— Это что-то типа страхования? — спросила она своим детским голоском.
Я почему-то так и ждал, что сейчас она сделает реверанс.
— Да.
— Ну, мистер Спенсер, судя по вашему виду, вы можете продать свои облигации всем, кому захотите.
— Спасибо, — улыбнулся я. — Так почему вы развелись, миссис Фелтон?
— Присядем, — предложила она, и мы прошли в крошечную гостиную. Стены украшали полотна авангардистов — все в розово-серых тонах. Из окна открывался вид на водохранилище.
Она уселась в кресло — бледно-лиловую подушку на треугольном металлическом каркасе. Еще два таких же стояли вокруг массивного журнального столика.
— Спасибо, я постою, — ответил я. — Так что там насчет развода?
— Ох, Горди, — вздохнула Мими. — Горди, Горди, Горди...
— Из-за него? — спросил я.
— Что?
— Из-за него вы развелись?
— Он всегда был таким мальчишкой. — Она покачала головой. — Всегда хотел казаться мужчиной, а на самом деле был просто маменькиным сынком. Тряпка, одно слово.
— Как это понять? — спросил я.
— Ну, например, всегда боялся ходить куда-нибудь один, без меня.
— А то, что хотел казаться мужчиной?
— Все время таскал с собой пистолет. Хотел стать полицейским, но, по-моему, никогда в жизни не решится поступить на службу. Хотя все уши мне прожужжал. Был таким, знаете, ну, типа юный друг полиции. Рацию домой приволок. Когда мы еще жили вместе, постоянно крутился вокруг фараонов в Суампскотте. А уж как услышит по рации, что где-то там что-то произошло — сразу в машину и туда. Посмотреть. В общем, чокнутый.
— А семья? — спросил я.
— У нас никогда не было детей, — вздохнула Мими.
— А его семья?
— А почему вы не записываете? — удивилась она.
Я постучал себя пальцем по лбу и улыбнулся.
— Если в этот компьютер что-то попало, значит, навечно.
Мими удовлетворенно кивнула.
— Отец у него умер, — продолжала она. — А мать еще жива. Живет в Суампскотте. — Мими покачала головой.
— А чего головой качаете? — спросил я.
— Да он ее просто ненавидит.
— Мать?
— Ну да, — Мими снова покачала головой и грустно улыбнулась. — Да, Чернушка — еще тот подарочек.
— Чернушка? — насторожился я.
— Ну, мамаша Гордона.
— А почему Чернушка?
— Да девичья фамилия у нее такая. Роза Мэри Блэк, — ответила Мими. — Все всегда называли ее Чернушка.
— Господи-Боже ты мой, — только и смог прошептать я.
Глава 24
— Это Фелтон, — решительно заявил я.
Было субботнее утро. Сюзан, Хоук и я сидели за стойкой, пили кофе и жевали итальянские булочки, которые по пути снова прикупил Хоук.
На стойке лежал коричневый конверт, переданный Белсоном. Внутри находился сравнительный анализ отпечатков голосов.
Сюзан открыла холодильник и выставила на стойку банку вишневого варенья и сливочный сыр. Затем уселась поудобнее, намазала на булочку тонюсенький слой сыра и, положив сверху вишенку, откусила маленький кусочек.
— Это он, Сюзан, сто процентов, — кивнул Хоук.
— Возможно, — проговорила Сюзан, проглотив свой кусочек. — Вполне возможно.
Я налил себе вторую чашку кофе и положил полную ложку сахара.
— Вот и объясняются все символы, — сказал я. — Красная роза, черные женщины. Роза Мэри Блэк, она же Чернушка.
Сюзан аккуратно разрезала булочку пополам и положила обе части в импортный немецкий тостер — достаточно широкий, чтобы вместить обе половинки. Я нажал на выключатель.
— Я знала, что ее зовут Роза, — кивнула Сюзан. — Но он никогда не говорил ее девичью фамилию.
— В этом есть что-то необычное? — спросил я.
— Да вообще-то, нет. Многие пациенты говорят «моя жена», «моя мать», «мой отец». Просто родственники. Они и в мыслях не называют их по именам.
Тостер подал сигнал, Сюзан вынула булочку и положила на тарелку Хоука.
— И у него были с ней какие-то неприятности, да? — спросил я.
Сюзан задумчиво наблюдала, как Хоук намазывает на булочку сливочный сыр. Как и все, что он делал, это действие было выполнено без единого лишнего движения. Но я знал, что он положил ровно столько, сколько нужно.
— Если он и в самом деле одержим тайной злобой по отношению к матери, — проговорила наконец Сюзан, — а мать зовут Роза Мэри Блэк, да к тому же есть и еще кое-какие факты, которые я уже знаю, то он вполне может выражать эту злобу в искаженной форме и направлять ее на тех, кто каким-то образом символизирует для него Розу Мэри Блэк.
— Как, например, негритянки, — поддержал Хоук. — И оставлять на месте убийства розу.
— Все правильно, — согласилась Сюзан. — А если объект его злобы еще и безгранично силен в его представлении, злоба вполне может сочетаться со страхом. А если злоба и страх каким-то образом связаны еще и с сексом, это тоже будет отражаться на его действиях. И тоже в искаженной, извращенной форме.
— То есть он может связывать их и насиловать пистолетом, — уточнил я.
— Совершенно верно, — ответила Сюзан, держа обеими руками кофейную чашку и рассматривая меня сквозь пар.
— Ну а как, подходит Фелтон под это описание? — спросил я.
Сюзан продолжала задумчиво смотреть на меня. Потом медленно поднесла чашку ко рту и сделала глоток. В гостиной, на журнальном столике, громко и ритмично тикали часы. Хоук подлил всем еще кофе.
Я взглянул на Сюзан. Сюзан взглянула на меня. И закрыла глаза.
— Да, — прошептала она. — Подходит. И даже больше, чем вы можете себе это представить.
— Белсон сделал анализ двух голосов, — сообщил я. — Один — того, кто прислал мне кассету, где утверждал, что он Красная Роза. Второго записал мой автоответчик после этой позорной программы Джимми Уинстона. Так вот, анализ показал, что говорил один и тот же человек.
— Я послушаю, — попросила Сюзан.
Я подошел к магнитофону и вставил кассету. Сюзан слушала, подложив руку под подбородок. Я трижды прокрутил обе записи.
Сюзан сидела не шевелясь, задумчиво глядя на магнитофон. Мы с Хоуком ждали. Наконец, Сюзан с шумом выдохнула воздух.
— Похоже, что он, — сказала она. — Я, конечно, не уверена: это может быть и кто-нибудь другой, но может быть и он.
Я вынул из магнитофона кассету. Хоук расслабленно откинулся на стуле, поставил его на две задние ножки и начал медленно и лениво покачиваться, слегка опираясь локтями на стойку. Я подумал, что он мог бы и не держаться.
Сюзан отняла руку от подбородка.
— Сейчас я тоже уверена, что это он, — проговорила она. — Но я абсолютно ничего не смогу сказать в суде как свидетель. Если все эти преступления совершил человек с такой же, как у него, патологией, то вовсе не обязательно, что это был именно он. Я могу назвать целую кучу людей со схожей патологией, которые тоже вполне могут совершить все эти преступления.
— Что же им мешает? — спросил Хоук.
— Не знаю, — пожала плечами Сюзан. — Характер, влияние других людей, степень воздействия со стороны матери, уровень собственного интеллекта, желание вылечиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38