И вскоре она стала хохотать еще громче их. В ее чистом, бодром смехе, звеневшем, словно призыв рожка, звучало само здоровье, сама сила жизни. Весь дом повеселел. Полина с утра до вечера развивала бурную деятельность, отправляя детей гулять одних под предлогом грандиозной уборки, стирки или заготовки припасов. Лучше всех чувствовал себя Лазар; он насвистывал, поднимаясь по лестнице, громко хлопал дверьми и находил, что дни слишком коротки и проходят слишком тихо. Он ровно ничего не делал; однако новая страсть так поглощала его, что ему, казалось, не хватает ни времени, ни сил. Он опять задумал покорить мир и каждый день за обедом строил какие-нибудь новые необычайные планы. Литература уже успела ему надоесть. Он признался, что бросил мысль о подготовке к экзамену на звание преподавателя, который собирался было держать. Сколько раз запирался он наверху в своей комнате, чтобы засесть за занятия, но приходил в такое уныние, что не мог заставить себя раскрыть книгу! А теперь он смеялся над собственной глупостью: ведь это идиотство — закабалиться навек, чтобы писать потом какие-то романы или драмы! Нет, он займется политикой, это решено; он немного знаком с канским депутатом и поедет с ним в Париж в качестве секретаря, а там за несколько месяцев сумеет пробить себе дорогу. Империя сейчас особенно нуждается в людях с головой. Когда Полина, встревоженная такой бурной сменой планов, старалась охладить пылкую фантазию Лазара и советовала ему лучше заняться небольшим, но верным делом, он потешался над ее благоразумием и называл ее старой бабушкой. Снова поднималась возня, в доме царило неестественно шумное веселье, за которым скрывалось тайное горе.
Как-то утром, когда Лазар с Луизой отправились вдвоем в Вершмон, Полине понадобился рецепт для чистки бархата. Она вошла в комнату Лазара и стала рыться в шкафу, ей помнилось, что рецепт был заложен в какую-то книжку. И тут, среди брошюр, ей вдруг попалась старая перчатка подруги, та самая забытая перчатка, которой так часто упивался Лазар, доходя порой до чувственных галлюцинаций. Полину озарила внезапная догадка: так вот что он прятал в таком замешательстве в тот вечер, когда она внезапно вошла и позвала его обедать! Она упала на стул, убитая своим открытием. Боже! Значит, он страстно желал эту девушку еще до того, как она вернулась! Он мысленно жил с Луизой, он грезил о ее поцелуях, прижимаясь губами к этой тряпке, потому что она сохранила ее запах. Рыдания сотрясали все тело Полины, а полные слез глаза были прикованы к перчатке, которую она все еще держала в дрожащих руках.
— Ну что, барышня, отыскали рецепт? — раздался на лестнице зычный голос Вероники, — Говорю вам, лучше всего почистить куском сала.
Она вошла в комнату. Увидев, что Полина заливается слезами, судорожно сжимая в руках какую-то старую перчатку, Вероника сперва не поняла, в чем дело. Но потом она почувствовала легкий запах духов и догадалась, в чем причина такого отчаяния.
— Что вы хотите! Этого и надо было ожидать! — грубо заговорила она; с каждым днем она становилась все более резкой. — Я вас предупреждала. Вы их свели, вот они и тешатся… А может статься, хозяйка была права — эта кошечка нравится ему больше, чем вы.
Она покачала головой и прибавила мрачным тоном, будто разговаривая сама с собой:
— Да, хозяйка все видела, несмотря на свои недостатки… Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что она умерла.
