— Нет.
Тень словно испарилась, и на ее месте показалась другая. У Дэвида забилось сердце, когда он разглядел знакомый стройный силуэт. С минуту длилось молчание.
— Вы не зажжете лампы, мсье Дэвид? — донесся до него нежный голос. — Я хочу войти, но боюсь этой ужасной темноты.
Он поднялся, ища в своем кармане спички.
Глава XVII
Зажегши первую из больших бронзовых ламп, висевших по стенам каюты, Карриган не обернулся к Мари-Анне. Он подошел ко второй лампе, еще раз чиркнул спичкой, и свет залил всю каюту.
Когда он взглянул на нее, она все еще стояла за дверью каюты, рисуясь в сумраке тонким силуэтом, и напряженно следила за ним с несколько побледневшим, как ему показалось, лицом. Тогда он улыбнулся и кивнул ей головой. Он не заметил в ней большой перемены — разве только немного ярче блестели ее глаза. Они пристально глядели на него, эти большие прекрасные глаза, в которых не было ни тени стыда или раскаяния, никакого следа затаенного горя. Дэвид молча смотрел на нее; его язык прилип к гортани.
— Почему вы сидите в темноте? — спросила она, входя в комнату и закрывая за собой дверь. — Разве вы не ждали, что я вернусь извиниться перед вами за то, что так внезапно бросила вас сегодня утром? Это было невежливо с моей стороны, и потом мне стало стыдно. Но я была так взволнована, мсье Дэвид. Я…
— Ну разумеется! — поспешил он прервать ее. — Я понимаю вас. Сен-Пьер — счастливец. Поздравляю как вас, так и его. Он великолепен, на него можно во всем положиться.
— Он бранил меня за то, что я так убежала от вас, мсье Дэвид. По его мнению, я должна была проявить больше любезности и внимания к тому, кто является нашим гостем. Поэтому я и вернулась, как послушное дитя, чтобы извиниться перед вами.
— В этом не было необходимости.
— Но вы сидели здесь в полном одиночестве и в темноте…
Он кивнул головой.
— Да.
— И кроме того, — прибавила она с поразившим его простым спокойствием, — вы знаете, что я сплю также здесь на судне. И Сен-Пьер взял с меня обещание, чтобы я пожелала вам доброй ночи.
— Но это насилие! — весь вспыхнув, воскликнул Дэвид. — Зачем вы уступили мне свою каюту? Почему вы не разрешите мне спать в той маленькой комнатке или на плотах, а вы и Сен-Пьер…
— Сен-Пьер не хочет уходить с плотов, — ответила Мари-Анна, отвернувшись от него к столу, на котором лежали книги с журналами и стояла ее рабочая корзинка. — А я люблю свою маленькую комнату…
— Но Сен-Пьер…
Он остановился, заметив, как густо покраснела жена Сен-Пьера, делая вид, что ищет что-то в корзинке. Он ясно почувствовал, что продолжать дальше было бы ошибкой. Ему стало неловко, так как он был уверен, что угадал истину. Разве не странно, что Мари-Анна возвращается на судно просто так в первую же ночь по приезде Сен-Пьера. «Что-нибудь да произошло в маленькой каюте на плоту», — думал он. Может быть, они поссорились или, по крайней мере, Сен-Пьер подшучивал над своей женой. И его симпатии были на стороне Сен-Пьера.
Неожиданно он подметил у Мари-Анны легкое дрожание уголков рта и нарочно встал у стола так, чтобы смотреть ей прямо в лицо. Но если на плоту и произошли какие-нибудь неприятности, то по жене Сен-Пьера этого заметить было невозможно. Правда, ее щеки так и пылали, но, по-видимому, не от смущения, ибо смущенный человек вряд ли мог быть веселым, когда же она взглянула на него, то ее глаза гак и смеялись, а губы дрожали от усилия сдержать этот смех.
Потом, отыскав начатое кружево с воткнутыми в него спицами, она села, и он опять залюбовался ее опущенными ресницами и блеском ее дивных волос.
— Меня привез Сен-Пьер, — спокойно заявила она как о чем-то само собой разумеющемся. — Он на берегу рассуждает о каких-то важных делах с Бэтизом. Я уверена, что и он зайдет сюда, чтобы пожелать вам доброй ночи. Он просил меня подождать его здесь.
Она подняла на него глаза, такие ясные и безмятежные, до такой степени далекие от всякого смущения, что он готов был поручиться жизнью, что она не подозревает о тех признаниях, которые сделал ему Сен-Пьер.
— Вы ничего не имеете против? Или, быть может, вам хотелось бы потушить огонь и лечь спать?
Он покачал головою.
— Нет, я рад вам! Я был чертовски одинок. И я подумал…
Он снова чуть не промахнулся. Ее близость волновала его еще сильнее, несмотря на приезд Сен-Пьера. Взгляд ее ясных и пристальных, но все же нежных, как бархат, глаз заставлял путаться его мысли и заплетаться язык.
— И что же вы думали, мсье Дэвид?
— Что вы не захотите меня больше видеть после моего разговора с Сен-Пьером. Он передал вам его?
— Он сказал мне, что вы держались хорошо, мсье Дэвид, и что вы понравились ему.
— А сказал он вам, что моя схватка с Бэтизом решена окончательно?
— Да.
Это одно слово было произнесено без всякого признака волнения и интереса, что совсем не совпадало с тем, что говорил ему Сен-Пьер. Глядя на нее сейчас, он с трудом мог поверить, что она умоляла своего мужа не допускать этой схватки и сильно волновалась.
— Я боялся, что вы будете возражать, — не удержался он. — Возможна что с моей стороны не очень любезно затевать такие вещи в присутствии женщины…
— Или женщин. — Она быстро взглянула на него и он заметил, как она прикусила свои хорошенькие губки, вновь склоняясь над своим вязанием. — Но, я не возражаю. Раз Сен-Пьер говорит, что это хорошо, значит, это хорошо.
Вся мягкость исчезла при этих словах с ее губ. Но только на мгновение. Когда же она поставила на стол свою корзинку и поднялась с места, то снова ему улыбнулась. Было что-то отчаянно смелое в ее глазах, что-то напомнившее ему то победное воодушевление, какое было на ее лице в ту ночь, когда они мчались через пороги.
— Завтра будет тяжелый день, мсье Дэвид! — сказала она тихо. — Бэтиз изобьет вас. Давайте же займемся сегодня чем-нибудь более приятным.
Никогда еще он не видел ее более сияющей, когда она подходила к пианино. Что все это значило, черт побери? Неужели Сен-Пьер просто дурачил его? Казалось, ее прямо радовала мысль, что Бэтиз наверняка победит его. Он стоял не трогаясь с места и ничего ей не отвечал. Она уже играла для него и раньше, как раз перед той волнующей прогулкой по лесу, которая кончилась тем, что он перенес ее на руках через ручей. Теперь из-под ее пальцев полились те же самые нежные звуки. Она тихонько что-то напевала про себя, и Дэвиду казалось, что она умышленно вызывает в нем воспоминания о том, что случилось до приезда Сен-Пьера. Он не зажег лампы над пианино, а ее темные глаза, улыбаясь, блестели ему в полумраке. Наконец она запела.
У нее был низкий и свободный голос, необработанный и слегка приглушенный, словно от страха за свою слабость, но такой восхитительно-нежный, что для Дэвида это явилось новым и еще более чудесным открытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47