придворного этикета.
– Идем, госпожа – твой отец ждет.
– Ты выиграл свой бой? – она позволила мне вывести ее из палатки, не сделав ничего, чтобы высвободить свою руку из моей. Я покачал головой. Роуэн уже стоял у шатра с четырьмя лошадьми.
Мне не было смысла играть с ней и отрицать свое поражение, чтобы насладиться победой – хотя бы над ней. Я действительно проиграл, но Беллэм все еще не получил своего принца-самозванца.
Электра остановилась, взглянув на четыре пустых седла – только четыре коня, никакого пышного эскорта.
– Где мои женщины?
– Я давно отослал их назад, – я улыбнулся ей. – Сюда привели только тебя.
Понимаю, ты скомпрометирована начиная с того момента, как Финн взял тебя в плен. Но, Электра, так ли уж это важно для любовницы Айлини?
Краска залила ее лицо. Я не ожидал увидеть такого – от нее. Она вдруг стала просто молодой женщиной – ни опыта, ни мудрости, но огонек некоего знания все же мерцал в ее глазах. Любопытно, неужели и вправду это искусство Тинстара дало ей молодость? Эта мысль доставляла мне немало беспокойства.
– Это так раздражает тебя? – спросила она. – Тебе не дает покоя желание наложить на меня свое клеймо вместо печати Тинстара? – она улыбнулась: еле заметное движение красивых губ. – Глупец. И трижды глупец, если думаешь, что успел занять его место.
– Ты еще все узнаешь, – я подсадил ее в седло без дальнейших комментариев, почувствовав, как непокорно напряглось ее тело. Я сумел задеть ее – но и она ведь часто задевала меня своими насмешками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100