Вечером, войдя к себе в комнату, заперев дверь и поставив свечу на комод, Полина присела на край постели и сказала себе, что должна женить Лазара на Луизе. Весь день у нее так шумело в голове, что она не могла собраться с мыслями и принять какое-нибудь решение. Только теперь, в ночную пору, когда она могла наедине отдаться своему горю, она нашла наконец неизбежный выход. Их надо женить. Слова эти звучали как приказание, как властный голос разума и справедливости, который она была не в силах заставить замолчать. На миг ей даже почудилось, будто она слышит голос тетки, приназывающей ей повиноваться, и, несмотря на всю свою смелость, Полина с ужасом оглянулась. Затем, не раздеваясь, бросилась на кровать и зарылась головой в подушки, чтобы заглушить невольные крики. Как! Отдать его другой, знать, что он в объятиях соперницы и никогда, никогда не вернется к ней! Нет, у нее не хватит мужества, она лучше будет вести эту жалкую жизнь; он не достанется ни ей, ни Луизе и сам иссохнет от ожидания! Полина долго боролась с собой, ее терзала жестокая ревность, вызывая перед нею ужасные чувственные образы. Сначала кровь одерживала верх, ни годы, ни жизненный опыт не могли унять ее кипения. Затем Полина почувствовала, что силы покидают ее и плоть смирилась.
Лежа на спине, не в силах раздеться, Полина долго размышляла. Она убеждала себя, что Лазар будет счастливее с Луизой, нежели с нею. Разве эта хрупкая девочка, ласковая и пылкая, не сумела развеять скуку Лазара? Конечно, ему нужна именно такая женщина, которая постоянно будет висеть у него на шее и своими поцелуями прогонит его мрачные мысли, его вечный страх смерти. И Полина умаляла собственные достоинства, находила, что она слишком холодна, что в ней нет женского обаяния. Правда, она добра, но для молодого человека этого мало. Еще одно соображение окончательно убедило ее: она разорена, а планы Лазара, которые так беспокоили ее, потребуют много денег. Имеет ли она право обрекать его на бедность, в которой живет теперь семья и от которой он, видимо, страдает? Это было бы ужасное существование — вечные сожаления, взаимные придирки, горечь ущемленного самолюбия. Она внесла бы в семью только озлобление, связанное с бедностью, тогда как Луиза, богатая невеста, откроет Лазару широкую дорогу, о которой он так мечтает. Говорят, будто отец девушки уже приготовил место для будущего зятя. Речь идет, вероятно, о месте в банке, и хотя Лазар уверял, что презирает финансистов, — ничего, это пройдет. Полина не имеет права колебаться. Ей казалось теперь, что с ее стороны будет просто преступлением, если она не женит Лазара на Луизе. За долгие часы бессонницы этот брак показался ей такой естественной и необходимой развязкой, что она решила ускорить его, боясь иначе потерять уважение к самой себе.
Вся ночь прошла в этой борьбе. Когда забрезжило утро, Полина наконец разделась. На сердце у нее было тихо, и, лежа в постели, она испытывала глубокий покой, хотя спать все-таки не могла. Никогда еще не чувствовала она себя так легко, так свободно, не переживала такого душевного подъема. Все кончено — она отрешилась от своего эгоизма, ни на кого и ни на что больше не надеялась; в глубине души она упивалась сознанием принесенной жертвы. Она не находила в себе даже прежнего желания — быть источником радости своих близких;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Как-то утром, когда Лазар с Луизой отправились вдвоем в Вершмон, Полине понадобился рецепт для чистки бархата. Она вошла в комнату Лазара и стала рыться в шкафу, ей помнилось, что рецепт был заложен в какую-то книжку. И тут, среди брошюр, ей вдруг попалась старая перчатка подруги, та самая забытая перчатка, которой так часто упивался Лазар, доходя порой до чувственных галлюцинаций. Полину озарила внезапная догадка: так вот что он прятал в таком замешательстве в тот вечер, когда она внезапно вошла и позвала его обедать! Она упала на стул, убитая своим открытием. Боже! Значит, он страстно желал эту девушку еще до того, как она вернулась! Он мысленно жил с Луизой, он грезил о ее поцелуях, прижимаясь губами к этой тряпке, потому что она сохранила ее запах. Рыдания сотрясали все тело Полины, а полные слез глаза были прикованы к перчатке, которую она все еще держала в дрожащих руках.
— Ну что, барышня, отыскали рецепт? — раздался на лестнице зычный голос Вероники, — Говорю вам, лучше всего почистить куском сала.
Она вошла в комнату. Увидев, что Полина заливается слезами, судорожно сжимая в руках какую-то старую перчатку, Вероника сперва не поняла, в чем дело. Но потом она почувствовала легкий запах духов и догадалась, в чем причина такого отчаяния.
— Что вы хотите! Этого и надо было ожидать! — грубо заговорила она; с каждым днем она становилась все более резкой. — Я вас предупреждала. Вы их свели, вот они и тешатся… А может статься, хозяйка была права — эта кошечка нравится ему больше, чем вы.
Она покачала головой и прибавила мрачным тоном, будто разговаривая сама с собой:
— Да, хозяйка все видела, несмотря на свои недостатки… Я до сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что она умерла.
Вечером, войдя к себе в комнату, заперев дверь и поставив свечу на комод, Полина присела на край постели и сказала себе, что должна женить Лазара на Луизе. Весь день у нее так шумело в голове, что она не могла собраться с мыслями и принять какое-нибудь решение. Только теперь, в ночную пору, когда она могла наедине отдаться своему горю, она нашла наконец неизбежный выход. Их надо женить. Слова эти звучали как приказание, как властный голос разума и справедливости, который она была не в силах заставить замолчать. На миг ей даже почудилось, будто она слышит голос тетки, приназывающей ей повиноваться, и, несмотря на всю свою смелость, Полина с ужасом оглянулась. Затем, не раздеваясь, бросилась на кровать и зарылась головой в подушки, чтобы заглушить невольные крики. Как! Отдать его другой, знать, что он в объятиях соперницы и никогда, никогда не вернется к ней! Нет, у нее не хватит мужества, она лучше будет вести эту жалкую жизнь; он не достанется ни ей, ни Луизе и сам иссохнет от ожидания! Полина долго боролась с собой, ее терзала жестокая ревность, вызывая перед нею ужасные чувственные образы. Сначала кровь одерживала верх, ни годы, ни жизненный опыт не могли унять ее кипения. Затем Полина почувствовала, что силы покидают ее и плоть смирилась.
Лежа на спине, не в силах раздеться, Полина долго размышляла. Она убеждала себя, что Лазар будет счастливее с Луизой, нежели с нею. Разве эта хрупкая девочка, ласковая и пылкая, не сумела развеять скуку Лазара? Конечно, ему нужна именно такая женщина, которая постоянно будет висеть у него на шее и своими поцелуями прогонит его мрачные мысли, его вечный страх смерти. И Полина умаляла собственные достоинства, находила, что она слишком холодна, что в ней нет женского обаяния. Правда, она добра, но для молодого человека этого мало. Еще одно соображение окончательно убедило ее: она разорена, а планы Лазара, которые так беспокоили ее, потребуют много денег. Имеет ли она право обрекать его на бедность, в которой живет теперь семья и от которой он, видимо, страдает? Это было бы ужасное существование — вечные сожаления, взаимные придирки, горечь ущемленного самолюбия. Она внесла бы в семью только озлобление, связанное с бедностью, тогда как Луиза, богатая невеста, откроет Лазару широкую дорогу, о которой он так мечтает. Говорят, будто отец девушки уже приготовил место для будущего зятя. Речь идет, вероятно, о месте в банке, и хотя Лазар уверял, что презирает финансистов, — ничего, это пройдет. Полина не имеет права колебаться. Ей казалось теперь, что с ее стороны будет просто преступлением, если она не женит Лазара на Луизе. За долгие часы бессонницы этот брак показался ей такой естественной и необходимой развязкой, что она решила ускорить его, боясь иначе потерять уважение к самой себе.
Вся ночь прошла в этой борьбе. Когда забрезжило утро, Полина наконец разделась. На сердце у нее было тихо, и, лежа в постели, она испытывала глубокий покой, хотя спать все-таки не могла. Никогда еще не чувствовала она себя так легко, так свободно, не переживала такого душевного подъема. Все кончено — она отрешилась от своего эгоизма, ни на кого и ни на что больше не надеялась; в глубине души она упивалась сознанием принесенной жертвы. Она не находила в себе даже прежнего желания — быть источником радости своих близких;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102